— Гага...
— Да... Но ведь дома тебя зовут Зурико?
— Это дядя Андро придумал, а по-настоящему я — Гага...
— А как тебя зовет тетя Тина?
— Гагой... Когда дяди Андро нет дома.
Мальчика этого усыновили. Да, да, два года назад
завмаг Андро привез его из соседнего городка, где был детский дом.
«Зурико, а кто я?»
«Дядя Андро...»
«Да нет же! Я твой папочка, а это — мамочка...»
«Это тетя Тина...» «Нет, мама. А ну, повтори: мама...»
Кирпичный одноэтажный дом Андро, словно назло соседским, крыт жестью. Двор обнесен прочной стеной с голубой железной калиткой. От калитки тянется проволока. Хочешь войти — подергай за кончик проволоки, зазвенит звонок, и кто-нибудь из хозяев выглянет.
Кирпичный забор утыкан осколками бутылок. Во дворе росли фруктовые деревья — черешня, абрикос, груша, ко соседские мальчишки просто рукой махнули на запретный сад. Дом этот напоминал хорошо укрепленную крепость.
По воскресеньям Андро облачался в пижаму. Это был его праздничный наряд. Под пижаму он надевал белую сорочку и галстук в синюю крапинку. Если, случалось, шел дождь, сверх отутюженной пижамы он накидывал пальто и брал зонт. Сначала он направлялся на станцию за хлебом и газетой, потом заворачивал на базар и прогуливался вдоль прилавков, ничего не покупая, просто так, чтобы глаз порадовать.
Было у него и любимое развлечение. На маленьком пустыре за домом он собирал камни одного размера, приставлял к стене бутылку, отсчитывал пятнадцать шагов и, подолгу целясь, швырял в нее камнями. Весь день он мог так бросать камни. Было у него при этом задумчивое и сосредоточенное лицо.
— Пойди сюда, поучись,— звал он Гагу.
Но тому быстро надоедала странная однообразная игра, и он незаметно исчезал.
Гага расправился с хлебом и засунул руки в карманы.
— Замерз? — спросил Мамия.
Мальчик кивнул.
Мамия прислонил к стене зонт, опустился на корточки и протянул обе руки.
— А ну, давай...
У него сжалось сердце, такие слабенькие и бледные были эти детские руки. Он потер их и подышал на них, стараясь отогреть.
— А откуда ты меня знаешь?
— Ты ведь учитель...
— Верно.
— Вот и знаю. На будущий год мне в школу...
— Не согрелся?
— Холодно..
— Тогда идем...
Мамия встал, раскрыл зонт и протянул мальчику:
— Держи.
Тот улыбнулся:
— Не надо...
В зале ожидания стоял полумрак. На длинной узкой скамье, подложив под щеку обе руки, лежал мужчина. Казалось, он вовсе не спит, а только прислушивается к жужжанию мухи, зажатой между ладонями.
Мамия вспоминал: впервые он увидел этого мальчика на улице. Из комнаты Мамии видна калитка Андро, Гага стоял тогда у этой самой калитки и, не отрываясь, смотрел, как две усталые клячи, лениво перебирая ногами, тащили по камням громыхающий фургон. На передке дремал седой лохматый цыган. В фургоне на соломе расположились две смуглые молодые женщины. Цыганенок лет десяти сидел на краю фургона, болтал босыми ногами и прижимал к груди медвежонка...
Гага медленно пошел за повозкой.
— Каро! — окликнул цыганенок возницу.— Останови!
Не поднимая головы и не меняя позы, седой натянул вожжи.
Цыганенок спрыгнул с фургона и спросил у Гаги:
— Ты здешний?
Тот кивнул.
— А водой напоишь?
Гага опять кивнул.
— Чего киваешь, неси сюда скорее.
Гага бросился к дому и вернулся с кувшином.
Цыганенок дал напиться женщинам, а сам тем временем пустил на Гагу медвежонка. Гага вначале растерялся, потом отчаянно вцепился в медвежью шерсть, и оба забарахтались в дорожной пыли.
