Габриэла вздохнула.– Не стоит драматизировать, – наконец сказала она спокойным голосом. – Слухи о донжуанстве Луиса весьма преувеличены. Просто он такой человек, который любит этим прихвастнуть. Но все, с кем он спал, остаются после этого его друзьями.– Весьма континентально, – вставила я. Габриэла засмеялась.– Просто мы не так склонны к аналитике, как вы, – сказала она. – Но может, ты хотела бы продолжить с ним отношения?– Нет! – твердо ответила я. – Мне он нравится, но это не мой тип.– Ха! – усмехнулась Габриэла. – Альфредо тоже не мой тип, но все равно я с самого начала знала, что выйду за него замуж.– Ну вот видишь – ты знала. А с Луисом у меня нет такой уверенности.– Но ведь не все это знают, – резонно заметила она. – К тому же так это или не так, но тебе все равно лучше сейчас пойти домой и лечь в постель.– В постель к Луису?Мы обе заулыбались.– Иди домой, Изабель, – продолжала она. – На работе сегодня нет ничего срочного. Отоспись и приходи завтра здоровой.Я попыталась встать. Ноги мои дрожали.– Я вызову тебе такси, – глядя на меня, решительно заявила Габриэла. – Выходи не через главный офис, а через мой кабинет. Я тебе помогу сойти с лестницы.– Спасибо, Габриэла, ты так добра ко мне!– Но ведь мы же с тобой друзья, не правда ли?
Дома я легла в постель. Голова не проходила. Руки и ноги похолодели, дыхание стало прерывистым. Я сделала слишком много впрыскиваний из ингалятора, и сердце бешено колотилось. Чувствовала я себя ужасно. Мне хотелось оказаться дома, в Дублине, чтобы мама заботливо надо мной склонилась, принесла чашку горячего чая (хотя, если честно, то вряд ли я смогла бы сейчас удержать в руках даже чашку чая), а на голову положила холодное полотенце. Мне до смерти хотелось почувствовать на лбу холодное, мокрое полотенце. В квартире стояла страшная жара – кондиционер весь день не работал. Я одновременно жарилась под простыней и дрожала от холода. Может, у меня и правда температура? Может, коктейли здесь ни при чем? А заодно и Луис, и чувство оскорбленного достоинства?Но я прекрасно знала, коктейли именно при чем, а заодно и Луис, и чувство оскорбленного достоинства.Постепенно я впала в какое-то забытье. Разбудил меня звонок домофона. Я села на постели и долго прислушивалась к своему телу. В нем образовалась какая-то легкость. Голова почти прошла, вообще – мне стало как-то лучше, только ноги еще дрожали. На дрожащих ногах я дошла до прихожей и нажала кнопку внутренней связи.– Кто там?– Это я, Луис.– Луис?– Можно мне войти?– О!.. Хм… Хорошо, Луис, входи.А что еще я могла ответить? До его прихода я успела только натянуть на себя джинсы и майку.– Привет, Изабель! Как ты себя чувствуешь? – Весь его вид выражал только заботливость и ничего больше.– Ничего, спасибо.– Что с тобой стряслось? Может, ты и правду что-то съела?– Скорее выпила, – буркнула я в ответ.– Так, значит, прошлым вечером ты много выпила?– Надо полагать, что да. – Я насмешливо скривила губы. – Сразу это как-то до меня не дошло.– Бедная Изабель!– Я сама во всем виновата, – затараторила я. – Надо было соображать получше.– И не ходить ко мне домой, – продолжил мою мысль Луис.– И не ходить к тебе домой, – подтвердила я.– Да, Изабель, – со вздохом сказал Луис, – я тоже виноват. Не надо было тащить тебя в постель в таком состоянии. Но все равно, это было потрясающе!– Луис!