Узнав с огорчением об ее нездоровье, он был, однако, уязвлен ее неумолимостью, равно как и высокомерными фразами в письме матери, которые, по его мнению, были продиктованы скорее ее тщеславием, чем здравым смыслом. Эти поводы к неудовольствию помогли ему перенести разочарование, как подобает философу; к тому же он успокоил свою совесть, предложив загладить нанесенную обиду, а что до его любви, то он пришел в мирное расположение духа, вызванное надеждой и покорностью.
Своевременный приступ болезни - превосходное лекарство от буйной страсти. Лихорадка произвела такой переворот в ходе его мыслей, что он рассуждал теперь, как апостол, и строил разумные планы дальнейшего поведения.
Тем временем, как только силы его в достаточной мере окрепли, он предпринял поездку в крепость с целью навестить своих друзей и услыхал из уст самого Хэтчуея, что тот проломил лед, начав ухаживать за его теткой, и теперь подвигается вперед на всех парусах; однако, когда он впервые объяснился с вдовой, должным образом подготовленной к этому своей племянницей и друзьями, она отнеслась к его предложению с подобающей холодностью и при воспоминании о своем супруге благочестиво пролила слезы, утверждая, что никогда не встретит равного ему.
Перигрин, воспользовавшись своим влиянием, содействовал ухаживанию лейтенанта, и когда все возражения миссис Траньон против брака были устранены, они порешили назначить день свадьбы не раньше, чем через три месяца, чтобы репутации ее не повредило слишком поспешное обручение. Другой его заботой было сооружение простого мраморного памятника дяде, на каковом памятнике появилась следующая надпись, начертанная золотыми буквами и сочиненная женихом:
Здесь покоится
На глубине девяти футов
Остов
Хаузера Траньона, эскв.,
Бывшего командующего эскадрой
На службе его величества,
Который повернул круто к ветру в пять часов
пополудни акт. 10-го,
Имея от роду
Семьдесят девять лет.
Пушки его были всегда заряжены,
И такелаж в полном порядке,
И он никогда не показывал кормы неприятелю,
Разве только, когда брал его на буксир;
Но,
Когда снаряды его иссякли,
Все фитили были сожжены
И надводная часть разбита,
Он затонул
Под тяжким грузом Смерти.
Однако
Его поднимут со дна
В Судный День
С обновленными снастями
И исправным кузовом,
И, дав залп из всех орудий,
Он пустит ко дну
Своего врага.
ГЛАВА LXXX
Он возвращается в Лондон и встречается с Кэдуоледером, который развлекает его многими любопытными сообщениями. - Крэбтри выпытывает мнение герцогини и выводит из заблуждения Пикля, который благодаря чрезвычайному случаю, заводит знакомство с другой знатной леди
Отдав этот последний долг своему усопшему благодетелю и презентовав мистеру Джолтеру долгожданную бенефицию, которая в то время оказалась вакантной, молодой джентльмен вернулся в Лондон и предался прежним своим развлечениям; однако он не в состоянии был отвлечь свои мысли от Эмилии или хотя бы вспоминать о ней без глубокого душевного смятения; ибо, как только он обрел физические силы, к нему вернулась прежняя страсть, а потому он решил завязать какую-нибудь любовную интригу, которая завладела бы его чувствами и заняла его мысли.
Человек, отличавшийся таким светским обхождением, как Перигрин, неизбежно должен был встречаться с различными особами, на которых его галантность могла бы произвести соответственное воздействие; и это затрудняло его выбор, так как всегда был он склонен руководствоваться капризом и прихотью. Я уже упомянул о том, что он ради целей матримониальных направил свое внимание на леди, знатную и почтенную, и теперь, когда мисс Гантлит его отвергла и он наслаждался маленькой передышкой, так как огонь, зажженный ее чарами в его сердце, угасал, он возобновил свое ухаживание за ее светлостью. Не осмеливаясь еще объясниться, он имел удовольствие видеть, сколь любезно его принимают в качестве близкого знакомого, и льстил себя надеждой, что расположил в свою пользу ее сердце; в этом самоуверенном предположении его укрепляли слова ее горничной, которую он с помощью щедрых подарков заставил служить своим интересам, так как она ухитрилась убедить его, что пользуется доверием своей госпожи. Но, несмотря на такое поощрение и надежды, внушенные его же собственным тщеславием, он опасался сделать преждевременную декларацию, чтобы не стать жертвой ее насмешек и гнева, и решил отложить объяснение, пока не обретет большей уверенности в успехе своей политики. Пребывал, таким образом, в нерешимости, он был приятно обрадован однажды утром появлением своего друга Крэбтри, который с разрешения Пайпса, хорошо его знавшего, вошел к нему в спальню, когда он еще спал, и, энергически тряхнув за плечо, вырвал из объятий сна. После обмена приветствиями Крэбтри сообщил о своем приезде накануне вечером из Бата и позабавил его таким смешным отчетом о своих дорожных спутниках, что Перигрин, впервые со дня их разлуки развеселился и чуть не задохнулся от смеха.