Кувшин перешел к седому. Наконец напился и цыганенок, поставил кувшин на землю, привязал к ошейнику медвежонка веревку и оттащил его от противника.
— Забери кувшин...
Фургон медленно двинулся дальше. Гага отряхнулся, поднял кувшин, постоял немного, словно решаясь на что-
то, и побрел за фургоном. Но не догнал его и, опечаленный, вернулся к дому.
После этого Мамия изредка встречал мальчика на улице. А раз даже на школьном дворе. Гага стоял у забора совсем один и смотрел на играющих ребят. Глаза у него были грустные. Мамия, помнится, подошел к нему и погладил по волосам, собрался что-то сказать, но зазвенел звонок, все бросились по классам, и Мамии пришлось уйти, чтобы не опоздать на урок. Из окна он еще раз взглянул на мальчика, который все так же стоял у забора. А потом? Потом мальчик куда-то исчез. Во всяком случае, Мамия его больше не встречал.
— Слушай, а что ты делаешь на вокзале в такую рань?
Мальчик, съежившись, сидел на длинной скамье, натянув пальто на коленки.
— Я спрашиваю, что ты тут делаешь?
Гага понурился.
— Ты что, не слышишь? — Мамия повысил голос.
— Я хочу уехать...— Гага поднял было голову, но тут же опустил ее.
— Как это? — переспросил Мамия.
— Уехать хочу,— негромко повторил Гага.
— Куда?
Мальчик молчал. Он еще больше съежился и казался совсем крошечным.
— Ну, скажи мне, куда ты собрался?
— Не знаю,— проговорил мальчик.— Хочу уехать,— тихо и твердо повторил он.
Странное дело... Этот малыш словно сидел в душе у Мамии и произносил именно те слова, которые ему самому хотелось высказать. Спроси Мамию сейчас, что он делает на перроне, он ответит так же несвязно. Оттого и пришел сюда, что хочет уехать. Но куда — сам не знает, да это и не имеет значения. Просто хотелось уехать, уехать во что бы то ни стало.
Мамия прикрыл глаза ладонью и снова заговорил, не отнимая руки от лица:
— Хочешь вернуться?
Гага сразу понял и радостно подтвердил:
— Да, в интернат...
Некоторое время они молчали. Мамия сидел, упираясь локтями в колени и пряча лицо в ладонях,
— А почему? — опять спросил он.
Вопрос этот обжег ему горло, словно накипевшая слеза.
— А ты чего, ты чего уезжаешь? — послышалось ему.
Он удивленно поднял голову. Мальчик сидел очень тихо и даже не смотрел в его сторону.
— Ты сказал что-нибудь?
Гага пожал плечами и отрицательно покачал головой.
— Почему же ты все-таки едешь? — опять спросил тот же голос.
«Что ответить?»
— Не знаю, не знаю, отстань!
— Что?
«Потому что я ни на что не способен. Первый урок... Второй урок... Третий урок... И дождь, все время дождь... Хожу с зонтом — старею, и все называют меня Архимедом...»
В юности, например, он мечтал работать на электростанции. А что вышло? Заболела мать, пришлось уехать в деревню и там учительствовать. Шло время, и мечты сменялись неуверенностью и сомнениями. Проходили ночи, бессонные и дождливые, когда он разговаривал с самим собой, не таким, каков он на самом деле, а таким, как рисовало его воображение.
— Сколько тебе лет? — спросил он мальчика.
— Скоро семь,— быстро ответил Гага и добавил: — Весной...
На всех уроках он обязательно рассказывал про Архимеда, про то, как поглощенного работой ученого убил какой-то варвар. Эту историю он рассказывал столько раз, что ученики за глаза называли его Архимедом. Узнав об этом, Мамия очень огорчился, но отказаться от любимой темы все же не мог. Вот и вчера из- за этого он едва не поссорился с доктором. Когда он увлеченно рассказывал про Архимеда и гости терпеливо и вежливо слушали, хотя и были уже навеселе, доктор вдруг прервал его в самом патетическом месте и воскликнул:
— Голубчик! Да ты спас меня, ей-богу, спас!