– А что такого? – спросил он. – Ты потрясающая, чувственная, сексуальная женщина.– Луис, прекрати!– Да что тебя так задевает?– Просто я тебя не люблю, вот и все.– Ну, это не причина.– А для меня причина.– Но ты и с другими спала в Мадриде. Боже, подумала я, что они обо мне все знают?– Но это не имеет значения, Изабель.– Я очень сожалею, Луис. Поверь мне. – (С чего это вдруг я начала извиняться?!)– Не бери в голову, – сказа Луис. – Для нас это был хороший опыт. И для тебя, надеюсь, тоже.Я вспыхнула.– Да.– Ну вот видишь. И теперь мы друзья.– Да.– В таком случае ты мне все расскажи.– О чем?– Об этом парнишке. Ирландце.– А кто тебе сказал? Габриэла?– Изабель, Габриэла тут ни при чем, мы и сами не дураки.Итак, никакой новой Изабель с чистым прошлым не получилось. А заодно и пересоздания самой себя. Во всяком случае, эта новая Изабель мне нравилась гораздо меньше прежней. Я рассказала Луису о Тиме и о нашей помолвке. Он смотрел на меня с симпатией.– Ничего удивительного, что ты приехала в Мадрид, – сказал он под конец моего рассказа. – Здесь мужчины лучше.Мне стало смешно, хотя смех больно отдавался в моей несчастной голове. С его утверждением мне пришлось согласиться.– Я больше не потащу тебя в постель, – пообещал Луис. – Разве что ты сама этого захочешь. Просто я всегда буду рядом, Изабель, вот и все.– Знаешь, Луис, ты только не обижайся, но я вряд ли в скором времени прыгну к кому-нибудь в постель, – сказала я. – Разве что опять на меня что-нибудь найдет, и я напьюсь до потери сознания. – Я пошла на кухню и принесла оттуда несколько бутылок вина. – Ты не мог бы унести их с собой? Отныне я не хочу даже в доме своем держать это.– Тебе не кажется, что ты несколько перегибаешь палку? – спросил он.– Не кажется. Я приехала сюда, чтобы стать другой, Луис. Но эта другая оказалась весьма отвратительной особой. Поэтому вместе с выпивкой я хочу избавиться одним махом и от нее. Разве это непонятно?– Понятно, – вздохнул он. – Надеюсь, что тебе от этого полегчает, Изабель.– И я надеюсь.Когда он ушел, я села в кресло и начала становиться лучше. Глава 17КОМБИНАЦИИ (Сальвадор Дали, 1931)
В Мадриде, как всегда в октябре, стояла чудесная погода. Поэтому мне совсем не хотелось уезжать. Но я пообещала домашним, что приеду на день рождения Яна, и не собиралась нарушать своего обещания. Дело было даже не в Яне – он вряд ли заметит мое отсутствие. Дело было в матери, которая соскучилась и очень просила ее навестить. С одной стороны, я и сама соскучилась по домашним, но, с другой – мне было как-то боязно.В самолете нас предупредили, что в Дублине холодно и дождливо, и над Ирландией мы пролетали сквозь густую пелену облаков. Наконец раздался глухой удар шасси о посадочное покрытие, самолет бодро пробежался по бетону, потом начал с ревом тормозить.– Вот ты и дома, Изабель, – пробормотала я, отстегивая ремни безопасности. В окна самолета стучал дождь.В аэропорту было полно народу. Просто немыслимо, как можно в такой толпе разглядеть встречающих? Но тут я услышала свое имя…– Изабель!Мне на шею кинулась сестричка Алисон.– Добро пожаловать домой, – сказала она, и мы вместе начали проталкиваться к выходу. – В доме подключают центральное отопление, – на ходу рассказывала она, – и отец не смог приехать тебя встретить.