– А потом разлюбился, – напомнила я ему.– Нет, – поправил он. – Я никогда не переставал тебя любить. Просто я тогда не был ни в чем уверен. Это совсем разные вещи. – Он снова наполнил свой стакан. – Женщинам кажется, что мужчины бесчувственны, как деревяшки. Такой подход упрощает жизнь, потому что раскладывает все по полочкам. Но в отношении тебя я полон разнообразных чувств, Изабель, и их нельзя выключить просто потому, что ты вдруг решишь, что больше не намерена меня ждать.Я промолчала. Из динамиков раздавались вопли Рокки Ракоона.– Хочешь, пойдем отсюда? – спросил Тим.Я кивнула. Даже позволила заплатить ему по счету. Потом мы вышли на шумную улицу.– Куда бы ты хотела сейчас пойти?– Никуда.– Изабель. – Он повернул к себе мое лицо. – Не дуйся на меня.– Я не дуюсь, – ответила я. – Просто… я несколько смущена, растеряна.– Зря, – сказал он. – Пусть тебя ничто не смущает.Мы пошли в "Люкс". Сперва я думала, что он захочет проводить меня до дому, и даже мучительно искала слова, как бы ему не дать этого сделать, но вместо этого он повел меня в маленький бар в отеле "Люкс".– Если не хочешь пить, можешь заказать себе минеральную воду.Я заказала "Южный комфорт". Мы сидели в неудобных креслах, Тим выбирал жареные орешки из смеси сухофруктов на столе.– Пойдешь со мной куда-нибудь завтра? – спросил он. Я принужденно рассмеялась.– Ты спрашиваешь, как мальчишка, который приглашает своего друга поиграть.– Будесь со мной завтла иглать? – спросил он, имитируя детскую речь.– Если будешь хорошо себя вести, – ответила я.– Разумеется, я буду паинькой.– А куда ты хочешь пойти?– Наверное, все эти туристические достопримечательности тебе уже приелись, не так ли?– Ничуть, – ответила я. – Я еще очень многого не осмотрела. Здесь масса интересного, если тебе хочется знать.– Оставляю решение на твое усмотрение, – сказал Тим. – Мне просто хочется провести день с тобой.– Ладно. – Я допила свое вино. – А сейчас мне лучше уйти.Он быстро поймал меня за руку.– Тебе вовсе не надо никуда уходить.Я сидела, не шевелясь. Где-то в основании горла я вдруг почувствовала сильное биение пульса.– Надо, – наконец едва слышно произнесла я.– Можешь остаться здесь. – Тим продолжал смотреть мне прямо в глаза.Я высвободила свою руку.– Нет, не могу.– Я тебя не принуждаю.– Вот и хорошо.– Я просто этого хочу.– Может быть. – Я встала, хотя ноги меня плохо держали. – А я не могу, Тим.– Дома тебя ждет кто-то получше меня? – спросил он, хотя глаза у него оставались серьезными.– Нет.– Тогда я провожу тебя домой.– Лучше не надо. Это недалеко. Я возьму такси. Стоянка прямо рядом с отелем.– Лучше я тебя провожу. Это в том случае, если ты настаиваешь, что тебе надо идти.– Я настаиваю. Мне надо идти. И настаиваю, чтобы идти одной. – Я вымученно улыбнулась. – В некотором смысле ты прав – я стала решительнее, Тим. Завтра утром я тебе позвоню.– Хорошо, – сказал он. – Я только посмотрю, как ты будешь садиться в такси.Возле отеля выстроилась целая очередь из такси.– Ну вот видишь, – сказала я. – Все очень просто.– Будь осторожна, Изабель. – Он поцеловал меня – очень быстро, очень мимолетно – в губы.– Спокойной ночи, – сказала я, когда такси уже выруливало на улицу.
