"Нет". Затем по движению ее головы и губ я
понял, что она что-то быстро и настойчиво говорит.
Сильвестр улыбнулся и тоже заговорил. Улыбка так и осталась на его лице. А
да покачала головой, повернулась и сделала шаг в сторону отеля. Он положи
л ей на плечо руку, и она остановилась.
Потом она дернула плечом, его рука упала, и она пошла по узкому настилу к о
телю. Сильвестр шел рядом, казалось, не спеша, но и не отставая. Я опять услы
шал шаги Ады. Каучуковые подошвы Сильвестра были беззвучны.
Они прошли под окном, вошли в отель. Теперь я их не видел.
Итак, все кончено. Похоже, что кончено. Я попытался осознать свой страх, вы
тащить его на свет, определить его. Теперь его можно было определить, ибо в
се было позади. Я боялся, что она уедет с Сильвестром, выйдет замуж за Томм
и Далласа, а я останусь один. Я вслух расхохотался. Смейся, ведь приговор о
тменен. Дыши, ибо ты выиграл.
Я выиграл и понял, что не надеялся на победу. Она меня потрясла, я ослабел о
т радости. Я боялся, что меня снова одолеет страх.
Я испытывал удовольствие, чувствуя, как тает комок под ложечкой. Затем я о
щутил у себя на лбу пот и, дотронувшись, убедился, что он холодный. Тогда я н
алил, не разбавив, виски, выпил одним глотком, и сразу холод уступил место
жаре.
Я откинулся в кресле, делая глубокие, медленные вдохи, ослабляя одну за др
угой каждую мышцу и каждый нерв.
Все в порядке, все в порядке, Ада идет сюда.
На следующей неделе мы поженимся, я буду больше работать, вести себя умне
е, все будет прекрасно, все придет в норму.
Я полулежал, откинув голову и закрыв глаза, прошла минута или час, я сел и в
ыпрямился. Ады все не было.
Я взглянул на часы и увидел, что прошло пять минут. Ее не было. Я смотрел, как
секундная стрелка несколько раз обошла циферблат. Я хотел было спустить
ся за ней, но вспомнил, что обещал не вмешиваться.
В эту минуту я услышал стук мотора и, не успев еще подойти к окну, понял, что
это мотор яхты.
Словно во сне, я увидел, как матрос в брезентовых штанах, медленно наклони
вшись, поднял канат и бросил его с причала на палубу и вслед за ним Ц как в
замедленной съемке Ц прыгнул сам.
Мотор застучал сильнее, острый кремово-серебряный нос отвернул от прича
ла, и судно медленно, но неумолимо, как судьба, повернуло в открытый залив.
Я видел, как, набежав на причал, ударилась о него волна, превратившись в во
ронки, а винты загудели еще громче.
Медленно, как во сне, где каждое движение доведено до гротеска, острый нос
судна, завершив полный разворот, очутился в открытом море.
Судно зарылось в пену, и его синий вымпел затрепетал на ветру. На палубе, п
озади рулевой рубки, стоял Сильвестр в той же шапочке яхтсмена с козырьк
ом, а рядом с ним, придерживая рукой пряди мокрых золотистых волос, Ада.
Она стояла выпрямившись, в своем белом платье, не улыбалась и не отрывала
глаз от воды. Затем она обернулась и лишь на мгновенье скользнула взгляд
ом по отелю. Если она и видела меня, то ничем этого не проявила. Отвернувши
сь, она снова стала смотреть на волны залива, который ей предстояло перес
ечь, прежде чем пристать к остроконечному мысу материка.
Ее лица уже не было видно, только золотистые волосы развевались по ветру,
а яхта набирала скорость.
Пока я расплачивался, хозяйка отеля смотрела на меня пустыми глазами.

