Живо вообразила себе Вазира личики детей. Сердце прямо заныло от тоски по ним. Она взяла телефонную трубку, набрала номер пионерлагеря, хотя и знала, что Малика и Зафар возвращаются только через два дня. Решила еще раз проверить, не изменилось ли что-нибудь в сроках... Нет, никаких изменений не предполагалось. Послезавтра в три часа дня детей привезут на ту самую площадь, с которой уехали в горный лагерь.
А как она встретит детей, куда поведет? Аброр, наверное, и не знает, когда возвращаются дети. Если Вазира приведет Малику и За-фара домой, свекровь не утерпит, чтоб не позлорадствовать: «Уходить уходила, и все равно сама пришла!» Отвести к матери — значит, расстроить и мать, и Насибу. Она ведь скрыла от них, что поссорилась с Аброром. Насиба часто завидовала их слаженной семейной жизни, повторяя: «Ах, если б и наша была такой же, как ваша!»
Ночью, заявившись к Насибе, Вазира не могла сказать правды — заставила себя солгать:
— Аброр с последним рейсом улетел в Самарканд, проводила его, а на обратном пути решила переночевать у вас.
— Как хорошо вы сделали, апа! Наш дом близко к аэропорту... Конечно, Вазира не спала всю ночь: нервы разгулялись, да и шум с улицы донимал.
На другой день было воскресенье, и утром они с Насибой отправились в глазную больницу.
Отек на лице Зумрад Садыковны спал, шов от операции затянулся так, что почти совсем незаметным стал. Зумрад Садыковне разрешили выписаться, и бумаги для этого были готовы уже в субботу.
— А почему вчера не пришли, Вазира? — спросила мать.— Где Аброр-джан?
— Уехал в командировку... Вчера не могла выйти из дому... Вы с Насибой собирайте пока вещи, а я сейчас пойду за такси.
Операция и пребывание в больнице так ослабили Зумрад Садыковну, что, доехав до дому, она еле-еле поднялась на свой четвертый этаж: часто останавливалась на ступеньках, ее покачивало из стороны в сторону.
— Вазира-джан, свекровь тебя не обидела? — вдруг спросила из соседней комнаты мать.
— Соскучилась я по детям, мама.
— Да, понимаю... И Аброра нет... Пока дети приедут, поживи у нас, ладно?
Когда Вазира уходила на работу, Насиба сказала ей то же самое:
— Вечером обязательно возвращайтесь к нам. Сделаем самсу, научите меня, ладно, апа-джан?
...Вазира подняла голову, посмотрела на циферблат настенных часов... Уже четвертый час. Развернутый на столе чертеж все еще ждал какой-то новой мысли. Красивая мраморно-гранитная лестница по-прежнему не укладывалась в смету допустимых расходов.
Сосредоточиться, надо сосредоточиться!
Городской телефон зазвонил снова. Вазира насторожилась. После третьей заливистой трели подняла трубку.
— Алло?..— сказала она, чувствуя, как сердце проваливается куда-то.
— Вазира Бадаловна, ассалом алейкум! Вы живы-здоровы? Как дома? Хорманг, хорманг!1
Конечно, человек, который сыпал вопросы, не давая возможности ответить на них,— это Шерзод Бахрамов. Его только и недоставало ей сейчас! Но как ни странно, ощутила вдруг вместе с досадой и некое облегчение душевное, прилив сил, что ли.
— Есть дело, о котором мне надо срочно посоветоваться с вами, Вазира Бадаловна. Вообще-то говоря, если я сейчас приеду, не прогоните? Вы не очень заняты?
— Занята, конечно... Но приходите.
Не уставать вам! — традиционное приветствие, доброе пожелание.
Не прошло и пятнадцати минут, а белые «Жигули»-люкс, ярко сверкая на солнце никелированными поясками, уже остановились у дверей главного управления. Шерзод сразу нашел, куда поставить машину, быстро поднялся в комнату Вазиры.