Мамия взглянул на него, не понимая, в чем дело.
— Целую неделю ломаю голову,— продолжал доктор,— никак не заполню кроссворд... Ученый, семь букв... ну конечно, Архимед...
Мальчик, видимо, о чем-то рассказывал ему, а он только сейчас это заметил.
— Тетя Тина все время плачет.., тихонько, чтоб никто не видел...
— Плачет?
— Да, плачет,— мальчик замолчал, кажется, он кончил рассказывать.
— Хоть бы снег пошел, что ли,— сказал Мамия,— снег!
Мальчик удивился, с чего Мамия вспомнил о снеге, но, стараясь не выказать удивления, отвернулся. Спящий на скамье мужчина проснулся, присел, пошарил обутыми ногами по полу, видно, искал по привычке ботинки, рот протер глаза, зевнул, но, увидев Мамию и мальчика, прикрыл рот ладонью и смущенно улыбнулся:
— Ну и разоспался я..,
— Здравствуйте! — сказал ему Мамия.
— Привет! — ответил мужчина.— А курить у вас не найдется?
Мамия протянул ему пачку сигарет. Мужчина взял две сигареты, одну заложил за ухо, другую хорошенько помял пальцами и сунул в рот.
— Спасибо.
Потом он вынул спички и закурил.
— Крепко ты спал,— сказал Мамия.
— Ничего,— отозвался мужчина,— только вот кости ломит от сырости.
— Поезда ждешь?
Мужчина улыбнулся:
— Нет.
Мамия его больше ни о чем не спрашивал, подумав про себя: какое мне дело!
— Сейчас пойду пройдусь по базару, сегодня ведь воскресенье? — снова заговорил мужчина.
— Да, выходной.
— Ну вот и пойду. Да, а куда я чемодан дену?
Он посмотрел на маленький облезлый чемоданчик.
— Вы здесь будете? — спросил он у Мамии.
— Наверное, нет,— ответил Мамия.
— Да ну,— махнул рукой мужчина,— кто его возьмет!
Он встал и выглянул в окно,
— Дождь идет?,
— Да,
— Что ж ты молчал? Куда же я пойду в такой дождь?
— Извини, ради бога,— Мамия улыбнулся,— так уж получилось...
— Ничего, ничего,— успокоил его мужчина.
Потом он снова сел на скамейку, заложил ногу за ногу и спросил:
— Есть в этом городишке бильярдная?
— Как же, возле театра.
— Ого, у вас даже и театр есть!
В это время в зал ожидания вошел Адам.
— Мамия! — крикнул он издали.
— Здорово, Адам! — поздоровался с ним Мамия, когда Адам подошел совсем близко.
— Ты что тут делаешь? — спросил Адам.
— Ничего, так просто, вышел, и вот...
— Я хотел купить газету... — Садись.
— Нет, я пойду. А чей это мальчонка?
— Это...
Мамии почему-то стало невероятно трудно что-нибудь ответить. Адам не стал переспрашивать. Мамия быстро перевел разговор на другую тему:
— Прошел у тебя зуб?
— Да, чепуха!
— Ты был у врача?
— Вчера вечером.
— Странный он человек,— сказал Мамия.
— Что слышно от Зазы? — спросил Адам.
— Твоему школьному дружку лишь бы писем не писать!
— Я Зазу целую вечность не видел.
— А я хоть и братом ему прихожусь, скоро год как не виделись.
Адам погладил мальчика по голове.
— Как тебя зовут?
Мамия взял его под руку и отвел в сторону:
— Этот мальчик...
— Да?
— Этот мальчик — приемный сын Андро!
— Что ты говоришь?
— Да, он хочет бежать обратно в интернат!
— От Андро собственная дочь сбежала, а этот останется?!
— Тина небось убивается!
Мамия с трудом выдавил из себя имя Тины, он, как и все в городке, знал, что Адам...
Адам, словно не расслышав, продолжал:
— Она актриса в том же театре, где Заза.
