Я у
знал на опыте, что, посмотрев смерти в глаза, начинаешь потом совершенно п
о-другому смотреть на жизнь. Истина заключается в том, что я, позволив себ
е поверить, будто время способно залечить все раны, подвел тебя. Но отныне
все будет по-другому. Я решил, что тебе пора жениться.
Ц Вы, значит, решили, Ц пробормотал Вир, которого это заявление застало
врасплох. До чего же неожиданный поворот приняли дела! Жениться? Да лучше
умереть, чем надеть на себя эти кандалы. Особенно сейчас Ц сейчас только
жены ему и не хватает, чтобы осложнить и так непростую ситуацию. Ц И почем
у, интересно, мне самому не пришла в голову эта идея?
Ц Несомненно, потому, что ты пребывал в ошибочном убеждении, что меня впо
лне устроит, если твой дядя унаследует титул, Ц без обиняков ответил Алб
емарл. Ц Кстати сказать, мне эта перспектива отнюдь не внушает оптимизм
а. Моего сына у меня отняли. Я не допущу, чтобы его сын обесчестил память от
ца, пренебрегая своими обязанностями. Ты женишься еще до исхода лета, Вир;
в противном случае я умываю руки.
Итак, вот он, момент, думал Вир, но на лице его не отразилось той печали, кото
рая железным кулаком стиснула его сердце. Теперь исчезло и последнее пре
пятствие, и не осталось ничего, что могло бы помешать ему идти по избранно
му пути навстречу своей погибели. Казалось бы, он должен почувствовать о
блегчение, хотя бы потому, что закончился период ожидания. Но, как ни стран
но, облегчения не наступило.
Ц Вне всяких сомнений, это будет для меня источником многих огорчений, в
аша светлость, Ц сказал он мягко. Затем он, встав, поднял свой бокал: Ц Жел
аю вам многих лет жизни, ваша светлость. И всех благ.
Допив бренди, он поставил свой бокал на стол.
Ц Желаете сказать мне еще что-нибудь, ваша светлость?
Албемарл посмотрел через стол в холодные, непроницаемые глаза внука. Зат
ем поджал губы.
Ц По-моему, все, что следовало сказать, уже сказано. Поди прочь с глаз моих
.
Ц Как скажете, ваша светлость. Ц И Вир с поклоном удалился.

Час спустя Вир, развалясь на сиденье своей кареты, выезжал из ворот замка.

Он чувствовал себя как-то не в своей тарелке Ц ощущение, которое прежде б
ыло совершенно незнакомо ему. Впрочем, прежде он никогда не был настольк
о свободен от обязательств перед семьей, подумал он с циничной усмешкой.
Ему хотелось в одиночестве обдумать это новое положение вещей, и потому
он даже отослал Гришема, своего лакея, в Лондон, чтоб тот ждал хозяина в го
родском, доме. Ничего, он снова станет самим собой, как только окажется в о
хотничьем домике в Мендип-Хиллз.
Однако настроение его оставалось почти таким же подавленным, когда посл
е пятидесяти миль скачки он свернул во двор трактира при почтовой станци
и, чтобы дать отдых лошадям. Он даже позволил себе ненадолго отвлечься от
своих мыслей, чтобы взглянуть на молодую женщину, внимательно рассматри
вавшую его из окошка кареты. Ему показалось, хотя черты молодой женщины б
ыли плохо различимы под вуалью, что леди эта такая же хорошенькая, как и ее
кокетливая шляпка, завязанная под подбородком голубой лентой. К несчаст
ью, тут его внимание отвлек местный конюх, сообщивший, что его вороной кор
енник потерял подкову, и если лошадь сейчас же не перековать, то она охром
еет. Вир сразу же приказал перековать коренника, но когда затем он стал ог
лядываться в поисках интересной мисс, ее кареты на трактирном дворе уже
не оказалось. Смирившись с необходимостью провести час или более в малоп
ривлекательных стенах отдельной комнаты трактира, Вир выбрался из каре
ты. Оказалось, однако, что из-за непредвиденного обстоятельства, а именно
большой драки, случившейся вчера вечером в честь праздника и базарного д
ня, здешний кузнец немного не в себе. Прошло три часа, прежде чем Вир выеха
л наконец со двора станции.
И вот Вир, в прескверном настроении из-за досадной задержки, мечтавший по
скорее добраться до охотничьего домика, сидел себе, закинув ноги на сиде
нье напротив, и постукивал тростью с серебряным набалдашником по носку с
апога. Одно было хорошо: с наступлением ночи взошла почти полная луна и ос
вещает им дорогу. Джон Викерс, его кучер, живо домчит его до охотничьего до
мика Ц осталось-то всего несколько миль. Вир собирался пожить там день-д
ругой, привести в порядок свои дела, а затем отправиться в Лондон на долго
жданную встречу с Калебом Ротом. И сам черт не заставит его теперь промеш
кать хоть минуту!
Но едва эта мысль мелькнула в его голове, карету вдруг тряхнуло, да так, чт
о он чуть не слетел с сиденья, а затем она и вовсе резко остановилась. Разд
ался выстрел, и за ним последовал окрик:
Ц Стой!
Вир выпрямился, выглянул из окна и уставился прямо в дуло пистолета.
Ц Добрый вечер, милорд, Ц проговорила фигура в маске, вся в черном с голо
вы до пят. Ц Несомненно, мне следует извиниться за то, что задержу вас. Одн
ако обещаю, что отниму у вас не больше времени, чем потребуется, чтобы пере
дать мне ваш кошелек и бриллиант-солитер, который у вас на пальце.

