).; наконец, один из джентльменов, приветствовав его весьма учтиво, выразил изумление по поводу такой экипировки и спросил его, не потерял ли он по дороге своего спутника.
- Видите ли, братец, - отвечал коммодор, - быть может, вы считаете меня чудаковатым по причине этой моей оснастки, и к тому же я потерял часть такелажа. Но дело, знаете ли, обстояло так: я снялся с якоря в свадебный рейс из моего собственного дома сегодня утром в десять часов до полудня, при ясной погоде и попутном юго-юго-восточном бризе, держа курс на ближайшую церковь. Но не успели мы пройти и четверть лиги, как ветер, переменив направление, подул прямо нам в зубы, и мы должны были все время лавировать и находились уже в виду порта, когда эти сукины дети, лошади, которых я купил только два дня назад (я думаю, что это дьяволы во плоти), повернули нос по ветру и, не слушаясь руля, понесли с быстротой молнии меня и моего лейтенанта, который вскоре бросил якорь в превосходнейшей гавани. Что же до меня, то я носился по горам и долам и зыбучим пескам, где потерял прекрасный парик с бантом на косичке и шляпу, и, наконец, хвала господу, вошел в тихие воды и дождался спокойного плавания, но если я еще когда-нибудь доверю свой остов этой сукиной дочери, мое имя не Хаузер Траньон, лопни мои глаза!
Один из присутствующих, удивленный этим именем, которое он часто слышал, ухватился за последние его слова, завершившие странный рассказ, и, заметив, что его лошади с норовом, осведомился, как он думает вернуться.
- Что касается этого пункта, - ответил мистер Траньон, - я решил нанять сани, повозку или такую штуку, как осел, ибо будь я проклят, если еще когда-нибудь сяду на спину лошади.
- А что вы предполагаете делать с этими животными? - спросил тот, указывая на гунтеров. - На вид они ретивы, но ведь им нет еще четырех лет, и будет чертовски трудно их объездить. Мне кажется, что та задняя сплечена.
- Будь они прокляты! - закричал коммодор. - Хотел бы я, чтобы у обеих шеи были сломаны, хотя эта пара стоила мне добрых сорок желтяков!
- Сорок гиней! - воскликнул незнакомец, который был сквайром и жокеем, а также владельцем своры. - Боже мой, боже мой! Как можно обмануть человека! Да ведь эти скотины так неуклюжи, что годятся только для плуга! Посмотрите на эту плоскую грудь; обратите внимание, какой у этой лошади острый загривок, а кроме того она с подседом.
Короче, сей знаток лошадей, обнаружив в них все недостатки, какие только можно найти у этой породы животных, предложил ему десять гиней за обеих, сказав, что превратит их во вьючных животных. Владелец, который, после всего случившегося, был весьма не прочь прислушаться к любым замечаниям, их порочившим, слепо поверил утверждениям незнакомца, выпустил залп неистовых ругательств по адресу мерзавца, который его надул, и тут же заключил сделку со сквайром, немедленно заплатившим ему за свою покупку, в результате коей он выиграл кубок на следующих кентерберийских скачках.
Когда с этим делом было покончено к удовольствию обеих сторон, а также к увеселению всех присутствующих, украдкой посмеивавшихся над проделкой своего друга, Траньон был усажен на лошадь самого сквайра, чей слуга вел ее в центре кавалькады, которая направлялась в соседнюю деревню, где они заранее заказали обед и где наш жених получил возможность приобрести другую шляпу и парик. Что касается свадьбы, то он перенес свое разочарование со спокойствием философа, и так как проделанные им упражнения раздразнили его аппетит, он уселся за стол вместе со своими новыми знакомыми и пообедал очень плотно, запивая каждый кусок большим глотком эля, который пришелся ему весьма по вкусу.
ГЛАВА IX
Его находит лейтенант; он препровожден к себе домой; женится на мисс Гризль, которая попадает в беду ночью и утверждает свою власть наутро, вследствие чего глаз ее супруга подвергается опасности
Тем временем лейтенант Хэтчуей ухитрился приковылять в церковь, где уведомил собравшихся о том, что случилось с коммодором, а невеста держала себя по этому случаю с большой пристойностью, ибо, едва узнав об опасности, коей подвергался ее будущий супруг, она лишилась чувств в объятиях своей невестки, к изумлению всех зрителей, которые не могли понять причину ее расстройства. Когда же она обрела чувства благодаря нюхательной соли, то стала умолять, чтобы мистер Хэтчуей и Том Пайпс сели в карету ее брата и поехали разыскивать своего командира.