Крзбтри, рассказав об этих приключениях с тем своеобразным юмором, который усиливал комизм каждой детали, и передав все скандальные сплетни, ходившие в Бате после отъезда Перигрина, услыхал от юноши о его видах на некую герцогиню, чей ответ, по всей вероятности, будет благоприятным; тем не менее он не рискует объясниться, пока не удостоверится в ее чувствах, и хотел бы руководствоваться теми сведениями, какие может доставить Кэдуоледер, который, как ему известно, принят у нее в доме.
Прежде чем обещать свою помощь, мизантроп спросил, клонятся ли его планы к супружеству, а когда наш искатель приключений, угадав смысл вопроса ответил отрицательно, Крэбтри взялся выведать ее чувства, заявив в то же время, что никогда не стал бы участвовать в проекте, который не преследует цели опозорить и обмануть женский пол. На таких условиях он согласился действовать в интересах нашего героя, и немедленно был разработан план, в результате которого они встретились как бы случайно за столом ее светлости. Пикль, проведя здесь часть вечера и пересидев всех гостей, кроме мизантропа и одной вдовствующей леди, которая, по слухам, была наперсницей герцогини, удалился под предлогом неотложного дела, дабы Крэбтри воспользовался случаем перевести разговор на его особу.
Итак, не успел он покинуть дом, как этот циник, с угрюмым и презрительным видом проводивший его до двери, сказал.
- Будь я неограниченным властелином и будь этот юноша одним из моих подданных, я повелел бы ему носить вретище и гонять моих ослов на водопой, чтобы высокомерный его дух опустился до уровня его заслуг. Поистине гордость павлина является смирением, если сравнить ее с тщеславием этого щеголя, которое всегда было наглым, а теперь стало вовсе невыносимым благодаря репутации, приобретенной им в Бате, где он избил бретера, перехитрил шайку неопытных шулеров и совершил ряд других проделок, в исполнении коих помогал ему не столько ум, сколько удача. Но ничто так не способствовало его дерзости и самонадеянности, как благосклонность, встреченная им у многочисленных леди. Да, у леди, сударыня, - и пусть все это знают, - у леди, которые - к чести их будь сказано - неизменно покровительствуют щеголям и глупцам, если те добиваются их поощрения. И, однако, этот щенок не был на положении тех двуполых животных, коих можно отнести к разряду горничных, которые проветривают ваше белье, чешут ваших комнатных собачек, рассматривают ваш нос в увеличительное стекло, чтобы выдавить угри, моют ваши зубные щетки, обрызгивают духами ваши носовые платки и заготовляют для ваших нужд мягкую бумагу. Этого Пикля принимали для более важных услуг; его служба начиналась не раньше, чем все эти птицы отправлялись на насест; тогда он залезал в окно, перепрыгивал через ограду сада, и в темноте миссис Бетти впускала его в дом. Мало того, члены городского управления Бата презентовали ему почетное гражданство потому только, что благодаря его деятельности целебные воды приобрели необычайную славу; ибо каждая из сколько-нибудь привлекательных женщин, приехавших туда вследствие своего бесплодия, избавилась от недуга за время его пребывания в Бате. А теперь сей юноша считает, что ни одна женщина не может устоять перед его ухаживанием. Он не провел здесь и трех минут, как я заметил уголком глаза, что он намеревается одержать победу над вашей светлостью - я имею в виду честные намерения, хотя у этого негодяя хватит бесстыдства на любую попытку!
С этими словами он устремил взгляд на герцогиню, которая, раскрасневшись от негодования, повернулась к своей наперснице и воскликнула:
- Клянусь честью, мне кажется, в словах этого старого грубияна есть доля истины! Я сама заметила, что молодой человек смотрит на меня с особым вниманием.
- Нет ничего удивительного, - сказала ее подруга, - в том, что юноша с такой внешностью не остался равнодушен к чарам вашей светлости! Но, полагаю, он осмеливается питать только самые похвальные и почтительные чувства.
