— Мы часто вспоминали о тебе. Я даже знаю, что ты строишь здесь мост...
Мамия заерзал на месте от смущения: ведь Торнике от него узнал про Адама не ранее чем сегодня.
— Быть инженером — это большое, благородное дело,— сказал Торнике,— вот и я должен был стать инженером. Это было моим настоящим призванием,— произнося эту фразу, он старался не смотреть на удивленного Мамию,— ты умница, Адам, ты просто умница. Ну, что поделываешь, семьей обзавелся или нет?
— А ты на самом деле приехал сюда жениться?
— Это Мамия? — улыбнулся Торнике.— Да, уже пора, братец, пора! Может, ты знаешь Нинико?
— Нет.
— Не знаешь? — удивился Торнике.
— Не знаю.
— И отца ее не знаешь?
— Отца знаю.
— Мамия сказал мне, что он хороший человек.
— Должно быть...
Наступила тишина.
— Значит, мост строишь? — спросил некоторое время спустя Торнике.
— Да, строю мост.
— Значит, пока не женился?
— Да, пока не женился.
— М-да,— Торнике ладонью хлопнул по ручке кресла и встал: — Что ж, пошли?
— Пошли,— согласился Мамия,— уже пора.
— Вы будете моими дружками. Адам, ты пойдешь с нами?
Мамия взглянул на Адама и ответил за него:
— У Адама дело, и он пойти не сможет.
— Какое такое может быть у него дело? Умоляю: не бросайте меня сегодня,— потом он обнял обоих за плечи,—- вы мои шаферы!
— Извини,— сказал Адам,— но я никак не могу пойти!
— И слышать не хочу! — Если вначале Торнике не хотел, чтобы его сопровождали, то сейчас он струсил и не представлял себе, как явится к Андро один.
Торнике долго упрашивал Адама. Мамия молчал, он был уверен, что Адам не пойдет.
— Ладно, пошли,— согласился вдруг Адам.
Мамия удивился:
— Что ты сказал?
— Пойду, а в чем дело? — обернулся Адам к Мамии.
— Вот и прекрасно! — воскликнул Торнике.
— Адам,— начал было Мамия, но Адам не дал ему договорить:
— Я иду, и кончено!
Мамия пожал плечами:
— Как хочешь.
Адам и сам не знал, как у него это получилось, как он так сразу решился идти. Но, согласившись, он уже не мог отказаться.
Они вышли на улицу и направились к дому Андро Бардавелидзе.
По дороге Торнике шутил, смеялся и называл себя зятьком. Адам и Мамия шли молча.
Когда они подошли к воротам, Мамия дернул за проволоку. В глубине двора зазвонил звонок.
Адам вынул сигарету и закурил.
Мамия смотрел на Адама.
— Может, мне лучше вернуться, пока не поздно? — нервно засмеялся Торнике.
На звонок выглянул Гага.
— Дома ли наш дорогой хозяин? — Торнике потрепал мальчика по щеке и ступил во двор.
Мамия и Адам последовали за ним.
— Дядя Адам! — пролепетал мальчик. И вдруг завопил во все горло:
— Тетя Тина, дядя Адам пришел!
Адам вздрогнул, Мамия взял его за руку, а Торнике растерянно улыбнулся.
— Дядя Адам! — продолжал кричать мальчик.— Дядя Адам!
На лестнице показался Андро. Он застыл на пороге, и лицо его исказилось.
— Привет, Андро! — крикнул Мамия.— Принимай гостей.
— Прошу, прошу! — Андро не двинулся с места.
— Гость из Тбилиси,— говорил Мамия, поднимаясь по лестнице,— хочет тебя видеть.— Мамия торопился дать понять Андро, что они с Адамом тут ни при чем, что они просто указали гостю дорогу.
— Я рад! — сказал Андро, не сводя глаз с поднимающегося по ступенькам Адама.