* * *

Через две недели в утренней газете появилась фотография Ады и Томми Далл
аса. Они стояли обнявшись. На Томми была его серая шляпа. Ада без головного
убора. Оба широко улыбались. Заголовок гласил: "Поющий шериф женится на ко
ролеве телевидения". Я аккуратно сложил газету, положил ее в ящик стола и п
ринялся редактировать очередной выпуск последних новостей.

ТОММИ ДАЛЛАС

"Кадиллак" свернул за угол, к стоянке, и я с интересом огляделся по сторона
м. Одному богу известно, сколько лет я всего этого не видел, но башня как бу
дто осталась такой же и, как пика, устремлялась высоко в небо! И небо было с
ловно по заказу: темные облака висели прямо над головой. Бледно зеленели
лужайки. А у подножия лестницы уже собирались те, кому надлежало присутс
твовать на похоронах.
Если взглянуть на башню, то ничего вроде не изменилось. Но кому лучше знат
ь, как не мне. Чертовски много перемен произошло с тех пор, меня самого и то
не узнать.
Эрл повел машину по аллее, к стоянке для служебных машин, и я вспомнил, что
сектор номер один возле самого здания всегда принадлежал мне. Полицейск
ий в сине-серой форме, показавшийся мне знакомым, махнул в сторону указат
еля: "Стоянка машин губернатора Т. Далласа". Эрл свернул туда.
Пусть меня увидят в "кадиллаке". После всего, что случилось, это не могло мн
е повредить. Теперь уже ничто не могло мне повредить, ибо у меня был ореол
мученика, спасенного самим господом богом. Вот в этом-то и крылось самое с
мешное. Я и правда страдал, прошел черт знает через какие мучения, но толко
м люди об этом ничего не знали. То, что было известно, Ц ложь, а то, что держа
лось в тайне, Ц правда, поэтому так или иначе они были правы. Судите сами.

Ц Приехали, губернатор. Ц Эрл вылез, обежал машину, открыл мне дверцу, но
я вылез раньше.
Ц Порядок, Ц сказал я. Ц Нечего меня баловать.
Ц Вы же великий человек, губернатор.
Ц Да брось, Ц поморщился я.
Я не был губернатором. Я был экс-губернатором. Хотя, может, я еще кое-что со
творю насчет этой приставки.
Сквозь стоявшие дверца к дверце машины я протиснулся к обочине, и кишки у
меня сводило от страха, пока я шел по вымощенной белыми плитами дорожке, ч
то вела по траве мимо вечнозеленых деревьев к памятнику Хьюи Лонга. Прож
ектор из-под крыши здания освещал статую Хьюи круглые сутки, его никогда
не выключали, и даже сейчас, при сером свете дня, его бледно-желтый луч леж
ал на бронзовом челе Хьюи. Он смотрел на мир так, будто видел все или ничег
о, и я прошел мимо. Поднимаясь по широким белым ступеням, я увидел что-то дл
инное прямоугольной формы, завернутое в национальный флаг, и понял, что т
ам лежит Ада. Я увидел это, и мне стало не по себе.
А по другую сторону от Хьюи над холмиком свежевырытой земли стояло двое
мужчин в белых комбинезонах. К горлу подступила тошнота, когда до меня до
шло, что они ждут Аду.
Я ненавидел ее: она поступила со мной, как не поступают даже с собакой. Но я
по-прежнему любил ее, и, когда понял, что ей предстоит лечь в эту землю, мне
сразу стало больно и страшно, хоть я и пытался убедить себя, что мне наплев
ать.
Я не должен был думать о ней, но я ничего не мог с собой поделать. Не мог не д
умать об этой женщине, ушедшей в ничто, в землю.
И уже не было к ней ненависти. Впервые после того, что со мной случилось, у м
еня не было к ней ненависти. Я вспомнил хорошие времена, до того, как она сд
елала это. А может, ничего хорошего по-настоящему и не было? Нет, если честн
о, что-то, может, недолго, но было.
Если честно, то именно Ада заставила меня в конце концов понять то, что мне
следовало понять с самого начала. А быть может, чтобы я это понял, нужна бы
ла и она сама, и все то, что она сделала. Создала такие условия, которые выну
дили меня кое-что осознать. Быть может, человек рождается уже с определен
ным пониманием. Может, нужно лишь заставить себя осознать то, что происхо
дит вокруг, и сделать определенные выводы. Наверное, все дело в этом.
На это потрачена вся жизнь, я понял это, когда многие уже мертвы, как мертв
а теперь и Ада. И я сам едва не погиб, и кое-кому еще предстоит. Но в конце кон
цов я понял. И, пожалуй, это стоит той цены, которую я заплатил, чтобы понять.