От одной мысли, что до сего дня в доме не подключено отопление, мне стало холодно. Я с удовольствием оглядывала Алисон. Она коротко остригла волосы и только на макушке оставила несколько длинных прядей, отчего вид у нее стал таинственным и интересным, в тысячу раз более пикантным, чем был раньше. Она была одета в черные джинсы, черные башмаки и черную кожаную куртку с серым меховым воротником.– Ты научилась водить машину? – спросила я. Она отрицательно покачала головой.– Нет еще. То есть я собираюсь пойти на курсы, но вечера такие темные, а дождь льет постоянно, и я решила подождать до весны.– А как же мы доберемся до дому? – удивилась я.– Питер нас довезет, – просто ответила она.– Питер?– Мой друг. – Она взглянула на меня с вызовом.– Ну что ж… – Я сделала вид, что все в порядке вещей, но на самом деле мне не терпелось увидеть человека, которого Алисон сочла достойным для такой ответственной миссии, как встреча сестры, и притащила с собой в аэропорт в такую ужасную осеннюю ночь.Он ждал нас у выхода. Высокий, со светлыми волосами, с ясными синими глазами.– Если у тебя будут от него дети, – тихо сказала я ей, когда издали она махнула на него рукой, – то все решат, что вы из Скандинавии.– Изабель! – Она больно ткнула меня в бок. – Я не собираюсь иметь от него детей. Не говори глупостей.Она подошла к нему и поцеловала в щеку.– Вот Изабель, – представила она меня.– Привет, – поздоровалась я.– Привет, – ответил он. Алисон взяла его под руку.– Извини, что так долго, – сказала она. – Там полно народу.– Да, вижу, – ответил он.Молчаливый, подумала я про себя. Очень трудно представить Алисон в компании с таким молчальником.– Можно я возьму ваш чемодан, Изабель? – спросил он.И галантный, продолжала я наблюдение. В этом есть свое преимущество.– Большое спасибо, – это я уже произнесла вслух.– Зря предложил, – пошутила Алисон. – У нее там в чемодане кирпичи.– Ничего, – сказал Питер и легко поднял чемодан. На меня он произвел сильное впечатление – мой чемодан весил не меньше тонны. Когда он отошел заплатить за стоянку, я спросила Алисон:– Где ты его нашла?– Я с ним работаю.– Ты серьезно?– Совершенно серьезно.– Служебный роман! – засмеялась я. – Алисон Кавана, отпетая феминистка, закрутила служебный роман!– Это не роман, – обиженно возразила она. – Это дружба.– Ну хорошо. – Я постаралась стереть с лица улыбку, но Алисон моих усилий даже не заметила. Она искала глазами Питера.Наконец мы уселись в машину.– Скажи, – спросила я по дороге, – зачем тебе понадобилось стричься в машине? Тут все сиденье в волосах.Питер и Алисон весело засмеялись.– Это не мои, – сказала Алисон. – У Питера есть Лабрадор. Он линяет.– О! – Я принялась счищать собачью шерсть со своего клетчатого жакета.– Прошу прощения, – сказал Питер. – Если бы я знал, что повезу пассажира, то обязательно пропылесосил бы сиденье. Но Алисон наскочила на меня со своей просьбой совершенно неожиданно.– Алисон! Зачем ты это сделала? Я могла бы и на такси добраться.– Ничего страшного, – сказал Питер. – Мы все равно собирались сегодня куда-нибудь пойти проветриться.– Но вряд ли в аэропорт, – заметила я.– В такую погоду ты вряд ли поймала бы такси, – усмехнулась Алисон.Дождь лил, не переставая. Я поплотнее закуталась в свой жакет. До чего же здесь холодно! Я с тоской вспомнила о Мадриде, о своих друзьях, которые сейчас, наверное, сидят в спортивном баре или в каком-нибудь другом дешевом, но очень милом ресторанчике, каких там миллионы, и мне стало еще холоднее.