На лестнице Мамия всех опередил, и пока Торнике и Адам поднимались, он успел что-то шепнуть Андро. Андро кинулся навстречу Торнике:
— Прошу дорогого гостя!
Он кивнул и Адаму. Адам крепко держал Гагу за руку. Внезапно мальчик вырвался и влетел в дом с криком:
— Тетя Тина, дядя Адам пришел!
Адам повернулся к выходу и собрался уходить, но Мамия остановил его.
Мамия представил Торнике хозяину, и Андро повел их в дом:
— Входите, пожалуйста! Входите!
Адам ничего не слышал, он был словно в дурмане и очнулся только тогда, когда Торнике произнес его имя,
— Адама, конечно, вы знаете? — спрашивал Торнике.
— Еще бы...
— Мы вместе учились в школе.
— Что вы говорите?
Адам огляделся по сторонам. Все сидели за столом. Он не помнил, как они вошли в дом, как сели за стол, словно его притащили сюда спящего и он только теперь проснулся.
Андро встал:
— Я вас на одну минуту оставлю.
— Если позволите, я пойду с вами,— попросил Торнике.
— Пожалуйста.
Они вышли в другую комнату, и Мамия заметил, как плотно Торнике прикрыл дверь, он не хотел, чтобы их разговор был слышен.
— Адам!
— Что?
— Может, мы пойдем?
— Пошли,— Адам продолжал сидеть и осматривать комнату.
Свисающий со стены ковер покрывал кушетку. На кушетке лежали две большие мутаки и вышитая подушечка, на стене поверх ковра висели две фотографии: Андро и какая-то пожилая женщина. Рядом с кушеткой — пианино. На пианино целый караван мраморных слоников. У стены возвышался книжный шкаф. Рядом со шкафом висел большой портрет Шота Руставели. Пол, выкрашенный красной краской, так и сверкал. Его, видимо, неустанно натирали теми кусками войлока, которые сейчас валялись у дверей.
Дверь скрипнула, и вошел Гага.
Держась за ручку, он нерешительно остановился на пороге. По тому, как он тер глаза, было видно, что он плакал.
— Гага! — позвал его Адам.
Мальчик даже не взглянул на него, то открывая, то закрывая скрипучую дверь.
— Гага, иди ко мне!
— Нет,— ответил мальчик,
— Почему ты плачешь?
— Тетя Тина...— мальчик стал было снова всхлипывать, но сдержался.
— Скажи мне, что с тобой случилось!
— Тетя Тина на меня рассердилась.
— Поди ко мне.
— Нет,— мальчик повернулся и закрыл за собой дверь.
— Сыграем в нарды, что ли,— Мамия поднялся, взял с подоконника нарды,— сыграем?
— Сыграем! — сразу согласился Адам.
В комнату опять кто-то вошел. Адам не поднял головы, сердце и так подсказало, что это была Тина. И словно в подтверждение раздался голос Мамии;
— Как поживаете, Тина?
— Хорошо,— ответила Тина.
Адам так уставился на кости, которые держал в руках, словно только что нашел их. Тина что-то взяла со стола. Наступила тишина, Адам чувствовал, что Тина все еще в комнате.
— Бросай! — раздался голос Мамии.
— А? — Адам поднял голову. И вдруг понял, что Тины в комнате уже не было.
— Бросай, говорю!
Теперь в комнате появился Торнике, и проигравший Адам уступил ему место. Сам подошел к книжному шкафу и взял с полки первую попавшуюся книгу. Он отошел и сел в уголке, стараясь быть как можно незаметнее. Положив книгу на колени, он взглянул на обложку, это оказался «Таинственный остров». Адам открыл книгу и начал читать. Не понимая ни слова, он все же продолжал читать. Почему-то он считал, что, пока сидит за книгой, его никто не замечает, не видит. Он не помнил, сколько
прошло времени. Кто-то входил и выходил. Временами до него доносился громкий смех. Потом загремели костяшки нард, видно, их убирали со стола. К нему подошел Мамия и что-то сказал. Адам кивнул, хотя не слышал, что ему говорили. Затем Мамия положил ему на плечо руку, видимо, хотел ему на что-то указать, но Адам головы не поднял. Теперь он услышал голос Торнике:
— Адам, что ты читаешь?