Это путешествие они с готовностью предприняли, сопутствуемые всеми прочими приверженцами коммодора, ехавшими верхом, тогда как невеста и ее друзья были приглашены в дом священника, а церемония отложена до благоприятного момента.
Поскольку позволяла проезжая дорога, лейтенант старался придерживаться того направления, в котором ускакал Траньон, получая сведения об его продвижении то в одном, то в другом фермерском доме, ибо такой феномен не мог не привлечь чрезвычайного внимания; после того как один из всадников подобрал на боковой тропе шляпу и парик коммодора, весь отряд въехал около четырех часов пополудни в деревню, где нашел пристанище коммодор. Узнав, что он благополучно водворился в харчевне "Джордж", они в полном составе подъехали к двери и выразили свое удовольствие троекратным приветственным возгласом, на каковой им ответила расположившаяся в доме компания, как только смысл этого салюта быт ей объяснен Траньоном, который к тому времени принял участие во всех увеселениях своих новых друзей и был сильно пьян. Лейтенант был представлен всем присутствующим как его названый брат, и ему приготовили на скорую руку обед. Тома Пайпса и команду угостили в другой комнате, и около шести часов вечера, когда в карету впрягли пару свежих лошадей, коммодор со своей свитой отбыл в крепость, обменявшись рукопожатиями со всеми находившимися в доме.
Без дальнейших происшествий он часов в девять был благополучно препровожден к своим собственным воротам и оставлен на попечение Пайпса, который тотчас отнес его в гамак, в то время как лейтенант поехал туда, где невеста и ее друзья ждали в великой тревоге, которая рассеялась, когда он уверил их, что его коммодор невредим, и уступила место громкому смеху и шуткам, вызванным его рассказом о приключении Траньона.
Был назначен другой день для свадьбы; и, с целью избежать весьма оскорбительного любопытства зевак, священника уговорили совершить обряд в крепости, разукрашенной флагами и флажками, а вечером иллюминованной под руководством Хэтчуея, который распорядился также, чтобы стреляли из патереро, как только будут затянуты брачные узы. Но и другие виды увеселения не были забыты этим хитроумным затейником, который проявил несомненныепризнаки изящного вкуса и изобретательности в свадебном ужине, порученном его заботам и попечениям.
Этот свадебный пир состоял исключительно из морских блюд. Огромный пилав, в состав которого входил большой кусок говядины, нарезанной ломтиками, две курицы и полгарнца рису, дымился посреди стола; рыба, плавающая в масле, была поставлена по обоим его концам. Рядом с ней красовалось лакомое кушанье, известное под названием лобскус, и блюдо сальмагонди. На смену им появился гусь чудовищных размеров, защищенный с флангов двумя цесарками, зажаренной целиком свиной тушей, соленым свиным окороком, окруженным гороховым пюре, бараньей ногой, зажаренной с картофелем, и бараньей ногой, сваренной с ямсом. Третьей переменой явилась филейная часть свиньи с яблочным соусом, козлятина, тушенная с луком, и черепаха, запеченная в своем щите, а в заключение был подан гигантский пирог с солониной и великое множество лепешек и оладьев. Дабы все соответствовало великолепию этого изысканного пиршества, Хэтчуей запасся большим количеством крепкого пива, флипа, рома, бренди, а также барбадосской водой для леди и нанял всех скрипачей в пределах шести миль, которые с помощью барабана, волынки и валлийской арфы услаждали гостей мелодичнейшим концертом.
Компания, которая была отнюдь не привередлива, осталась, по-видимому, чрезвычайно довольна всеми увеселениями, и вечер прошел в высшей степени оживленно, после чего новобрачная была отведена в свою комнату, где, впрочем, одно незначительное обстоятельство едва не нарушило гармонии, которая царила до сей поры.
Я уже упоминал о том, что в доме не было ни одной кровати; посему читателя не удивит, что миссис Траньон пришла в дурное расположение духа, когда столкнулась с необходимостью поместиться со своим супругом в гамаке, который, хотя и был увеличен и расширен на сей предмет с помощью большой палки и двойного количества парусины, но являлся в лучшем случае неприятным, чтобы не сказать - опасным, ложем. В результате она с некоторым раздражением пожаловалась на это неудобство, которое приписала неуважению, и сначала наотрез отказалась мириться с таким приспособлением. Но миссис Пикль вскоре образумила ее и успокоила, заметив, что ночь пролетит быстро, а на следующий день она может завести свои порядки.