Когда мы приехали домой, центральное отопление уже подключили. В холле, по крайней мере, было тепло. Мать набросилась на меня, едва я переступила порог, и заключила в горячие объятия.– Добро пожаловать домой, моя родная! – повторяла она, поглаживая меня по голове, как ребенка. – Наконец-то ты к нам вернулась.Я тоже жадно прижималась к ее груди, вдыхала родной запах.– Все хорошо, мама, – бормотала я, не слишком вникая в смысл слов. – Как хорошо вернуться домой.– Я так боялась, что рейс задержится, – продолжала мать. – У нас такая погода!– Рейс задержался немного, – ответила я. – Хорошо, что Алисон с Питером меня встретили.– Да, Питер! – воскликнула мать. – Изабель права. С твоей стороны это очень любезно.– Не стоит беспокоиться, – ответил Питер.– Снимай скорее куртку и проходи в дом, грейся. – Матери хотелось обнять всех сразу. – Отопление уже час как работает. А то мы боялись, что придется ходить по дому, закутавшись в одеяла, и питаться возле включенной плиты, чтобы не замерзнуть.
Мне было странно вернуться под родной кров. Странно не чувствовать себя хозяйкой своей жизни. Не бродить по дому в одной рубашке. Не сметь переключать телевизор по своему желанию.Вечером зашла Хани, подружка Яна. Она оказалась еще более красивой, чем на фотографии, и к тому же очень воспитанной и интеллигентной. Ян был от нее без ума, и его трудно было в этом упрекнуть.Алисон, в свою очередь, была без ума от Питера Хофни. Смешно было смотреть, как вспыхивало ее лицо, когда кто-нибудь произносил его имя. И свой гардероб она сменила полностью: теперь у нее появились какие-то замысловатые изысканные вещи, в которые она облачалась, когда шла с ним на свидание.Итак, Ян был влюблен в Хани, Алисон – в Питера, и только я, старшая сестра, стала настолько благоразумной, что не испытывала никакой влюбленности.
День рождения Яна прошел веселее, чем я думала. Он арендовал зал в соседнем пабе и пригласил настоящий оркестр, который играл хиты 1970-х. Родители были в восторге и весь вечер бодро отплясывали танцы своей молодости.– Какая прекрасная идея! – сказала я Алисон.– О, Ян теперь весь в ретро! – захихикала она. – Но ты права, идея прекрасная. Да и песенки ничего, веселенькие.Ян подошел спросить, как я себя чувствую.– О, я едва не отплясала себе ноги! – ответила я. – Такой гимнастики у меня давно уже не было.– Ты хорошо выглядишь, – заметил между прочим он. – Алисон сказала, что, когда она к тебе ездила, ты была похожа на привидение.– Она преувеличивает.– Она сказала, что ты тоскуешь и много пьешь и почти ничего не ешь.– Она преувеличивает, – снова сказала я.– А если честно? – спросил он. Очевидно, в семье давно собирались вытащить меня на разговор.– А если честно, то я действительно некоторое время пила, потому что чувствовала себя несчастной и занималась самооплакиванием. Но теперь я снова в колее, и со мной все в порядке.– Хорошо, – быстро произнес он. – Я тебе верю. К тому же ты действительно выглядишь классно.Я была рада, что удостоилась его похвалы. Мне самой хотелось выглядеть на все сто, и я приложила к этому максимум усилий: еще в Мадриде уложила волосы, купила облегающий блестящий топ и черные джинсы, которые сидели на мне как вторая кожа.– Ян! – позвала его Хани. – Пошли танцевать! Это «АББА».Он охотно бросился на ее зов. Они были чудесной парой.
Но через некоторое время я села в уголок возле барной стойки. Состояние мое резко ухудшилось, я чувствовала себя совершенно разбитой. Ян с Хани, Алисон с Питером, мать с отцом резвились под музыку, как дети. На них было радостно смотреть, особенно на мать с отцом, которые в таком хорошем настроении не были уже лет сто. Думая про их брак (что случалось довольно редко), я догадывалась, что он не столь уж счастливый. Они уже устали друг от друга. Однажды, когда я была маленькая, у них возникла ссора. Меня уложили в кровать и сочли спящей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56