На следующее утро я позвонила ему довольно рано.– Который час? – сонно спросил он. – Послушай, Изабель, сейчас только восемь часов!Я засмеялась.– Ну и что? Рано вставать, поздно ложиться – зато в середине дня сиеста. Здесь так принято жить, Тим.– Но вчера у меня не было никакой сиесты, – пожаловался он.– А сегодня будет, – пообещала я. – По всем признакам день будет жаркий, так что в полдень тебе ничего не останется делать, как лечь спать. Встретимся через час.– Ладно, – лениво сказал он. – Почему бы нам вместе не позавтракать?Так мы и сделали. В ресторане отеля "Люкс" мы взяли апельсиновый сок и круассаны. Официантка лебезила перед Тимом, и я сперва никак не могла понять почему. Потом он ей улыбнулся, и я поняла, потому что, когда он так улыбался мне, у меня слабели коленки.– Ты что-нибудь придумала на сегодня в смысле маршрута? – спросил он.– Придумала. Чтобы тебя не особенно утомить, – насмешливо объяснила я, – я решила ограничиться музеем Прадо и "Герникой". Если ты этого не посмотришь, то дома тебя сочтут полным байбаком. А потом мы обязательно пойдем на Пласа Майор и что-нибудь выпьем. Потом пойдем в королевский дворец – тебе он понравится, Тим. Там открыта выставка старого оружия и средневековая аптека. Кроме того – я многозначительно взглянула на него, – для таких рабочих лошадок, как ты, в Мадриде сейчас работает выставка компьютерного обеспечения.– Ах. – Он посмотрел на меня виноватыми глазами. – Про эту выставку я знаю. Именно поэтому меня сюда и направили. Там представлены программы "Крестоносец", "Сарацин-2" и "Грааль". Мне не обязательно туда заходить в качестве экскурсанта, но я сказал, что обязательно зайду, посмотрю, как ребята работают.– Теперь я все поняла, – усмехнулась я. – В какое время?Он пожал плечами.– Не имеет значения.– Наверное, туда тебе хочется пойти прежде всего?Он глуповато улыбался.– Если ты не возражаешь, – робко произнес он. – Если это не очень нарушит твою программу.Я поцеловала его в макушку. Это получилось как-то само собой, естественно и непринужденно, и он в ответ довольно заулыбался.– Я читаю тебя, словно книгу, Тим, – сказала я. Выставка оказалась интересной. Я оставила Тима возле программных стендов, а сама прошлась по всем остальным, подбирая буклеты, где рассказывалось о новейших компьютерных идеях, и рассматривая всякие маленькие офисные безделушки. Перед стендом с программой моделирования одежды я провела целую вечность. Мне даже захотелось ее купить. До чего же я стала компьютерно грамотная, подумала я. Теперь я понимала зачарованность Тима этими машинами, хотя написание программ все еще оставалось для меня темным лесом. Как это люди справляются с таким огромным количеством заданий? На выставке были представлены и компьютерные игры. Они были настолько реалистичными, что играющий едва ли не начинал верить, что он летает на истребителе или управляет подводной лодкой.Примерно через час я вытащила Тима с выставки и повела его смотреть живопись. Меня приятно удивила его реакция на "Гернику": перед ней он долго стоял с открытым ртом и неустанно повторял, что всегда считал ее цветной.– Сумасшедший, как все одиночки, – объявил он, рассматривая мельчайшие, детализированные наброски Пикассо к этой картине. – Такого просто невозможно выдумать!– Это то же самое, что выдумывать сложную компьютерную комбинацию, – сказала я. – У Пикассо креативное мышление.– Ты просто помешалась на кустарях-одиночках. – Тим обнял меня и притянул к себе.Когда мы, наконец, попали на Пласа Майор, было уже очень жарко. Мы сели под большим желтым зонтиком, и я с удовольствием скинула под столом туфли.