– Посмотрим. – Я протяжно зевнула. – Извини, Луис, я так устала!– Тогда ложись в постель. Я здесь все приберу.– От меня сейчас и правда мало проку…Когда он ушел, я сперва тоже подумала, что надо перебраться на постель, но не нашла в себе сил на такой рывок. Я заснула там, где была – на диване, причем, что называется, в ту же секунду, как только донесла голову до подушки. На следующее утро я проснулась с жестокой головной болью.
Я снова посмотрела на часы. Больше мне нечего было делать в компании "Адванта". Все файлы были систематизированы, расписание на следующую неделю распечатано, план презентации в компании "Атос" для Луиса подготовлен. Все, моя миссия в "Адванте" закончилась. До поездки в аэропорт оставалась масса времени…В полуоткрытую дверь моего кабинета постучала Габриэла.– Можно войти?– Конечно.Она оглядела мой чисто прибранный стол.– Итак, – сказала она, садясь в кресло для посетителей. – Твое испанское время истекло.– Хм.– Как тебе здесь жилось?– Замечательно! – с энтузиазмом воскликнула я. – Я успела здесь все полюбить. И лучше работы, чем здесь, у меня в жизни не было. И лучшего босса, чем ты, тоже.– Спасибо. – Она поудобнее села в кресле. – Мне так жаль тебя отпускать, Изабель!– А мне жаль уходить. – Я откинула с глаз свои надоедливые волосы. – Но все равно, Габриэла, я сделала правильный выбор.– Разве ты слышала от меня хоть слово, что это не так?– Нет, не слышала, – согласилась я. – Хотя тут многие считают, что я совершаю ошибку. Нет, Габриэла, я не совершаю ошибку! Я люблю Тима, и всегда его любила.– А как твой друг Нико?Я вздохнула.– Мне он очень нравился, – задумчиво подбирая слова, начала я. – Может быть, я даже его любила. В этом трудно разобраться. Но скорей всего не любила. По-моему, все дело в том, что я иностранка. Он нашел во мне нечто специфическое, пикантное, не такое, как у всех. Когда мы с ним начали встречаться, у него только что закончился другой роман. Мне кажется, я нужна была ему только для того, чтобы отвлечься. – Я молча уставилась в пространство. – У нас с ним все было как в кино, когда двух влюбленных показывают сквозь затуманенные линзы… Вот они идут рука об руку по берегу, вот они бегут по цветущему лугу. Как будто все нереально, Габриэла. – Я снова помолчала, глядя в пространство. – У нас был словно отпускной роман. Даже когда мы спорили, никакого настоящего спора у нас не получалось. Может быть, это оттого, что мы не знали слов? – Голос у меня задрожал. – Ладно… Он мне, конечно, нравился, но ничего серьезного из наших отношений все равно не могло получиться.– Почему? – Габриэла теребила свои чудесные изумрудные серьги.– Потому, что мы из разных культурных традиций. Потому, что я знала, что в один прекрасный день мне обязательно захочется вернуться домой. – Я слегка поморщилась. – До меня ясно дошло это, когда я поехала в Барселону. Тогда мне вдруг открылось, как дважды два, что работа – далеко не самая важная вещь в жизни. Мне захотелось вернуться домой, к мужу и семье. То есть ко всему тому, что у меня будет в Ирландии.Габриэла вздохнула и ничего на это не ответила.– Когда ты встречаешь Тима? – спросила она через некоторое время.– Самолет прилетает в восемь.– Времени вагон. Ты не могла бы зайти ко мне в кабинет на несколько минут?– Конечно, могла бы.Сегодня был мой последний официальный рабочий день в "Адванте". Четверг накануне Рождества. Для своих сотрудников Габриэла всегда устраивала дома рождественскую вечеринку, но на этот раз вечеринка автоматически приобретала статус рождественской, прощальной и поздравительной-со-свадьбой в одном флаконе. Тим тоже должен был на ней присутствовать. Я собиралась воспользоваться благоприятным случаем и представить его своим бывшим сослуживцам и друзьям.Мы с Габриэлой вошли в ее кабинет. Там находились все – Магдалена, София, Нина, Луис, Хосе…– Мы хотим с тобой попрощаться, – сказала Магдалена. – И от всего сердца пожелать тебе удачи.– Спасибо. – Я не находила слов, чтобы выразить свои чувства. К моему горлу подступил комок.– Завтра у нас праздник, – напомнила Габриэла. – Но многие наши сотрудники решили не откладывать на завтра своих поздравлений.– Мы хотим сказать, что очень за тебя рады!– И что мы будем по тебе очень скучать!– И что хотим подарить это тебе, именно тебе, вне зависимости от свадьбы, чтобы ты о нас помнила.Нина выступила вперед и вручила мне маленькую, красиво упакованную коробочку.– Ох!Я взяла коробочку. Мне очень хотелось заплакать. Стараясь не давать волю слезам, я развернула блестящую обертку и открыла коробочку. В ней лежал чудесный золотой браслет.– Какая прелесть! – прошептала я и уже не в силах была удержаться от слез. – Спасибо вам всем! – Я взглянула на них. Они смотрели на меня с радостным выражением на лицах.– Мы решили подарить тебе нечто, что не имеет отношения к хозяйству, – объяснила Магдалена. – Чтобы ты могла думать о нас, не только когда находишься на кухне!