Лицо Шерзода лучилось и сверкало, как его «Жигули». Загорелое, словно он возвратился с курорта. В левой руке Шерзод держал папку, правой осторожно взял тонкие пальцы Вазиры, воровато оглядел комнату, усмехнулся, наклонился, поцеловал. Сначала пальцы, потом ладошку, потом... Вазира освободила руку. Ею же и на стул показала:
— Садитесь, садитесь, Шерзод-ака. У вас все хорошо?
— У нас всегда все хорошо. Спасибо за внимание к нам, Вазира Бадаловна. Вы еще не были в отпуске? Те, кто знает цену жизни, сейчас в отпусках, кейфуют на курортах. Ноу траблз, ноу проблемз3. И нам бы можно было... Так вот,— резко перешел Шерзод к другой теме, видя, что Вазира нахмурилась,— ирригационные работы все больше усложняются. Воды мало. Арыки в Ташкенте... сами знаете... какие. Каждый день меня вызывают... в высокие учреждения...— Шерзод открыл папку, начал показывать Вазире чертежи.— Видите? Наш проект обсуждался — кстати, с участием Аброра — в Союзе архитекторов. Вот, взгляните в конец протокольной записи. Во время обсуждения Аброр и его единомышленники отвергли наши предложения начисто...
Вазира пробежала глазами по протоколу, нашла рядом с подписью «Агзамов» вывод-предложение: «Проект необходимо коренным образом переделать».
— Конечно, наш проект не лишен недостатков, но мы их исправим по ходу дела. Было обсуждение в министерстве. Заместитель министра предложил некоторые изменения. Мы их приняли. Теперь проект надо утвердить в вашем управлении. Наби Садриевич... кажется, в отъезде? Его заместитель -меня совсем не знает.
— А вы не можете подождать, пока приедет Наби Садриевич?
— В том-то и дело, что не могу. Нас вызывают каждый день и спрашивают: «Где проект?» Пока вы не \'твердите, строители не могут приступить к работе. Все сроки горят! Все у меня сгорает, Вазира-хон, и сроки, и... ну... не буду, не буду...
Вазира собрала свои чертежи, убрала их в ящик стола.
— Ладно, я попытаюсь помочь вам, пойдемте вместе. Заместитель начальника главного управления заявил им сразу же,
что он в курсе дела.
— Мне уже звонили по данному поводу из министерства,— сказал он.— Преобразовать Койковус и Карасу — неотложная задача. Однако из-за спешки не следует наносить ущерб нашему замечательному городу. Во время обсуждения в Союзе архитекторов было высказано много замечаний принципиального характера.
— Мы учли все эти замечания. Пожалуйста, посмотрите. Заместитель всмотрелся в проект и увидел в нем волнообразно-плоское бетонное сооружение на берегу Койковуса.
— Где ж это вы учли? Говорилось, что скаты городских каналов
1 Ни забот, ни проблем (англ.).
не могут быть плоско срезанными, как в степи. А вы опять проектируете простую бетонизацию деформированного берега.
— Тургун Ибрагимович, на иное решение... не дали согласия товарищи из Управления водного хозяйства. Укрепление естественных отвесных берегов обойдется очень дорого. Затрудняется использование техники. Затягиваются сроки строительства.
— Вы оставили «инспекторскую дорогу»,— тут же бросил упрек заместитель.— А разве для этого не потребуется еще одна статья расходов? Мы живем в городе, в большом городе, и должны экономить площадь, не давать Ташкенту разрастаться бесконечно. А по вашему проекту выходит, что придется дополнительно переселить... сколько семей... вы подсчитали?
Этот довод высказывал ей, Вазире, и Аброр, критикуя идею «инспекторской дороги».
В воображении Вазиры снова возникло страшное лицо Аброра, когда он хотел бросить в нее чайник. Лицо точь-в-точь как у его гневливой матери — злое и непримиримое.