* * *

Мы обвенчались в Первой методистской церкви сент-питерского округа в во
скресенье 11 июня. За пятнадцать месяцев до первичных выборов в демократи
ческой партии. Церковь была одной из трех протестантских церквей нашего
округа; ни Ада, ни я не были католиками, хотя Ц забавно, ей-богу, Ц считает
ся, что в южных округах, если хочешь, чтобы тебя куда-нибудь выбрали, обяза
тельно нужно быть католиком. И меня, конечно, никогда не выбрали бы шерифо
м, если бы не Сильвестр. Сильвестр мог выбрать кого хотел, а ему нужен был и
менно не католик, потому что он собирался выдвинуть его кандидатом в губ
ернаторы. В губернаторы католику не пролезть. Это и помешало Чепу Моррис
ону. Ему следовало бы баллотироваться в сенаторы. В сенаторы католика вы
берут с удовольствием.
Я стоял перед алтарем в двубортном синем костюме, впервые без ковбойки; к
олени у меня дрожали, и была минута, когда я даже подумал: господи, может, бр
осить все к чертовой матери и бежать? Но я не убежал. Слишком поздно. Как эт
о получилось? Как я очутился там? У меня никогда и не было такого намерения
. Мне казалось, что все это происходит во сне. Не я, а кто-то другой стоит пер
ед алтарем в синем костюме.
Нет, это было наяву. Перед алтарем стоял я собственной персоной, а по прохо
ду под руку с Сильвестром шла Ада в белом платье и с белой вуалью. Орган иг
рал что-то до слез трогательное, а ее лицо было невозмутимым и белым как с
нег. Я попытался подмигнуть ей, получилось не слишком удачно, она улыбнул
ась в ответ, и я подумал: интересно, что у нее на уме. Я думал об этом и тогда, и
еще черт знает сколько раз потом, и все равно не знал. Она шла по проходу, ка
к ожившая белая статуя, и я ничего не понимал. Как я дошел до этого? Неужто я
был просто слеп и глух? Или так хотел этого, что готов был на все?
Справедливо и то и другое. По одной причине ничего не делается. Я долго обм
анывался, уверяя себя, что женился на ней только потому, что страшно хотел
ею овладеть. Это неправда или только полуправда.
Главная причина состояла в том, что при ней я чувствовал себя человеком н
а ногах и с собственной тенью. При ней я ощущал себя живым. Впервые с тех по
р, как я познакомился с Сильвестром, я почувствовал, что я Ц это я. Я был нул
ь и знал это. После того как Сильвестр приголубил меня, я превратился в пус
тое место. Он мог делать со мной что хотел: меня не существовало. Но во мне в
сегда жило ощущение, что это только временно, что когда-нибудь я снова ста
ну человеком. Человеком из плоти и крови. Это свершится. В один прекрасный
день.
А в присутствии Ады мне казалось, что это свершилось... почти. При ней я стан
овился человеком... почти. Это и тянуло меня к ней. Вот в чем причина.
Не знаю, как она это делала. Наверное, когда говорила: "Томми, ты не должен бы
ть чужой тенью, Томми, ты должен делать только то, что тебе хочется, ты сам н
е знаешь, на что ты способен, Томми".
Старая песня. Теперь я почти уверен, что она вовсе так не думала или по кра
йней мере не думала так на все сто процентов, но в конце концов оказалось,
что она была права. В самом конце. А может, и думала. Ей пришлось так думать ч
ерез какое-то время.