– Я и так вас никогда не забуду! – пылко заявила я. – Никогда! Лучших людей, чем вы, я в жизни не встречала! – Тут слезы окончательно прервали мою речь. Против такого рода сцен я была совершенно беспомощна. Я конвульсивно рыдала и одновременно сама над собой смеялась. Они окружили меня, обнимали, говорили, что тоже никогда меня не забудут. Когда я уходила из "Дельты", мне не устраивали таких эмоциональных проводов.– Итак, – в конце концов объявила Габриэла, – завтра вечером мы все встречаемся у меня.Все по очереди напоследок расцеловали меня на континентальный манер, в обе щеки, и, вся зареванная, я вышла на темную улицу. Было холодно. Ветер мел по мостовой тонкий слой редкого для этих мест снега. Я дрожала, куталась в свою замшевую куртку и, быстрыми шагами направляясь к метро, вспоминала теплые объятия своих друзей. "До чего же мне трудно их покидать!" – думала я. Они стали частью моей жизни, а так как в Мадриде у меня не было семьи, то и своеобразной семьей."Я села в поезд. Прощай, метро!" – думала я с тоской. Я возвращаюсь в давку хаотичного дублинского транспорта. Разве что мне повезет, и я найду работу в районе Доннибрука, куда смогу добираться на автобусе. Или пешком. В Мадриде я иногда совершала пешие прогулки до работы. Я прижалась головой к стеклу.А вдруг я не найду дома работы? Сколько там людей, образованных не хуже меня, а может быть, даже лучше, которые не могут найти себе работу? Я вздохнула. Конечно, оставался вариант беременности. Можно сказать, что работа не являлась для меня сейчас первейшей необходимостью. Я почесала нос. Браслет соскользнул по руке глубоко в рукав.Когда я вошла в дом, сеньора Карраско вынимала корреспонденцию из своего почтового ящика. Мы поздоровались. Немного поговорили о моих сборах.– Ты пришлешь мне фотографию своей свадьбы? – спросила она.Я радостно заулыбалась и нажала кнопку лифта.– Разумеется!– Нам всем хочется увидеть этот торжественный день.Пока лифт скользил на пятый этаж, меня вдруг обуял приступ страха: а вдруг лифт застрянет между этажами, мы просидим в нем пару часов и Тиму придется меня ждать в аэропорту? Интересно, что он при этом подумает, мелькнуло у меня в голове. Скорее всего будет нервничать. Терпением он никогда не отличался.К счастью, лифт не застрял. Мы попрощались с сеньорой Карраско и разошлись по квартирам.Дома было тихо. Это тишину я одновременно любила и не любила. Когда мне необходимо было спокойствие, она приносила мне спокойствие. Но когда я жаждала общения, она вселяла в меня ужас. Когда я буду жить с Тимом, все будет по-другому. Интересно, стану ли я для него занозой в печенках? Я так привыкла разбрасывать по всему дому вещи, недочитанные книги, журналы. Кроме того, у меня был один пунктик: я считала, что в раковине не должно оставаться ни одной грязной тарелки или кружки. Все надо было прополаскивать немедленно.Конечно, Тим жил в одиночестве дольше, чем я. Неряшливый, легкомысленный Тим вряд ли, очевидно, придет в восторг, когда я начну настаивать на том, чтобы посуда стояла в буфете в аккуратных стопках, картинками наружу.Я покачала головой. В первую попытку своего замужества такие мысли мне в голову не лезли. Очевидно, сказывалось напряжение последних дней.Я переоделась в мягкие черные брюки и красный джемпер. На ноги надела блестящие черные ботинки, сверху – черную куртку на меховой подкладке. Видок тот еще, подумала я, вертясь перед зеркалом. В черном моя бледность казалась совсем потусторонней. Я завернула вокруг шеи красный шерстяной шарф. Это помогло. Своей внешности я придавала сейчас особое значение. Для встречи с Тимом мне хотелось выглядеть правильно.В аэропорту я долго оглядывалась по сторонам, боясь, что невзначай могу его пропустить, потом остановилась посередине зала, постукивая каблуками, чтобы согреться. Он появился внезапно и тоже начал оглядываться по сторонам. Я замахала руками:– Я здесь, Тим! Иди сюда!При виде меня лицо его просветлело. Очевидно, я произвела на него сильное впечатление.– Изабель! – Он бросил на пол свои чемоданы и обнял меня.– Ты должен сказать, что рад меня видеть! – Я решила его немного подразнить. – А потом сказать, что думал обо мне день и ночь.– Так и есть. Разве ты не получала моих посланий?– Конечно, получала.– Тогда ты должна была заметить, что у меня душа поэта.– Ну последнее послание было не слишком поэтичным… "Амбары ломятся от запасов, а я голодаю".Он улыбнулся.– Что поделаешь, у меня растущий организм. Я схватила его за руку.– Представляешь, я сделала гуляш. Его надо только разогреть.– Вот это женщина, – бормотал он, когда я вела его к такси.Мы уселись на заднее сиденье, и он обнял меня за плечи.– Ну и холодища здесь у вас, – сказал он. – Дома и то не так холодно.– Ты что, не учил географию? – спросила я. – Континентальный климат: жарко и сухо летом, холодно и сухо зимой. Именно это мы здесь и имеем.Он прижал меня к себе еще сильнее.– Хорошо, что я знаю тысячу способов согреться.Я фыркнула в его куртку.– Хорошо, что мне они нравятся.