- Почтительные чувства! - с невыразимым презрением вскричала леди. Если бы я думала, что у этого наглеца хватит самоуверенности рассчитывать на что-нибудь, я бы отказала ему от дома. Клянусь честью, такая дерзость должна побудить знатных особ держать этих мелких дворянчиков на более далеком расстоянии, так как от малейшей поддержки и поощрения они склонны стать бесстыдными.
Удовольствовавшись этим заявлением, Кэдуоледер завел речь о других предметах, а на следующий день поведал о сделанном открытии своему другу Пиклю, который испытал мучительные уколы оскорбленного самолюбия и решил покориться и отказаться от своего проекта. Впрочем, такое самоотречение не причинило ему ни малейшего беспокойства, ибо сердце его нимало не участвовало в этой затее, а тщеславие тешилось возможностью открыто заявить о своем равнодушии. Итак, при первом же визите к ее светлости, он держал себя очень непринужденно, весело и простодушно; когда же вдова, которой поручено было выведать его склонности, искусно повела разговор о любви, он высмеял эту страсть весьма развязно и язвительно и не постеснялся заявить, что сердце его свободно. Хотя герцогиня возмущалась предполагаемой его любовью, но теперь ее обидело его равнодушие, и она даже проявила неудовольствие, заметив, что, быть может, внимание к собственным достоинствам мешает ему видеть других людей.
Пока он наслаждался этим сарказмом, смысл которого прекрасно мог понять, к их обществу присоединился некий плут, получивший свободный доступ во все аристократические дома благодаря своему замечательному таланту к сплетням и шутовству. Шел ему теперь семьдесят пятый год; он был столь темного происхождения, что вряд ли знал имя своего отца; его образование соответствовало достоинству его предков; на его репутации лежало клеймо человекоубийства, распутства и вероломства; однако этот человек, счастливо унаследовав непоколебимую наглость и бесчестно преступив все правила морали, дабы служить великим мира сего, приобрел независимое состояние и завоевал такое расположение высшего общества, что (хотя все знали о его роли сводника у трех поколений знати) не нашлось в королевстве ни одной великосветской леди, которая постыдилась бы принимать его при совершении ею своего туалета или хотя бы появляться с таким спутником в местах общественных увеселений. Впрочем, сей мудрец приносил иной раз пользу своим ближним благодаря связям с богачами, ибо нередко ходатайствовал о милостыне беднякам в надежде присвоить половину пожертвования. Такого рода дело и привело его сейчас в дом ее светлости.
По прошествии нескольких минут он сообщил присутствующим, что может предоставить им возможность облагодетельствовать бедную даму, которая дошла до крайней нищеты после смерти своего супруга и только что произвела на свет двух крепких мальчуганов. Далее они поняли из его слов, что эта особа происходит из хорошей семьи, которая от нее отреклась, когда она вышла замуж за бедного прапорщика, и даже воспользовалась своим влиянием, чтобы воспрепятствовать его повышению по службе; эта жестокость произвела на мужа такое впечатление, что вызвала расстройство рассудка и довела его до отчаяния, в припадке которого он покончил с собой, оставив жену, в ту пору беременную, жертвой нищеты и скорби.
Немало критических замечаний вызвала эта трогательная картина, которую старик нарисовал с большою выразительностью. Герцогиня заключила, что, должно быть, эта особа лишена всякого чувства и рассудительности, если могла остаться в живых, несмотря на столь тяжелое несчастье, и, стало быть, заслуживает не большей поддержки, чем простая нищенка; тем не менее герцогиня была столь великодушна, что предложила дать ей рекомендацию, чтобы ее приняли в больницу, которая получала вспомоществование от ее светлости; в то же время она посоветовала ходатаю отправить близнецов в приют для подкидышей, где их заботливо выкормят и вырастят полезными членами общества. Другая леди, не нарушая должного уважения к мнению герцогини, осмелилась порицать великодушие ее светлости, которое лишь поощряет детей оказывать неповиновение родителям и может не только продлить страдания несчастной, но и повредить благополучию какого-нибудь юного наследника - быть может, надежды родовитой семьи! - так как она полагает, что эта особа, когда истечет месяц и ребята ее будут пристроены, постарается покорить публику при помощи своих чар, если удастся ей извлечь пользу из своей внешности и, следуя обычаю, она перейдет из Сент-Джеймса в Друри-Лейн. На этом основании леди полагала, что из сострадания они должны оставить ее погибать в нужде, а старый джентльмен не заслуживает прощения, если будет упорствовать в своих усилиях помочь ей. Третья особа, член этой сердобольной компании, осведомившись, красива ли эта молодая женщина, и получив отрицательный ответ, согласилась с тем, что много здравого смысла было в речах почтенной леди, которая только что высказала свое мнение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132