– Во всем виновато это бесконечное топтание на месте, – сказала я. – Если ходить быстрым шагом, то ноги устают не так сильно.– А мне хоть бы что, – сказал Тим. – Я в последнее время очень много хожу. Особенно на прогулки в горы.– Ничего себе! – Я смотрела на него с удивлением. – Я всегда думала, что самое энергоемкое усилие, которое ты над собой делаешь, это хождение в ближайший китайский ресторан.– Ты меня недооцениваешь, – сказал он. – Мне всегда нравилось разведывать что-нибудь новенькое, пробовать новые вещи.Я прикрыла глаза. На площади было полно туристов: в это время года мадридцы практически исчезали из города, зато туристический бум набирал силу. Везде сидели люди, жадно подставляющие тела под солнечные лучи, щелкали фотокамеры. Гитарист играл "Печальную Лизу". Я открыла глаза, но это был не Нико. Я сама не знала, почему мне показалось, что это он.– Здесь все закрывается на сиесту? – спросил Тим.– Не дури, – ответила я. – Разве может все закрываться, когда такое количество туристов?– Как хорошо здесь! – мечтательно сказал он, откидываясь на кресле и забрасывая руки за голову. – Такое спокойствие!– Да.– Но все равно я бы не мог здесь жить.– Почему?– Слишком жарко, – ответил Тим. – Слишком ярко. Слишком пыльно.– Ну это смешно, Тим.– Нет. – Он снова сел на кресле прямо. – Мне будет не хватать непредсказуемости ирландской погоды. Дней, которые начинаются хмуро и сыро, а заканчиваются яркими солнечными лучами, неудержимо бьющими сквозь тучи.– Этих ужасных промозглых, туманных и серых ноябрей, – продолжила я ему в тон.– Этих ясных, теплых и многоцветных октябрей. – Он словно не замечал моих перечислений.– Этих промозглых, туманных и серых августов. – Я вела свою партию.– Как хорошо посидеть в парке Святого Стефана и посмотреть на уток!– Я поведу тебя в Ретиро-парк, – возразила я. – Он очень похож на наш парк Феникса.– Вернись домой, Изабель, – внезапно сказал он. На это я ничего не ответила. Некоторое время мы посидели молча.– Насчет сиесты ты, кажется, права, – наконец произнес он. – У меня слипаются глаза. Пожалуй, на некоторое время мне лучше вернуться в отель.Мы спустились в метро. Я хотела сойти на своей остановке, но Тим меня удержал.– Не волнуйся, я ничего с тобой не сделаю. – Он крепко взял меня за руку и не отпускал до тех пор, пока мы не вошли в отель. – Сиеста означает отдых, не так ли? Пойдем со мной.– Куда?– В мой номер.– О Тим. – Я вцепилась в свою сумочку. – Я не думаю…– Ничего не случится, – пообещал он.– Дело не в этом.– А в чем же?Я тяжело вздохнула.– Не знаю.– Ну пожалуйста, Изабель, – попросил он. – Номер очень большой, там две кровати, ты можешь лечь на одну, я – на другую. У нас с тобой всего один день, сегодняшний, я не хочу с тобой расставаться.Я понимала, что делаю глупость, но все-таки пошла за ним следом.Номера в отеле "Люкс" действительно были на удивление большими и красиво оформленными. В номере Тима, к примеру, висели светло-зеленые занавески, на столе лежала такого же цвета скатерть, а кровати были застелены яркими контрастными покрывалами.Тим лег на одну из кроватей и закрыл глаза. Я прилегла на другую.– Подойди сюда, – вдруг позвал он.– Нет.– Я тебя очень прошу, Изабель.– Тим, с какой целью?– Я хочу чувствовать тебя рядом.Я вздохнула и пересела к нему на кровать. Он положил мне руку на колени, и я вздрогнула.– Изабель. – В его голосе чувствовалось страдание. – Я тебя не съем.Я пересела поближе к нему.