Он с интересом осмотрел мою квартирку.– Я думал, что она поменьше, покомпактнее.– Куда уж меньше, – сказала я, переступая через коробку с книгами.– Я думал, что она в стиле студио.– О нет, мне нравится, чтобы спальня занимала отдельную комнату. Я не могу жить в одной большой студии.– Спальня, очевидно, здесь. – Он толкнул одну из дверей.– Кровать скрипит, – предупредила я.Он сел на край кровати и несколько раз подпрыгнул.– И правда скрипит, – согласился он. – Только мне это вряд ли помешает.– Ты привыкнешь.– А что, ей часто приходилось скрипеть?Я почувствовала, что краснею.– Нет.Он обнял меня за талию и привлек к себе.– И многим приходилось привыкать к этому скрипу?– Не знаю.Он слегка меня отстранил и посмотрел в глаза.– Она не знает! Сколько мужчин спало в твоей кровати с тех пор, как ты сюда приехала? Я думал, что только один. – Он спрашивал как будто в шутку, но вопрос был серьезным.– Вряд ли только один, – улыбнулась я, смело возвращая ему взгляд.– Ну хорошо. – Он снова прижал меня к себе. – Я зря спросил. Это несправедливо. Мне остается только надеяться, что все они были хуже меня.Изабелла, нежная моя… Мне вдруг показалось, что Нико стоит рядом в комнате. Я даже вздрогнула. Потом еще крепче обняла Тима и поцеловала его.– Изабель! – Голос его звучал сипло.– Тим! – Я расстегнула ремень на его брюках.– Изабель. – Он стащил с меня джемпер через голову.– Тим. – Я расстегнула его рубашку.– О Изабель!Все получилось быстро и неистово. Кровать скрипела безбожно, и в самых кульминационных местах я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Тим сжимал меня с такой силой, что, я думала, он меня покалечит. Впрочем, я тоже прижималась к нему изо всей силы.– Господи, как же я по тебе соскучился! – взволнованно сказал он уже после того, как обрел дар речи. – Я столько раз воображал себе этот момент, и он доводил меня до безумия.– Надеюсь, что он того стоил.– Он всегда того стоит.– Вот и хорошо.Тим перекатился и лег поперек меня. Через некоторое время я начала задыхаться.– Тим! – позвала я негромко. – Мне нужен ингалятор.– Извини. – Он снова лег рядом на кровати. – Как ты себя чувствуешь?– Хорошо. Просто мы слишком активно… двигались.Он засмеялся.– Иди сюда, я покажу тебе по-настоящему интенсивную двигательную активность!На этот раз все произошло медленнее и раздумчивее. Зато с большим удовольствием. И скрипа пружин я на этот раз не слышала.На следующий день я повела его по магазинам. На Пласа де Колон мы зашли в мебельный магазин и долго рассматривали обеденный гарнитур из темного дерева. Тим спросил, как я собираюсь переправлять его в Дублин.– Я не собираюсь никуда его переправлять. Я просто привела тебя сюда, чтобы показать, как живут испанцы.– Хорошо живут, – согласился он. – Но для моего дома это все равно не подходит. Все слишком массивное.– Конечно. Только почему ты думаешь, что мы всю жизнь будем жить так, как сейчас? У меня на этот счет есть разные идеи.– Какие еще идеи?– Ну, не знаю… Для начала хотелось бы поменять декор, мебель, планировку…– Я тебя очень прошу: не говори мне о планировке! – взмолился он. – Я только что закончил ремонт в ванне. Тебе понравится.– Не сомневаюсь.– Если уж тебе так неймется, можешь заняться гостиной, – продолжал он. – Вот ею точно надо заняться. Там обои совсем отваливаются.– Странно, с чего бы им отваливаться? Разве в доме сыро?– Дело не в сырости. – Он покачал головой. – Просто прежние хозяева, очевидно, плохо высушили под ними стены.– Не беспокойся, – сказала я ему. – Я все сделаю. А заодно и кое-что изменю.– Зачем?– Но ведь теперь это уже не совсем твой дом, – напомнила я ему. – Мне хочется, чтобы он стал моим тоже, хотя бы частично.Мое замечание его озадачило.– Но он и станет твоим! Когда мы поженимся, он автоматически наполовину перейдет в твою собственность.– Да, – согласилась я. – Но я хочу чувствовать себя в нем соответственно. Этого можно достигнуть, кое-что переделав.Он неуверенно улыбнулся, но я знала, что мои рассуждения его не очень убедили.– Как хочешь, Изабель, – примирительно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56