— Тургун Ибрагимович, без техники, без возможности свободного маневра для нас такие большие дела невозможно сделать в намеченные сроки,— вступилась Вазира, прижимая руки к груди.— Честно скажу, иного выхода, чем тот, что предлагает товарищ Бахрамов, я не вижу.
Заместитель задумался. Если он задержит проект, снова будут звонки из министерства.
— Тургун Ибрагимович, то, что вы говорили здесь, мы, безусловно, учтем. В процессе строительства учтем! — стал горячо заверять Шер-зод.— Разрешите нам начать. Сроки ведь...
Заместитель взял ручку.
— Я могу разрешить, но с одним условием, что вы в процессе изготовления рабочих чертежей устраните отмеченные серьезные недостатки... то есть плоское бетонирование.
— Устраним, даем слово, Тургун Ибрагимович! Не будет плоского, Тургун Ибрагимович!
Вазире было неприятно слышать от Шерзода это бесчисленно льстивое «Тургун Ибрагимович».
Свое условие заместитель мелкими буквами вписал там, где надлежало быть подписи, утверждающей проект. Ему хватило места и пространства и для мелко, но разборчиво выведенной подписи* «Ибрагимов».
— Если не будет выполнено это условие, будете отвечать вы, товарищ Бахрамов.
— Обещаю, Тургун Ибрагимович, обещаю! Спасибо вам большое.
Наконец Шерзод и Вазира вышли из кабинета в коридор. Лицо Шерзода излучало победное сияние.
— Вы чудо, Вазира-хон! Без вас... Вы такая смелая. И тонко понимаете людей... По сравнению со своим мужем, вообще-то говоря, вы человек, который... во сто раз великодушнее!
Иногда и Вазира считала так же. Это когда ее рациональность
Л 1 П
помалкивала. Услышать такую похвалу со стороны — что тут скрывать — ей было приятно. Вазира опустила глаза:
— Спасибо за комплимент, Шерзод. Но... я не люблю жен, которые принижают своих мужей.
Шерзод посмотрел на нее с ясно обозначенным восхищением:
— Вы настоящий человек, Вазира-хон!
Прощаясь, Шерзод снова приник губами к руке Вазиры. И на этот раз она не препятствовала.
Настроение Вазиры улучшилось, и рабочее настроение тоже вернулось к ней. Вдруг в глаза бросился приклеенный к какой-то стеклянной двери в коридоре листок яркоцветной бумаги. И в памяти всплыла станция «Новослободская» в московском метро, украшенная цветным стеклом. Красивые, оригинальные узоры! Цветное стекло дешевле мрамора во много раз. Может быть, это выход?
Она быстро перелистала справочник с описанием свойств и цен различных стройматериалов. Сделала самый первый, предварительный расчет. Решительно подняла телефонную трубку и набрала номер Адамяна:
— Сергей Вартанович, вы слышите?.. Да, это я. Есть идея... У нас на стенах станции предусмотрена облицовка сплошь из дорогого газганского мрамора. А что, если на некоторых участках, например по боковым стенам лестничного спуска, мы воспользуемся не мрамором, а цветным стеклом? Если изузорить и осветить изнутри, будет очень красиво...
— Дельное предложение! Национальный орнамент...
— Да, это придаст дополнительный эффект и мраморной полосе лестницы. Если сэкономленные таким путем средства пойдут в габбро, то все... ляжет в смету.
— Вы уже рассчитали? Ну, коли так, вы гениальная женщина! Значит, дело теперь за эскизом панно из стекла. Эскиз должен быть в цвете, верно? Иначе не будет смотреться.
— Хорошо, я начну сегодня же.
О, Вазира любила чертить орнаменты еще в детстве, в школе... Где-то должна быть книга с образцами национальных орнаментов. Вазира поискала ее в ящиках стола, поискала в шкафу. Потом вспомнила, что книгу на прошлой неделе унесла домой.