Глава 2

Леди Констанс Лэндфорд проснулась как от толчка в это утро. Было уже дово
льно поздно, и надо же, опять ей всю ночь снился тот разбойник, что сорвал с
ее губ поцелуй и так галантно оставил ей и кошелек, и мамину брошь. Каков п
овеса! Он действительно был обезоруживающе очарователен, как про него ра
ссказывали. Более того, он представлял собой восхитительную загадку, кот
орую, похоже, нелегко будет разгадать.
Даже и теперь ей было трудно принять тот факт, что неуловимый разбойник Ч
ерная Роза на самом деле прославленный маркиз де Вир, уже к двадцати двум
годам имевший на своем счету три дуэли, в каждой из которых он по крайней м
ере ранил своего противника. Маркиз пользовался сомнительной славой да
мского угодника, бесстыжего бретера и игрока Ц про него говорили, что ег
о надменность не уступает его хладнокровию и что он человек опасный. Кро
ме всего прочего, он был наследником герцога Албемарла.
И с чего ему вдруг вздумалось грабить кареты на большой дороге?
Настоящий сорвиголова, думала она, а в груди у нее все сжималось от беспом
ощности и восторга при мысли о том, какой он отчаянный. Он не мог не понима
ть, какую глупую и опасную игру затеял. Не говоря уже о том, что если разраз
ится скандал, то это навсегда погубит его репутацию в глазах света. И все ж
е она никак не могла подавить совершенно неуместного восторга при мысли
о том, какое же роскошное, необыкновенное приключение он ей устроил! Впро
чем, поспешила она себе напомнить, это приключение вполне может закончит
ься для Черной Розы виселицей.
Констанс откинулась на постели и прижала подушку к груди. «Ну и что мне за
дело, если человек, поклявшийся погубить отца, получит по заслугам за сво
и беззаконные проделки?»
Но это была неправда. Правда заключалась в том, что она ужасно боялась, что
Вира поймают и повесят. Сколько бы она ни убеждала себя в обратном, она вс
е же поддалась чарам этого аристократа, и гораздо больше, нежели готова б
ыла признать. И все из-за единственного поцелуя, который потряс ее и пробу
дил в ее душе чувства, ранее неизведанные. Право, скверно было с его сторон
ы так поступить с ней. Просто непростительно.
Чума возьми этого маркиза. Мало того, что он пробрался в ее сны, так теперь
он незваным является и в ее дневные мысли, когда пожелает. Это никуда не го
дится. Она взрослая двадцатипятилетняя женщина, а не глупая девчонка, ск
лонная к романтическим фантазиям. Кроме того, у нее есть заботы поважнее,
чем тревожиться о человеке, который не может относиться к ней иначе, чем с
презрением, и которого она сама должна бы считать недостойным даже и сво
его презрения. Все, достаточно. Отныне маркизу в ее мысли вход заказан!
И Констанс стала думать о том, как же странно вновь оказаться в Лэндфорд-П
арке.
Прожив почти десять лет в Лондоне со своей теткой по матери, тетей Софи, он
а совершенно забыла, как это Ц просыпаться и вдыхать свежий, чистый дере
венский воздух. Она так привыкла к смогу, который вечно окутывал столицу,
что почти перестала замечать его. Привыкла она и к грохоту карет по булыж
ной мостовой, к хриплым выкрикам уличных торговцев и вообще шуму большог
о города. Хотя она жила в Лэндфорд-Парке вот уже третий месяц, а все равно, с
лушая эту тишину, не уставала удивляться покою, царившему в этом уголке с
еверного Сомерсета.
Она поуютнее устроилась в теплой постели, наслаждаясь благословенным п
окоем. Ей слишком хорошо было известно, что после того, как она спустится в
столовую к завтраку, ни мира, ни покоя ей уже не видать.
Констанс вздохнула. Ну кто бы мог подумать, что внезапный брак тети Софи с
этим полковником произведет переворот в ее, Констанс, существовании, кот
орое до того было таким, что лучше и желать нельзя? Ведь она, в конце концов,
привыкла к независимости, которой наслаждалась под необременительным
надзором тети Софи. Разумеется, ничто не мешало ей продолжать жить также
и дальше. Благодаря изрядному состоянию, оставшемуся ей от матушки, она н
е зависела от щедрости Ц или отсутствия таковой Ц отца. Она была соверш
енно свободна. И могла устраивать свою жизнь так, как ей заблагорассудит
ся.
Она могла даже и остаться с тетей Софи, которая заверила ее, что всегда буд
ет ей рада. Констанс, однако, сочла за благо не нарушать семейную идиллию м
олодоженов, кроме того, прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как она видела
в последний раз место, где родилась.
И она решила вернуться в Лэндфорд-Парк. Почему? Ее не связывали с этим обш
ирным елизаветинским поместьем счастливые воспоминания детства. Мать
ее так и не смогла родить графу наследника, и потому отец не питал теплых ч
увств к своему единственному ребенку женского пола. В те редкие минуты, к
огда он снисходил до того, чтобы вспомнить, что у него вообще есть дочь, он
обыкновенно делал замечания Ц привлекая общее внимание к изъянам ее вн
ешности, манер и воспитания. Она без всяких сожалений покинула дом, в кото
ром жила с рождения, и отца, который был столь же скуп на чувства, сколь и на
деньги. По правде говоря, за все время ее пятнадцатилетнего отсутствия о
на ни разу не оглянулась назад. И уж тем более не думала, что когда-нибудь с
нова переступит порог дома отца. Однако же она здесь, хотя вполне могла бы
поселиться в месте поприятнее и повеселее. Собственно говоря, любое мест
о было бы и приятнее, и веселее. Почему же она согласилась приехать сюда?
Ведь не из желания узнать, что за женщина заняла место ее матери в доме отц
а, хотя подобный интерес вполне понятен. И не для того, чтобы познакомитьс
я со своим сводным шестилетним братцем Ц тем самым долгожданным наслед
ником, которого ее мать так и не сумела произвести на свет, хотя это тоже б
ыло бы вполне естественно. Она сознательно сожгла мосты за собой, когда, п
ренебрегая желанием отца, наотрез отказалась выйти за своего двоюродно
го брата Альберта Ц да и за любого из своих многочисленных поклонников.
Она очень удивилась, получив от отца письмо с приглашением приехать в Лэ
ндфорд-Парк. Но еще удивительнее было то, что она это приглашение приняла.