Но дело было не только в том, что она говорила. Главная причина в том, что Ад
а излучала энергию. С ней рядом я попадал в поток зарядов и чувствовал, как
они вливаются в меня. И сам становился заряженным.
С тех пор многое, конечно, изменилось, но такие чувства испытывал я тогда,
и именно поэтому я и женился на ней, теперь я это понимаю.
Но и это было не все. Была еще одна причина. Ада приводила меня в исступлен
ие, я весь горел и готов был пойти на что угодно, лишь бы заполучить ее. За вс
е те месяцы мне ни разу не удалось быть с ней близким.
Я целовал ее и крепко прижимал к себе. Она, казалось, шла навстречу, и я дума
л, что умру от счастья, если она станет моей. Но в последнюю минуту она выры
валась из моих объятий.
Ц Нет, нет, Ц шептала она задыхаясь. Ц Нет. Прошу тебя, не надо.
Ц Но почему, солнышко? Почему? Мы должны, должны.
Ц Нет, не должны. Не должны. Я позволю это себе только с мужем.
Ц Солнышко, прошу тебя, солнышко...
Ц Нет, милый, нет. Я люблю тебя, но даже ради тебя я не могу.
Я умолял ее, она отвечала "нет", а потом как будто соглашалась, позволяла мн
е целовать ее и даже ласкать и снова вырывалась от меня.
Черт побери, я прекрасно знал, чего она добивается. Я знал, что она не девст
венница. Все они так поступают. Просто настал мой черед. Я никогда не думал
, что кому-нибудь таким способом удастся завлечь меня, но ей удалось.
Я смотрел ей в спину, когда она уходила, на ее бедра и видел, как собранно и с
трого она держится. Куда до нее этим дешевкам, что только и умеют крутить з
адом! Да, за одну ее походку можно отдать все на свете.
Я понимал, что она согласится только при одном условии... Вот мука-то! Легче
умереть.
А она знала, как использовать мою слабость. Куда вонзить нож, чтоб было бол
ьнее.
Она была то надменна и разговаривала ледяным тоном девиц из ньюкомбског
о колледжа, то вдруг разом забывала про этот тон, усмехалась и начинала бо
лтать на диалекте трущоб Айриш-Чэннела. Уголки ее рта кривились в усмешк
е, она смотрела на меня и, казалось, говорила: "Я давно раскусила тебя, мерза
вец, я знаю, чего ты добиваешься, но это стоит больше, чем у тебя есть, и ниче
го ты не получишь". И огонь во мне пылал еще ярче.
Я все больше и больше хотел ее, знал, что никогда не смогу заполучить, как в
друг однажды Сильвестр благодушно сказал: "Слушай, а почему бы тебе не жен
иться на этой девице?" И я подумал: "Ей-богу, женюсь, раз мне это суждено сдел
ать, чтобы добиться того, чего я хочу".
И не успел я до конца это решить, как уже завяз. В чем-то это было похоже на с
мерть, которую боишься, а сам ждешь. И, когда она приходит, ты думаешь: "Неужт
о это все?"
Я уговорил себя, что лечь с ней в постель смогу, только женившись. Уговорил
себя, что причина в этом. И это действительно была одна из причин. Но основ
ная причина, в которой я долго не признавался самому себе, состояла в том,
что при ней я чувствовал себя человеком.
Итак, мы с Адой стояли перед алтарем. Она стиснула мне руку, улыбнулась и д
аже, пока проповедник разглагольствовал, раза два подмигнула. Когда цере
мония была окончена, она поцеловала меня с таким видом, будто только об эт
ом и мечтала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52