Старый джентльмен, оправившись от недуга, был столь растроган поведением Перигрина, что готов был перевести на его имя все свое состояние и впредь зависеть от него, но наш юноша, прибегнув к своему влиянию и настойчивости, восстал против осуществления этого плана и даже убедил его написать завещание, в котором отнюдь не были забыты его друг Хэтчуей и все прочие его приверженцы, а тетка обеспечена соответственно ее желаниям. Уладив денежный вопрос, он с разрешения дяди выехал в Лондон, поручив предварительно ведение всех домашних дел мистеру Джолтеру и лейтенанту, ибо к тому времени миссис Траньон была целиком поглощена своими спиртуозными интересами.
Тотчас по приезде в Лондон он послал записку Гантлиту, следуя указаниям, полученным от его матери, а наутро сей молодой джентльмен явился к нему с визитом, не обнаруживая, впрочем, той радости и тех теплых, дружеских чувств, каких можно было ждать, судя по прежним их близким отношениям. Да и сам Перигрин не питал к солдату того искреннего расположения, какое воодушевляло его прежде. Годфри, не говоря уже о той обиде, которую нанес ему Пикль, не поддержав переписки с ним, узнал из письма своей матери о невежливом обхождении юноши с Эмилией во время последнего его пребывания в Винчестере, а наш молодой джентльмен, как мы уже упоминали, был возмущен тем, что в его отсутствие солдат якобы раскрыл его тайну коммодору. Они заметили взаимное охлаждение при встрече и обошлись друг с другом с той сдержанной учтивостью, которая свойственна людям, чья дружба на ущербе.
Гантлит сразу угадал причину неудовольствия Пикля и после обмена приветствиями воспользовался случаем оправдаться и, осведомившись о здоровье коммодора, сообщил Перигрину, что в ту пору, корда он, возвращаясь из Дувра, гостил в крепости, как-то вечером речь зашла о любовном увлечении нашего героя, и старый джентльмен выразил свои опасения по поводу этого дела, заметив между прочим, что, по-видимому, предметом его любви была какая-нибудь ничтожная девка, которую он подцепил, будучи еще школяром; тогда мистер Хэтчуей уверил его, что молодая особа происходит из прекрасной семьи, одной из лучших в графстве, и, расположив его в ее пользу, отважился, побуждаемый дружескими чувствами, объявить, кто она. Посему это разоблачение не следует приписывать какой-либо другой причине, и он надеется, что Пикль убедился в полной его непричастности к этому делу.
Перигрин был чрезвычайно доволен тем, что его вывели из заблуждения; лицо его мгновенно прояснилось, церемонное обхождение уступило место обычной фамильярности; он извинился за грубое пренебрежение письмом Годфри, каковое, по его словам, было вызвано отнюдь не презрением или охлаждением дружеских чувств, но вихрем юношеских развлечений, в результате которых он со дня на день откладывал ответ, покуда не пустился в обратный путь.
Молодой солдат удовлетворился этим объяснением, а так как намерения Пикля по отношению к его сестре были все еще неясны и не высказаны, то он не почитал себя в настоящее время обязанным выразить по этому поводу неудовольствие; у него хватило ума понять, что возобновление дружбы с нашим молодым джентльменом может вновь раздуть то пламя, которое почти угасло вследствие разнообразия новых впечатлений. Побуждаемый этими чувствами, он отбросил всякую сдержанность, и отношения между ними вошли в прежнее русло. Перигрин поведал ему обо всех приключениях, в которых участвовал со дня их разлуки, а он с неменьшим доверием рассказал о памятных событиях своей жизни и между прочим сообщил, что после получения им патента на офицерский чин отец его дорогой Софи, даже не полюбопытствовав о причине его повышения, не только стал относиться к нему лучше, но пришел ему на помощь и даже обещал предоставить свой кошелек для приобретения лейтенантского чина, которого он в ту пору усиленно домогался; тогда как, если бы не удалось ему, благодаря счастливой случайности, подняться до офицерского звания, у него были все основания предполагать, что сей джентльмен и все прочие его богатые родственники позволили бы ему прозябать в неизвестности и нищете и, сделав его несчастье поводом для упреков, этим оправдали бы свою скупость и недружелюбие.
Узнав о положении дел своего друга, Перигрин готов был тут же предложить ему деньги, дабы ускорить прохождение его патента через канцелярии; но, будучи слишком хорошо знаком со щепетильным его нравом, чтобы проявлять в такой форме свое расположение, он нашел способ представиться одному из джентльменов из военного министерства, который вполне удовлетворился доводами, высказанными им в пользу друга, и дело Годфри было закончено через несколько дней, хотя тот понятия не имел об этой защите его интересов.