Вняв этим убеждениям, она отважилась влезть в гамак, и менее чем через час ее посетил супруг, когда гости отправились по домам, а крепость осталась под командой его лейтенанта и помощника. Но случилось так, что крючья, поддерживавшие это качающееся ложе, не были рассчитаны на добавочный груз, который им пришлось теперь нести, и посему они сломались среди ночи, к немалому испугу миссис Траньон; падая, она громко завизжала, и этот визг немедленно привлек в комнату Хэтчуея со свечой. Нисколько не пострадав от падения, она была крайне смущена и взбешена происшествием, каковое открыто приписала упрямству и нелепым причудам коммодора, высказавшись с раздражением, которое явно свидетельствовало о том, что она считает цель своей жизни достигнутой, а свой авторитет защищенным от всех ударов судьбы. Да и товарищ ее по постели, казалось, был того же мнения, судя по его безгласной покорности; он ни слова не ответил на ее обвинения, но с самым кислым видом выполз из своего гнезда и отправился почивать в другую комнату, тогда как его рассерженная супруга отпустила лейтенанта и из останков гамака соорудила себе временную постель на полу, твердо решив позаботиться о более удобном приспособлении для следующей ночи.
Не чувствуя никакого расположения ко сну, миссис Траньон весь остаток ночи посвятила планам о коренном преобразовании, которое решила произвести в семействе; и как только первый жаворонок приветствовал утро, она, встав со своего скромного ложа и кое-как одевшись, вышла из своей комнаты, принялась обследовать места, до сей поры неведомые, и во время своих изысканий заметила большой колокол, который привела в действие с такой энергией, что переполошила всех в доме. Через секунду к ней прибежали полураздетые Хэтчуей, Пайпс и все слуги; но не увидев ни одной особы женского пола, она начала громить леность и сонливость служанок, которым, по ее словам, следовало приступить к работе по крайней мере за час до ее зова. И тогда в первый раз она услыхала, что ни одной женщине не разрешалось ночевать в стенах крепости.
Она не преминула возопить против такого распоряжения и, узнав, что кухарка и горничная помещались в маленькой пристройке, находившейся за воротами, приказала опустить подъемный мост и самолично вторглась в их жилище, повелев им немедленно приниматься за уборку комнат, содержавшихся отнюдь не в образцовом порядке, тогда как двум мужчинам было тотчас поручено перенести из дома ее брата под новый ее кров кровать, на которой она привыкла спать. В результате не прошло и двух часов, как все хозяйство в крепости было перевернуто вверх дном и поднялась суета.
Траньон, потревоженный и сбитый с толку этой суматохой, выскочил, как сумасшедший, в одной рубахе и, вооружившись дубиной из дикой яблони, ворвался в апартаменты своей жены; при виде двух плотников, сколачивавших кровать, он, испуская страшные проклятья и энергическую брань, приказал им убираться, клянясь, что не потерпит переборок в трюме, где он хозяин. Но видя, что его протест оставлен без внимания этими рабочими, которые приняли его за помешанного члена семьи и вырвавшегося из своего заключения, он напал на них обоих с великим бешенством и негодованием и встретил столь грубый прием, что в скором времени растянулся на полу вследствие удара, нанесенного ему молотком, который подверг серьезной опасности единственный его глаз.
Приведя его таким образом к подчинению, они решили связать его веревками и уже начали готовить путы, но тут он был избавлен от унижения вошедшей супругой, которая спасла его из рук противников и, выражая ему свое соболезнование, объяснила это злоключение вспыльчивым и грубым его нравом.
Он думал лишь о мщении и сделал попытку покарать дерзких работников, которые, едва услыхав о его звании, начали с большим смирением просить прощения за содеянное ими, уверяя, что они не признали в нем хозяина дома. Но, отнюдь не удовлетворившись таким извинением, он ощупью искал колокол (воспаление глаза окончательно лишило его зрения), а так как веревка благодаря предосторожности преступников находилась за пределами досягаемости, он начал реветь во весь голос, как лев, рыкающий в западне, изрыгая множество кощунственных слов и проклятий и выкрикивая имена Хэтчуея и Пайпса, которые, находясь поблизости, явились на призыв и получили приказ заковать в кандалы плотников, имевших дерзость напасть на него в его собственном доме.
Его приспешники, при виде причиненного ему ущерба, были возмущены обидой, ему нанесенной, которую они считали оскорблением чести гарнизона еще и потому, что мятежники, казалось, заняли оборонительную позицию и бросили вызов их авторитету. Посему они выхватили из ножен свои кортики - знак своей профессии - и за этим, по всей вероятности, последовала бы отчаянная схватка, если бы не вмешалась хозяйка замка и не предупредила столкновения, заявив лейтенанту, что коммодор был зачинщиком и что рабочие, столь неожиданно атакованные человеком, которого они не знали, вынуждены были действовать в целях самозащиты, вследствие чего он и получил этот злосчастный удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132