Вот ведь досада! Ссора с мужем, оказывается, еще и так вот может помешать работе.
А Аброр все не звонит. Похоже, что он полностью принял сторону своей матери. Ну что ж...
Вазира решительно подняла телефонную трубку.
— Шерзод Исламович, вы уже доехали до своего начальственного кресла? — Вазира пыталась быть ироничной, но голос выдавал ее волнение, пока еще Шерзоду непонятное.— Я звоню щам... из-за одной книги... мне она срочно нужна.
Вазира назвала книгу, хорошо знакомую всем архитекторам республики.
— Для вас, конечно, найдем, Вазира Бадаловна! — радостно откликнулся Шерзод.— А когда именно она вам нужна?
— Чем быстрей, тем лучше.
— Ну, если так, то я сейчас же велю ее найти. Есть тут у меня ребята — чего хочешь достанут, хоть из-под земли выкопают. Я сам завезу ее к вам.
— Может быть...
— Я сам, я сам. Договорились? Ждите моего звонка.
Она почти целый час ждала телефонного звонка. Теперь от Шерзо-да. Что за спешка? И день рабочий уже кончается. В конце концов, заказала бы книгу завтра в научной библиотеке. «Что с вами, ха-нум?» — как спросил ее тогда, перед ссорой, Аброр.
— Вазира-хон, простите, я заставил вас долго ждать.— Шерзод позвонил-таки, хоть и перед окончанием рабочего дня.— Доставили мне ее из дому. Сейчас выезжаю.
— Я подожду вас внизу.
Вазира не думала возвращаться снизу обратно в свой отдел. Немного прогуляется и пойдет домой... Белые босоножки, белая кофта, коричневая юбка, изящная белая сумка, в которую она и намеревалась положить книгу орнаментов,— все было в тон, все шло ей. Выходя из первой комнаты отдела, Вазира посмотрела в зеркало и осталась довольна собой. Чуть-чуть нос припудрить, и все.
Шерзод уже приехал, ждал ее у дверей, в тени здания. Как только показалась Вазира, он быстро вылез из машины, быстро двинулся навстречу с книгой в цветной обложке. Двумя руками протянул ее Ва-зире. Вазира посмотрела ему в глаза, улыбнулась, сердечно поблагодарила за услугу.
— Буду работать дома, в вечерней прохладе,— сказала Вазира.
— Прямо домой? — спросил Шерзод.
— Нет, не прямо... Я должна зайти к матери.
— Я отвезу вас.
— Нет, спасибо, и так вы из-за меня потеряли столько времени! Я прогуляюсь...
— Ну, Вазира-хон, наградите меня хоть чем-нибудь! Доставьте мне удовольствие похитить вас.
Шерзод знал, что у Аброра есть машина и что муж всегда заезжал за Вазирой, когда кончался рабочий день. Он ждал, что именно об этом скажет ему сейчас Вазира. Однако Вазира ничего такого не говорила, выглядела расстроенной. Может быть, она в ссоре с мужем?
Шерзод открыл переднюю дверцу машины, еще раз пригласил ее сесть:
— Прошу вас, Вазира-хон, покатайтесь и на моей машине!
— Обычно... обычно,— сказала Вазира, борясь с собой и не без напряжения улыбаясь,— впереди сидит или жена, или телохранитель.
— Вот как? Я бы многое мог сказать, вообще-то говоря, о моем... ангеле-хранителе, но боюсь вызвать ваш гнев. Садитесь, пожалуйста, Вазира-хон,— и Шерзод решительно открыл заднюю дверцу «Жигулей».
Машина блестела не только снаружи, но и изнутри. Чехлы на сиденьях были новенькие и стерильно чистые. Шерзод и сам сегодня был как новенький — блестел и лучился.
Вазира села в машину, он закрыл дверцу мягко, почти беззвучно. Когда проезжали через центр, Вазира нарушила молчание: •
— Как поживает ваша жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39