К тому времени начался сезон в Бате, и наш искатель приключений, горя желанием отличиться в этом городе, посещаемом светской публикой, сообщил о своем намерении отправиться туда своему другу Годфри, которого убедил принять участие в этой поездке. Когда благодаря влиянию новых знатных друзей Перигрина из полка был получен отпуск, двое приятелей выехали из Лондона в почтовой карете, как всегда - в сопровождении камердинера и Пайпса, которые были теперь так же необходимы нашему путешественнику, как любой из его органов.
В харчевне, где они остановились пообедать, Годфри заметил человека, с задумчивым видом разгуливавшего в одиночестве по двору, и, всмотревшись пристальнее, признал в нем завзятого игрока, с которым встречался прежде в Танбридже. В силу этого знакомства он приветствовал перипатетика, который тотчас его узнал и с превеликим огорчением и досадой сообщил ему, что возвращается из Бата, где его ограбила шайка шулеров, которым не понравилось, что он осмелился действовать за свой страх.
Перигрин, чрезвычайно заинтересованный его рассказами, надеясь узнать от этого искусника какие-либо занимательные и полезные факты, пригласил его к обеду и получил полное представление об образе жизни в Бате. Он узнал, что в Лондоне находится большая шайка авантюристов, которая держит агентов, промышляющих шарлатанством во всех его видах на всем протяжении английского королевства, уступает этим агентам определенный процент с барышей, нажитых их усердием и ловкостью, и отделяет большую часть в общий фонд, из которого черпают средства на снаряжение людей для разнообразных их занятий, а также возмещение потерь, понесенных при их авантюрах. Одни, чья внешность и развитие соответствуют, по мнению шайки, такой задаче, изощряют свои таланты, ухаживая за богатыми леди, и получают для этой цели деньги и костюмы, выдав предварительно одному из вожаков обязательства, подлежащие уплате в день свадьбы, на определенную сумму, пропорциональную тому приданому, какое им предстоит получить. Другие, постигшие науку риска и некоторые тайные уловки, посещают места, где разрешены азартные игры; а те, кто изощрился в искусстве игры на бильярде, в мяч и в шары, постоянно подстерегают людей несведущих и неосторожных в местах этих развлечений. Четвертая разновидность посещает скачки, изучив те таинственные приемы, коими обманывают знатоков. Есть в этом обществе и такие личности, которые облагают контрибуцией беспутных жен и богатых старых вдов и вымогают деньги, продавая свою любовь представителям их же пола, а затем угрожая своим поклонникам судебным преследованием. Но самую большую прибыль приносят им те агенты, что упражняют свой ум в бесчисленных трюках за карточным столом, к которому имеет доступ любой шулер, пользующийся самой дурной репутацией, и где его любезно встречают даже самые знатные и почтенные особы. Помимо прочих сведений, наш молодой джентльмен узнал, что эти агенты, которыми их гость был ограблен и изгнан из Бата, держали банк против всех игроков и монополизировали выигрыш во всех видах игр. Затем он сказал Гантлиту, что, если тот готов подчиниться его руководству, он вернется с ними и осуществит проект, который неизбежно разорит всю шайку за бильярдом, ибо ему известно, что Годфри превосходит их всех своим мастерством в этой игре.
Солдат отказался от участия в подобной затее, и после обеда они расстались; но так как между двумя приятелями зашел разговор о полученных ими сведениях, Перигрин придумал способ наказать этих гнусных врагов общества, которые грабят своих ближних, и план этот был осуществлен Годфри следующим образом.
ГЛАВА LXIX
Годфри осуществляет в Бате план, благодаря которому разоряется целая шайка шулеров
Вечером, по прибытии в Бат, Годфри, который для этой цели весь день поддерживал в себе бодрый дух, отправился в бильярдную, где играли двое джентльменов, и начал предлагать пари с таким явным незнанием дела, что один из авантюристов, здесь присутствовавших, воспылал желанием воспользоваться его неопытностью и, когда бильярд освободился, предложил ему сыграть партию для развлечения. Солдат с видом самодовольного простофили отвечал, что не намерен тратить время даром, но, если тому угодно, не прочь позабавиться, поставив крону. Такая готовность очень понравилась авантюристу, который хотел убедиться в правильности своего суждения о незнакомце, прежде чем вести настоящую игру. Когда партия была принята, Гантлит снял кафтан и, начав игру с притворным воодушевлением, выиграл, так как противник поддался ему с целью подстрекнуть его к повышению ставки. Солдат умышленно пошел на эту удочку, ставки были удвоены, и снова он вышел победителем благодаря попустительству своего партнера. Тогда он начал зевать и объявил, что не стоит продолжать эту детскую забаву, после чего его партнер с притворным раздражением крикнул, что готов поставить двадцать гиней. Предложение было принято, и партию, благодаря потворству Годфри, выиграл шулер, который старался изо всех сил, опасаясь, что в противном случае его противник откажется продолжать игру.
