— Я совсем забыл,— обратился он к Адаму,— вас зовут!
— Скажи, что я скоро приду.
Вахо почтительно приложил руку к груди и осторожно прикрыл за собой дверь.
— Я сейчас уйду,— негромко проговорил врач.
л- Ничего, они и без меня справятся...
Снова заметив в пальцах у старика сигарету, Адам
вынул коробок со спичками. Спиридон протянул руку и взял у него коробок, высыпал все спички на ладонь и коробок вернул Адаму обратно. Потом он взял шапку и надел ее, а на место, где она раньше лежала, высыпал спички. Адам с удивлением смотрел: что он собирается делать? Спиридон с большим усердием стал раскладывать спички, выводил связанные друг с другом треугольники, потом нервным движением руки разрушал их и опять начинал сначала. При этом он даже не смотрел в сторону Адама. «Он хочет мне что-то сказать и не решается!» — понял Адам. Из вежливости он сделал заинтересованный вид, наклонился вперед и стал смотреть на разложенные спички. Старик взглянул на него:
— Ну-ка, и вы попробуйте!
Адам взял одну спичку, подержал ее немного, как бы выбирая для нее место. Этим он хотел показать, что игра, затеянная стариком, его в самом деле увлекла.
— Положите вот сюда! — Спиридон постучал пальцем по ящику, словно если не положить спичку точно на это место, ничего не получится. Вокруг первой спички Адам разложил другие, у него получилась более сложная комбинация, чем у старика, хотя Адам и не думал состязаться с ним.
— Ого? — старик удивился.
— Это получилось случайно,— Адам оправдывался,— второй раз я так не сумею.
— В серединку кладешь одну спичку, так? — спросил старик.
— Да.
— Потом?
— Не помню,— улыбнулся Адам,— честное слово, не помню... кажется, так!
Теперь они вдвоем принялись раскладывать спички.
— Ничего не получается,— сказал Адам.
— Получится!
Ничего у них, конечно, не получилось.
— Теперь можно закурить,— сказал старик. Он осторожно собрал спички и подал их Адаму: — Положите обратно!
Адам сложил спички в коробку, предложил старику сигарету.
— Благодарю,— ответил Спиридон,— у меня есть! Он вынул из кармана сигарету. Адам зажег ему спичку.
Чем дальше, тем все большей симпатией проникался к старику Адам.
«Честное слово, он что-то хочет мне сказать»,— думал Адам. Он не знал, как себя повести, чтобы старику легче было высказаться. Не успел он об этом подумать, как Спиридон проговорил:
— Вас, наверно, удивляет мой визит...
Адам не ожидал такого прямого вопроса и растерялся:
— Да... то есть...
— Сегодня день рождения моего сына,— сказал старик.
— Сына? — Адам удивился еще больше — он никогда прежде не слыхал, что у Спиридона есть сын.
— Да, сына... Ему сегодня сорок два года...
Адам собрался спросить Спиридона, где его сын, но тот опередил его:
— Его звали Уча,— несколько раз повторил,— Уча... Уча... Уча...
Адам открыл было рот, но старик опять прервал его:
— Вот потому я и пришел сюда!
— Да-а,— сказал Адам, как будто ему сразу все стало понятным. На самом деле он решительно ничего не понимал.
— Может быть, это со мной происходит по старости,— продолжал Спиридон,— ведь война давно кончилась.
— Да, давно кончилась,— Адам начинал кое о чем догадываться,— давно...
— Нет,— вдруг очень твердо произнес старик,— война так скоро не кончается!
— Двадцать лет,— сказал Адам,— она кончилась двадцать лет тому назад...
— Нет, война не кончается так быстро! Вот поэтому я и пришел сюда... Не удивляйтесь... Потом я должен пойти на станцию, приезжает невеста моего сына... Который час?
— Половина четвертого.
— Ровно в пять я должен быть на станции... она всегда приезжает...
Он как будто вспомнил, что так и не назвал причины своего визита, и едва слышно добавил;
— Вы мне напоминаете сына,
_ ?
Он тоже был, как вы... Высокий.., Решительный..,
И он, как вы... Господи, что это я говорю? Для чего р это...
— Говорите! — попросил Адам.
— В ту ночь, когда у вас болел зуб, помните?
— Помню.
— Когда вы уходили, я не хотел вас отпускать, сдержался, еле сдержался, чтобы не показаться вам сумасшедшим... Так темно было.
— Темно? — улыбнулся Адам.— Я ведь не маленький.
— Разумеется, но... Я всегда так боялся, когда мой сын куда-нибудь уходил... Странно, я смотрел и не верил, что он существует на самом деле... И вы такой же... Не смейтесь! Это не старческий бред, ведь так и случилось — он исчез,..— Он немного помолчал и потом повторил:
— Исчез!
Наступило молчание. Столько боли было заключено в этом слове, столько горечи и сожаления, что для другого слова просто не оставалось места.
Послышался громкий плач, беспомощный, сдавленный, так неумело обычно плачут мужчины.