Адам выпрямился и в тумане (ему показалось, что в комнате стоит непроглядный туман) отыскал лицо Торнике и улыбнулся ему. Этой улыбкой он хотел отделаться от Торнике, но тот не отставал:
— Ты с самого детства любил читать! Ха-ха- ха-ха!
Адам снова улыбнулся и вернулся к книге. Торнике злоупотреблял тем, что они вместе учились в школе, и позволял себе смеяться над ним. Может быть, в комнате сейчас находилась и Тина; лишь бы не было Андро.
Вокруг него в тумане сновали, скользили, мерцали предметы и люди.
Голоса, доносившиеся издали, постепенно росли и оглушительно взрывались возле самых ушей Адама. Но громче всех был смех Торнике, беззаботный, вольный, ничем не сдерживаемый, смелый...
— «Таинственный остров»? Ха-ха-ха-ха! — смеялся Торнике.— Молодец, Адам, молодец.
И вдруг в этом густом тумане отчетливо и ясно он увидел класс, себя самого, на последней парте, в поношенной дядиной шинели. Он еле умещается за партой, потому что выше всех ростом и ровесники едва достают ему до плеча. В классе полумрак, за окном осенний дождь. Учитель, тощий, низенький, выводит на доске формулу, поднимаясь на цыпочки, пиджак его задирается кверху, обнаруживая распоротый задний карман брюк. Адам читает «Таинственный остров», именно «Таинственный остров» — это он помнит точно. Книга старая, вся изорванная. Адам сидит боком, книга лежит у него на коленях.
— Уважаемый учитель! — раздается голос Торнике.— Адам читает книжку, постороннюю книжку.— Он знает, что Адам может поколотить его, и все же ябедничает.
— Ха-ха-ха-ха! — смеется Торнике.— Медведь научился читать, слыханное ли дело!
Торнике теперь ничто не сдерживало, он ничего не боялся. Удивительно, как он понял, что Адам связан по рукам и ногам, что даже на глазах у него повязка. И мишенью для своих острот он избрал Адама. Наверно, надеялся, что насмешки над таким богатырем зачтутся ему за храбрость.
Адам вынужден был сносить все молча. И Торнике об этом знал!
Посторонним обычно кажется, что товарищи по школе непременно закадычные друзья. Так уж принято считать!
Гости смеются. Адам никак не может их разглядеть — когда только собралось столько гостей?
— Адам читает постороннюю книгу!
Адам прячет книгу в парту.
— Читает постороннюю книгу! Постороннюю!
Эти слова звучат угрожающе. Ученики в оцепенении смотрят на Торнике и боятся смотреть в сторону Адама. Почему-то именно сейчас они вспоминают, что родители Адама далеко, очень далеко. Ими овладевает страх, хотя они сами не понимают, чего боятся.
— Адам, выйди из класса! — кричит учитель.
Адам видит, как у него дрожит рука, в которой он держит мел.
— Прошу к столу! — приглашает Андро.
— Адам, очнись! — шепчет ему в ухо Мамия.
Адам поднял голову.
Стол уже был накрыт. И в комнате стоял разноголосый гул. Адам увидел Вахо. Он расставлял на столе бутылки с вином. Адам удивился: ему-то что здесь надо? Вахо почувствовал на себе его взгляд, повернулся и кивнул ему. Вахо был неузнаваем: в белой сорочке и новом галстуке. С того дня, как Адам едва не избил его, он на стройке не показывался, и Адам считал, что он уехал.
Вахо хлопотал весело и охотно. Видно было, что в этом доме он свой человек. Он вносил бутылки с вином и, вероятно, успел немного хлебнуть, лицо его разрумянилось, хотя пьян он не был.