После такого поражения Годфри притворился взбешенным, проклял свою неудачу, объявил, что стол с наклоном и шары катятся неправильно, взял другой кий и с жаром потребовал удвоить ставки. Игрок, якобы неохотно, подчинился его желанию и, выиграв два очка, предложил поставить сто гиней против пятидесяти. Ставки были приняты, и Годфри, снова дав ему выиграть, пришел в бешенство, разломал на куски свой кий, выбросил шары в окно и в пылу негодования предложил противнику встретиться завтра, когда он отдохнет после утомительного путешествия. Такое приглашение было весьма приятно игроку, который, воображая, что солдат окажется весьма ценной добычей, уверил его, что не преминет явиться сюда на следующее утро, чтобы дать ему реванш.
Гантлит вернулся домой, вполне уверенный в своем превосходстве, и обсудил с Перигрином дальнейшие шаги к осуществлению их замысла, тогда как его партнер доложил о своей удаче членам шайки, которые сговорились присутствовать на решающем состязании с целью извлечь выгоду из необузданного нрава незнакомца.
Когда обе стороны уладили, таким образом, свои дела, игроки встретились, как было условлено, и комната мгновенно наполнилась зрителями, которые явились сюда случайно, из любопытства или с умыслом. Ставка назначена была в сто фунтов, противники выбрали себе кии и сняли кафтаны, а один из рыцарей этого ордена предложил поставить еще сотню на своего сообщника. Годфри тотчас поймал его на слове. Второй представитель той же шайки бросил ему вызов, утроив сумму, и его предложение встретило такой же прием, к изумлению шайки, чьи надежды расцвели пышным цветом. Партия началась, и когда солдат проиграл первое очко, заговорщики громогласно предложили удвоить против него ставки, но никто не хотел рисковать, ставя на человека, совершенно неизвестного. Когда же шулер выиграл и второе очко, оглушительный шум подняли не только члены шайки, но и почти все присутствующие, пожелавшие поставить два против одного на партнера Гантлита.
Перигрин, здесь присутствовавший, видя, что аппетиты заговорщиков в достаточной мере возбуждены, вдруг вмешался и принял все пари на тысячу двести фунтов, каковая сумма была немедленно выложена обеими сторонами в звонкой монете и банкнотах; быть может, это была самая серьезная партия, когда-либо игранная на бильярде. Гантлит, убедившись, что сделка заключена, в один миг отправил шар своего противника в лузу, хотя он занимал одно из тех положений, какие считаются невыгодными для игрока. Державшие пари были несколько смущены этим фактом, но, впрочем, утешились, объяснив успех случайностью; после очередного удачного удара лица их изменились, и они ждали в мучительнейшем напряжении следующего удара, который сделан был солдатом с исключительным мастерством, после чего кровь отхлынула от их лиц, и из всех уст одновременно вырвалось восклицание: "Дьявол!", произнесенное мрачным тоном и сопровождавшееся испуганными взглядами. Они были вне себя от ужаса и изумления, видя, что три очка выиграны тремя ударами у такого искусного игрока, как их друг, и не без оснований заподозрили, что все это было придумано заранее с целью их разорить. Исходя из этого предположения, они переменили тон и попытались покрыть убытки, предлагая неравные пари за Гантлита; но успех этого молодого джентльмена столь повлиял на мнение зрителей, что ни один не отважился поддержать его партнера, который, улучшив свое положение случайным счастливым ударом, уменьшил тревогу и оживил надежды своих сторонников. Но эта улыбка фортуны оказалась мимолетной. Годфри призвал на помощь все свое умение и ловкость и, доведя число очков до десяти, позволил себе окинуть взглядом всех членов братства. Цвет лица этих мастеров принимал различные оттенки при каждом выигранном им очке: природная окраска уступила место серой, затем белой, а из белой стала желтой, которая была стерта тонами красного дерева; а теперь, когда тысяча семьсот фунтов их основного капитала зависели от одного-единственного удара, они уподобились черномазым маврам, у которых от ужаса и злобы разлилась желчь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132