Да, в отличие от Адама он мог плакать, наверное, он был мягче и жалостливее. Он знал еще много такого, о чем Адам даже и представления не имел. И еще — он боялся смерти, о которой Адам до сих пор ни разу не думал. Смерть казалась ему такой чепухой, что он вовсе не считал ее неизбежной. Казалось, что однажды он уже пережил смерть и потому отлично знал, что это такое.
— Мой сын плакал всегда как ребенок. Я часто слышал, как он рыдал, повалившись на постель в своей комнате, когда его предавали товарищи или он сталкивался с чьим-нибудь горем... Он был... как бы это сказать, как свеча, что ли... И я знал, что он скоро угаснет. Мне хотелось постучать ему в стенку и крикнуть: «Не плачь, такова жизнь, и слезами тут не помочь!» Но я не мог вымолвить ни слова, боялся причинить ему еще большую боль... Вот и нету его... Нету... Нету...
— Адам,— откуда-то издалека донесся голос Спиридона.
— Что...
— Адам...— старик встал и старался открыть окно.
— Что с вами? — спросил Адам.
— Мне плохо,— сказал Спиридон.
Адам едва успел поддержать его, осторожно уложил на кровать и расстегнул ворот. Старик был бледен как полотно.
— Ничего,— с трудом шевельнул он побелевшими губами,— пройдет... так бывает... Пройдет...
Адам выскочил из будки: машину, машину!
Машин возле моста не было. Они проходили здесь редко, старое шоссе было далеко отсюда. Наконец вдали увидел мотоцикл, который медленно переезжал через старый деревянный мост. На мотоцикле сидел милиционер. Адам помахал ему рукой.
— Что случилось? — спросил милиционер, притормозив.
Адам узнал его, это был тот самый лейтенант, который однажды ворвался к нему в вагон. Но сейчас выражение лица его ясно говорило о том, что ои не намерен вспоминать ту неприятную историю и готов исполнить любую просьбу Адама.
— Нашему зубному врачу плохо, Спиридону! — Адам волновался.— Я должен отвезти его в больницу,
— Где он? — спросил милиционер.
— В будке.
— Тогда чего же мы ждем?
Они вошли в будку. Спиридон уже сидел на кровати1 и виновато улыбался.
— Все прошло!
— Уважаемый доктор,— обратился к Спиридону милиционер, приложив руку к козырьку и пристукнув каблуками, словно перед командиром.— Вы должны последовать за нами!
— А в чем я провинился? — улыбнулся снова Спиридон.
Милиционер недоуменно посмотрел на Адама.
— Мы должны отвезти вас в больницу,— вступил в разговор Адам,— мотоцикл стоит у двери.
— Нет,— замахал руками Спиридон,— только не милицейский мотоцикл, не буду я на старости лет людей смешить,— он опустил ноги на пол,— я и сам прекрасно доберусь,— но тотчас лицо его исказилось от боли, и он схватился за сердце.
— Помогите-ка мне,— кивнул милиционеру Адам. Они взяли Спиридона под руки и вывели из будки.
— Я должен пойти на станцию,— сказал Спиридон и взглянул на Адама.— Вы же знаете, что я должен пойти на станцию!
— На станцию пойду я,— ответил Адам,— и встречу ее, не волнуйтесь.
— В больницу я не поеду,— сказал Спиридон,— отвезите меня домой. Так будет лучше.
— Хорошо.
Милиционер козырнул Адаму, потом повернулся и сел на свой мотоцикл.
— Мне уже совсем хорошо,— сказал Спиридон, намереваясь вылезти из коляски. Милиционер положил руку ему на плечо и вопросительно взглянул на Адама. Адам подал знак ехать. Мотоцикл затарахтел и двинулся.
К пяти часам Адам был на станции, он прогуливался по платформе в ожидании поезда. Курша улеглась у забора возле хлебного ларька.
— Кого поджидаешь, инженер? — спросил Вано.
— Да знакомый один должен приехать..,
— Как мост?
— Ничего...
— Надоел этот дождь...
— Да...
— Поезд вот-вот подойдет.
— Он долго здесь стоит?
— Три минуты.
— Хорошо,— сказал Адам,— очень хорошо.
— Здесь Мамия был,— сказал Вано.
— Да?
— Он каждый день приходит, стоит и смотрит. В чем дело, не пойму!
— А что тут понимать, стоит человек и смотрит.
— Ну да, стоит и смотрит...
— Ну и что с того?
— Ничего, ничего, извини, если не то сболтнул.
Тут как раз подошел поезд. Кроме одной женщины, с поезда никто не сошел. Пока поезд не тронулся, Адам не решился подойти к ней: он ждал, может, еще кто-нибудь появится. И потом, женщина совсем не была похожа на ту, которую он себе представлял. Воображение рисовало ему молодую девушку, а этой не меньше сорока. Она была высокая, начинающая полнеть, лицо бледное, измученное, вероятно, не выспалась в поезде; на ней было черное измятое пальто с потертым меховым воротником. Выйдя из вагона, она, не опуская чемодана на платформу, оглядывалась по сторонам.
«Какой же я дурак,— подумал Адам.— Разве его невеста сейчас может быть молодой?»