Губы Констанс скривились в невеселой усмешке.
Все ее попытки завязать дружбу с мачехой, Розалиндой, натолкнулись на хо
лодное презрение. Несмотря на то, что графиня Блейдсдейл была всего четы
рьмя годами старше Констанс, никаких общих интересов у них не оказалось.
Что неудивительно, так как Розалинда, судя по всему, не интересовалась ни
чем, кроме своего мужа, своего сына и себя самой в качестве владетельной х
озяйки замка Лэндфорд-Парк.
Леди Блейдсдейл была, в сущности, весьма удобной супругой, которой и в гол
ову никогда не придет сказать что-нибудь мужу наперекор, подумала Конст
анс не без иронии. Покойная леди Блейдсдейл после одиннадцати лет семейн
ой жизни Ц и одной ожесточенной ссоры с графом Ц взяла да и уехала вмест
е с десятилетней дочерью в Уэлс, где зажила своим домом и, если верить слух
ам, завела себе любовника. Да уж, Регина, покойная леди Блейдсдейл, оказала
сь нелегким испытанием для графа, который твердо придерживался того мне
ния, что женщине подобает во всем подчиняться мужу.
Интересно, думала Констанс, а было ли когда-нибудь подлинное чувство меж
ду ее очень гордыми и совершенно разными родителями? Когда-то юная Регин
а, с гривой золотисто-рыжих волос и смеющимися зелеными глазами, покорил
а Лондон сразу же, едва начала выезжать. Как старшая дочь герцога Уэстлей
ка, она имела возможность выбирать из числа самых завидных женихов, кото
рые так и роились вокруг нее. И если бы в «Уайтс» ставили на женихов, как на
лошадей, то Блейдсдейл отнюдь не оказался бы в числе фаворитов в гонке за
рукой леди Регины. Фаворитом был бы скорее младший сын графа Бридхоума, з
а ним вплотную шел бы виконт Эстербридж, а Эстербриджу дышал бы в затылок
мистер Ройс Пембертон. То, что из всех она выбрала графа Блейдсдейла, могл
о означать только одно: в то время она питала к нему какие-то иные чувства,
непохожие на то холодное презрение, с которым она относилась к мужу в пер
иод их раздельного проживания.
Ни разу за все время изнурительной болезни, которая свела ее в могилу, она
не произнесла его имени. И не позволила никому сообщать, что слегла, даже К
онстанс, которая по настоянию матери, гостила тогда у тети Софи в Лондоне.
Она разрешила только одному человеку быть рядом с ней в эти последние дн
и, ее единственному верному другу, а теперь и он тоже был мертв.
Сердце Констанс сжалось от привычной душевной муки. Она должна была быть
у постели матери в те дни! Она должна была ухаживать за больной и утешать
ее. А ее отправили в Лондон, где она развлекалась и ходила по модным лавкам
, даже не подозревая, что мать ее в это время умирает. Почему? Неужели сочли,
что в пятнадцать лет она еще слишком юна, чтобы знать правду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42