Он погладил мои волосы, откинул их с лица, провел рукой по щеке, потом по шее. Я знала, к чему это приведет. И что это форменное сумасшествие, я тоже знала прекрасно. Но ничего не могла с собой поделать. В конце концов, Тим был моим бывшим женихом, не то чтобы каким-то первым встречным, к которому я прыгнула в постель, как в прошлые разы, когда это было абсолютно бессмысленно. Тим был таким знакомым, родным, умиротворяющим. Нас связывало так много общего. Он притянул меня еще ближе к себе.– Помнишь тот случай, когда мы были у тебя дома? – пробормотал он, расстегивая пуговицы на моей блузке.Я захихикала. Тогда все ушли, и мы отправились в мою спальню. Я даже не побеспокоилась и не заперла дверь. И вдруг, когда мы уже приближались к кульминации, дверь со скрипом распахнулась. Я подпрыгнула на месте, Тим тоже, надо полагать, пережил не лучшее мгновение в своей жизни. И тут через мою спальню важно прошествовала соседская кошка. Хвост у нее торчал более победоносно, чем у Тима член. Тогда мне стало очень смешно, но Тиму почему-то это не показалось особенно смешным. Тогда. И вот теперь он с удовольствием смеялся при воспоминании.– Здесь кошек нет, – прошептал он.– Кажется, ты что-то говорил о том, что меня не съешь. – Я сама дрожала от желания.– Я лгал, – сказал Тим.
На следующий день я проводила его в аэропорт. Он обнял меня, поцеловал, сказал, что был очень тронут. Я ответила, что буду ждать от него звонков. Подождала, пока он не нырнул в двери зала ожидания, и только потом пошла прочь.Я очень жалела о том, что с ним спала. В длинном перечне моих глупых поступков этот, пожалуй, был самым глупым. С одной стороны, я чувствовала счастливое удовлетворение оттого, что он снова со мной, что он бесконечное число раз произносил мое имя, что благодаря мне он дошел до грани желания. Я считала, что он снова стал моим, и чувствовала себя от этого поразительно могущественной.Но, с другой стороны, особой уверенности в его искренности у меня тоже не было. Это, к сожалению, было обычное мое состояние в отношении Тима – никогда ни в чем не быть уверенной. Я даже не знала, люблю ли я его, как прежде, или это просто физическое влечение, привычка и так далее. Он сказал, что любит меня, причем повторял это сотни раз, но я все равно не чувствовала себя убежденной. Он то же самое мне говорил два года назад.Но опять же мне с ним было так по-домашнему. Я любила в нем все. И долго еще, вернувшись домой, я слышала в себе его голос, вдыхала его запах и чувствовала себя очень одинокой. И почему-то очень виноватой. Глава 26НОЧЬ (Хуан Миро, 1957)
Е-мейлы от Тима приходили регулярно, почти каждое утро, и, приходя на работу, я находила их в своем почтовом ящике. Он говорил, что посылает их перед сном со своего домашнего компьютера. Так, чтобы в конце дня я была его последней мыслью, писал он.Сегодняшнее послание было написано в стихах. Меня это потрясло до глубины души. Подумать только, стихи от человека, любимым чтением которого был учебник компьютерного пользователя! "Возвращайся, и будь любимой,Здесь мы новое счастье встретим,В мягких кущах, в цветах душистых,Где златые колючки скрыты". Это были стихи Джона Донна. Я их помнила со школьной скамьи, но даже представить себе не могла, что когда-нибудь, уже в зрелые годы, получу их в виде любовного послания. Права была наша учительница по английской литературе, которая говорила, что поэзия имеет практическую пользу. Для Тима она, несомненно, имела пользу, а что касается меня, то я понятия не имела, как на нее реагировать. Очевидно, Тим хотел сказать следующее: приезжай, будь моей любовью, я примирился со своей участью.Некоторое время я в задумчивости смотрела на экран, а потом просто набрала слово "Спасибо" и послала его в качестве ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56