— Нинико...
— Ее зовут Нинико?
— Да.
— Этого мальчика заберу я! — вдруг твердо произнес Адам.
— Что ты говоришь, ты с ума сошел?
— Я забираю!
Когда они обернулись к мальчику, он уже играл с собакой Адама. Они даже не заметили, как здесь появилась собака.
— Где ты нашел эту собаку? — спросил Мамия, надеясь отвлечь Адама от странного решения,
— Не знаю, увязалась за мной — и все!
— Как там у вас с мостом?
— Этого мальчика я беру к себе,— повторил Адам.
— Постой-постой!
— Так я и сделаю! Решено!
Адам подошел к мальчику, погладил его ладонью по щеке и слегка повернул к себе:
— Нравится? — показал он на собаку.
Мальчик кивнул и спросил:
— Как ее зовут?
— Курша!
— Что за имя Курша?!
— А ты бы как ее назвал?
— Я? — Гага немного подумал.— Мурия.
— Ладно, с сегодняшнего дня пусть будет Мурия.
— Правда? — обрадовался ребенок.— Правда, дядя Адам?
— А откуда ты знаешь, как меня звать?
— Знаю, мне тетя Тина сказала, вы часто стоите возле нашего дома.
Адам так и застыл, не будучи в силах вымолвить ни слова.
— Я и то знаю, что вы строите мост и что вы самый сильный,— стрекотал мальчик.
— Дай-ка мне спички,— сказал Мамия Адаму. Спички у него были, просто он хотел замять возникшую неловкость.
— На,— Адам протянул ему спички, потом рассеянно провел рукой по лицу и тихим голосом очень утомленного человека спросил:
— Ты пойдешь ко мне?
— Пойду! — тотчас отозвался Гага,
— Тогда пошли!
— Адам? — Мамия положил руку ему на плечо.
— Одну минуточку! — эти слова принадлежали тому типу, который прежде спал на скамье, а теперь сидел, не сводя с них глаз. О его существовании Мамия давно забыл.
— Одну минуточку! — человек предостерегающе поднял руку.
— А это еще кто? — спросил Адам.
Мамия пожал плечами.
— Я птичка! — сказал мужчина и улыбнулся совсем по-дружески.
— Кто?
— Птичка. А вы — крокодил!
— Он что, того? — Адам взглянул на Мамию.
— Неужели вы не слыхали, что существует такая малюсенькая птичка, которая выщипывает из зубов крокодила кусочки мяса, застрявшие там, и этим живет.
— Ну и что? — нетерпеливо спросил Адам.
— И крокодил ей никакого вреда не причиняет,— человек безмятежно улыбался,— о, как велика природа!— Мужчина возвел глаза к небу и повторил: — Как мудра!
— Чего тебе надо? — Адам совсем близко подошел к мужчине.— Не понимаю, чего ты хочешь?
Мужчина быстро вскочил и заслонил лицо рукой, словно Адам намеревался его ударить. Адам растерялся и не знал, что делать дальше.
— Пойдем,— позвал его Мамия,— пошли!
— Одну минуточку! — мужчина отвел руку от лица.
— Тебе, видно, делать нечего! — сказал Адам резко.
— Вы абсолютно правы, у меня уйма времени.
— Скажи, наконец, что тебе надо? — спокойным тоном спросил Мамия и одновременно потянул Адама за рукав: — Идем!
— Разумеется, я никого не выдам,— сказал мужчина,— если мне достанется кусочек мяса...
— Да, но кого ты можешь выдать?
— Хи-хи-хи-хи,— захихикал мужчина.
Смешок был грязный, словно непристойный рисунок на стене. Мужчина прикрывал рот рукой, как бы стыдясь своего смеха. Адам вышел из себя, вцепился мужчине в плечо и сильно его встряхнул. Тот вскочил на скамейку, жалобно съежился и плаксиво заныл:
— Бьете меня, да, бьете? Меня же еще бьют!
— Оставь его,— сказал Мамия Адаму,— он на самом деле сумасшедший!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29