В одном из углов комнаты сгрудилась вся местная интеллигенция. Директор банка что-то рассказывал, остальные слушали его с напускным вниманием, украдкой поглядывая на уставленный блюдами стол.
В дверях стоял Бежан и разговаривал с Торнике. Когда Адам повернулся в его сторону, Бежан помахал ему рукой, а потом снова повернулся к Торнике:
— Да, зима так и прошла, совсем не было снега.
— А в Тбилиси большой снег...
Потом Андро пригласил гостей к столу. Сам он уселся во главе стола и рядом с собой посадил Торнике.
Он встал, положил руку на плечо Торнике и сказал:
— Хочу вам представить моего желанного гостя...
Андро представил будущего зятя, Торнике вскочил, сделал общий поклон и широко развел руки в стороны:
— Очень приятно, очень-очень приятно!
— А теперь за дело,— обратился к гостям Андро,— угощайтесь, прошу вас.
Все дружно принялись за еду, и наступила некоторая пауза: раздавался только звон ножей и вилок. Вахо опять принес вино, оглядел стол и увидел, что места для бутылок не осталось.
— Садись, Вахо! — крикнул Андро.
Вахо показал на бутылки: что с ними делать?
— Поставь их возле кушетки, а сам садись!
Гости потеснились, и Вахо сел, взял белоснежную салфетку, ловким взмахом развернул ее, постелил себе на колени; потом взял бутылку и наполнил бокалы соседей.
В комнату вошла Тина. Она ежеминутно входила и выходила, потому что помощников у нее не было. Она даже ни разу не взглянула на Адама. Он тоже на нее не смотрел. Но ни одно ее движение не укрывалось от него. Тина на ухо что-то сказала Андро, Андро кивнул ей в ответ. Когда Тина открыла дверь и собралась выйти из комнаты, Бежан остановил ее:
— Разве так можно, дорогая хозяйка! Посидите хоть немного с нами!
Тина что-то ответила, но так тихо, что ее никто не услышал.
— Она сейчас придет,— сказал за нее Андро.
Тамадой, конечно, избрали Андро. Он начал пить маленькими стаканами, а потом незаметно перешел на большие. После нескольких тостов Адам очнулся и осмелел. Вино он пил с удовольствием, ничем не закусывал, тарелка его все время была пуста.
— Я сам делал это вино и приберег его для сегодняшнего дня,— хвалился Андро.
Гости обращались с Торнике почтительно. Когда Андро выпил за его здоровье и назвал его зятем, все встали и обратились к Торнике с длиннющими тирадами.
Торнике стоял, опустив голову, изображая смущение. Когда Андро кончил говорить, он обнял Торнике, и они расцеловались.
— Спасибо, папочка, спасибо!
За тостом последовала песня. Запевалой был Вахо. Он сидел, отодвинувшись далеко от стола, и ни к чему не притрагивался, словно и не сидел вовсе за столом. Гости стали ему подпевать, и загремело «мравалжамиер». Тина остановилась в дверях, она стояла и смотрела на поющих, словно не решалась подойти к столу, пока звучит песня.
Бежан встал, не прерывая пения, подошел к Тине, взял ее под руку и подвел к столу. Андро осушил довольно вместительный рог, снова наполнил его и передал Торнике. Торнике пить не стал и рог передал Адаму:
— Моему дорогому Адаму!
— Ты же еще сам не выпил,— запротестовал Адам.
У Торнике сразу нашлось множество защитников: ему нельзя, для него сделаем исключение!
И Вахо покачал головой: нет, нет, не будем его заставлять!
Адам медленно, с передышками, опорожнил рог. Он мог выпить его одним залпом, но постеснялся, потому что Андро одолел этот же рог с большим трудом. Адам передал рог Бежану и, садясь, шепнул Мамии:
— Вино нынче не берет меня!
— Ты бы закусил чем-нибудь,— посоветовал Мамия.
«Странно, вот я трезв,— думал Адам,— а петь мне
страшно хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29