Когда поезд отошел, Адам направился к женщине:
— Вы приехали к доктору Спиридону?
— Да,— женщина удивленно взглянула на него. Видно было, что перед тем, как выйти из вагона, она второпях напудрилась, и на кончике носа, а также в глубоких морщинах оставались следы небрежно наложенной пудры.
Адам отвел от нее свой взгляд. Он не мог отделаться от чувства, что встретил другую женщину, совсем не ту, которую ждал.
— Позвольте мне чемодан...— протянул он руку.
— А где же Спиридон? — спросила женщина, не выпуская чемодана.
— Он ждет вас дома, дайте, я понесу чемодан!
Женщина недоверчиво опустила руку.
— Пойдемте,— сказал Адам, потому что она опять не двигалась с места и оглядывалась по сторонам, видимо надеясь на появление Спиридона.
— Ну что же, пошли? — женщина вопросительно взглянула на Адама.— Что-нибудь случилось?
— Нет...
— А все же? — она попыталась улыбнуться.
— Вы промокнете,— Адам шагнул, надеясь увлечь ее за собой.
— Если он болен, вы лучше скажите мне сразу,—» она удержала его за рукав.
Но Адам только зашагал быстрее, женщина едва поспевала за ним. Собака поднялась и побрела следом. Женщина несколько раз испуганно оглянулась на собаку.
— Это моя собака,— успокоил ее Адам, не оборачиваясь назад.
— Меня всегда встречал Спиридон,— тяжело дыша, сказала женщина, видно было, что она не могла идти так быстро.
Адам пошел медленнее. У выхода в город он столкнулся с Вано. За спиной Вано стоял какой-то низенький человек, укрывшийся от дождя мешком. Они уступили дорогу Адаму и его спутнице. Адам услышал, как Вано бросил низенькому:
— Неужто невестка Спиридона прибыла?
— Она каждый год приезжает,— отозвался тот.
— Мы пойдем пешком,— обернулся Адам к женщине,— тут недалеко!
— Я знаю,— сказала женщина,— напрасно вас побеспокоили! — Этим она хотела сгладить то недоверие, которое проявила к Адаму вначале.
— Ну что вы, какое это беспокойство! — ответил Адам.
«Может быть, для него эта женщина по-прежнему молода,— думал Адам,— потому что он живет воспоминаниями. Неужели можно жить одними воспоминаниями?
Наверно, можно. Человек остановит время там, где пожелает. Но и к этому надо привыкнуть. Трудно? Пожалуй. Надо быть все время одному, чтобы суметь так жить. В полном одиночестве. А это ужасно. Хотя совсем не обязательно, чтобы человек был счастливым... Чего только не придумали люди, а себе помочь не могут. А может, и не надо никакой помощи. Просто мы думаем о жизни одно, а она — совсем другое. Вот эта женщина: у нее, наверно, муж, дети. Зачем же она приезжает сюда? А приезжает потому, что и она живет воспоминаниями. Выходит, что у нее две жизни, если, конечно, и воспоминания называть жизнью. А кто знает, может, для этой женщины именно воспоминания являются настоящей жизнью, а вовсе не ее теперешняя семья. Все это как мост. Тем, кто не знает сути дела, кажется, что мост стоит на быках. На самом же деле он опирается еще на многое другое, даже на собственную тяжесть».
В доме зубного врача их ждали, это было заметно хотя бы по тому, что дверь была оставлена открытой. Адам все же постучал, но никто не отозвался. Женщина не вытерпела и вошла в коридор. Адам последовал за ней. Он закрыл за собой дверь и Куршу в дом не впустил. Когда они вошли в комнату, раньше всего увидели милиционера, сидевшего у стены.
Милиционер встал и вежливо прищелкнул каблуками,
— Все в порядке! — поспешил он обрадовать Адама и улыбнулся.
При виде милиционера женщина вздрогнула и остановилась. Потом она сорвалась с места и влетела в кабинет Спиридона.
Адам поставил чемодан на пол. Милиционер поднялся, взял чемодан и отнес его в угол комнаты. Он изо всех сил старался завоевать расположение Адама.
— По пути ему стало лучше,— сказал он и, увидев у Адама сигарету, неодобрительно покачал головой. Но когда Адам собрался положить сигарету обратно в пачку, он великодушно позволил: а впрочем, курите, ведь и доктор курит. Адам закурил и предложил милиционеру сигарету, но тот отказался, гордо улыбнувшись:
— Не курю!
Адам присел на краешек стула. Милиционер пристроился возле него.
— А вы знаете, как меня зовут? — спросил он Адама.
— Что? — очнулся от своих мыслей Адам.
— Меня зовут Бежан!—сообщил милиционер и тут же предупреждающе поднял руку, чтобы его не опередили: — А ваше имя Адам, верно?
— Верно...
— Моего деда тоже звали Адамом,— радостно засмеялся милиционер.
— Что вы говорите? — улыбка у Адама получилась деланная. Все его внимание было обращено к той комнате, куда вошла женщина.
— Представьте себе, его на самом деле звали Адамом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29