Там были тексты, которые ни один Келтар не потревожил ни разу в течение столетий, а может и тысячелетий. Там было слишком много знаний, которые мог бы постичь человек за одну жизнь, и честно сказать, в этом не было необходимости. Целую вечность, они пребывали в беспечности и довольствии, глядя вперёд, не назад. Он подозревал, что это была особенность всех людей - оставлять прошлое, жить в настоящем, пока древнее прошлое не становилось вдруг переломным моментом.
Если бы они не предали забвению так много, и он, возможно, никогда бы не стал в круг камней, убедив себя в том, что нет никакого зла там, в промежуточном пространстве, которое ожидает его, если он использует камни по личному мотиву. Возможно, он не смог бы почти убедить себя, что Туата-Де Данаан, некая туманная раса, о которой повествовалось ещё в более туманных выражениях, были всего лишь вымыслом, волшебной сказкой, выдуманной для того, чтобы помешать Келтарам злоупотреблять своей властью. Не то, чтобы он верил, что неправильно употребил её. Он не думал, что его действия служили личным мотивам. Ну, не полностью, и разве любовь не была величайшим и благороднейшим замыслом всего?
Она снова принялась нести вздор.
Как заставить её лучше всего дать ему немного покоя?
Хищная улыбка изогнула его губы.
Он поднял глаза. Оторвал их от текста и посмотрел на неё, преднамеренно позволяя всему, что он подумывал сделать с ней - что включало в себя всё, что угодно - отразиться на его лице, полыхнуть в его взгляде.
Она тихо втянула воздух.
Склонив голову, он посмотрел на неё из-под бровей. Это был тот взгляд, которым один воин мог бросать вызов другому, или которым мужчина одаривал женщину, намереваясь ею полностью завладеть. Медленно, с ленивой чувственностью, он увлажнил нижнюю губу. Скользнул своим взглядом с её глаз к её губам, и вернул обратно.
Её глаза стали невероятно круглыми, и она сглотнула.
Он прихватил свою полную нижнюю губу зубами и медленно её отпустил, потом улыбнулся. Это не была улыбка, которая убеждала. Это была улыбка, которая обещала порочные фантазии. Хотела она их или нет.
- Я буду в кабинете, - слабым голосом сказала она, живо вскакивая с дивана и практически убегая из комнаты.
Только после того, как она покинула гостиную, он издал этот звук. Долгий, низкий рык предвкушения.
Сердце Хлоя бешено грохотало, и она не видела ни черта, пока делала вид, что изучала названия книг на полках в кабинете.
О, небо, этот взгляд! Ну и дела!
Он сидел там напротив неё, такой умопомрачительно великолепный, одетый в чёрное с головы до ног, по сути дела, не обращая на неё внимания, а потом он поднял глаза - не голову - от текста и одарил её взглядом… типичнейшего сексуального жара.
Ни один мужчина никогда так не смотрел на Хлою Зандерс. Словно она была каким-то сочным десертом, а он вот уже долгую неделю постился на воде и хлебе.
И его губа - Боже, когда он прихватил и отпустил эту греховно полную нижнюю губу зубами, девушке захотелось вцепиться в неё. На пару часов.
Я на самом деле поверила в то, что мужчина может планировать соблазнить меня, - удивлённо подумала она. Да, она знала, что он был бабником, и да, прошлым вечером, казалось, он флиртовал, но она не воспринимала это серьёзно. Она не была тем типом женщины, из-за которой мужчины подобные ему расшибались в доску, пытаясь её заполучить. Хлоя достаточно реалистично оценивала свой внешний вид; она не была высокой, длинноногой, и уж точно не с данными модели. Даже парни из Службы Безопасности сказали, что она не была его типом.
Но этот взгляд…
«Он сделал так, только чтобы избавиться от тебя, Зандерс», - пробормотала она себе под нос. - «И это сработало. Волей-неволей, ты оказалась цыпленком».
Она была уже на грани того, чтобы, топая, вернуться назад и обозвать его притворщиком; более того, двинулась обратно к двери и почти уже собиралась выходить, когда он издал этот звук.
Звук, который заставил её содрогнуться и закрыть дверь вместо этого.
И запереть её.
Голодный звериный рык.
Прислонившись к двери, Хлоя делала медленные, глубокие вдохи и выдохи.
Для неё это было уже чересчур. Одно дело быть заложницей у преступника. Может быть, даже фантазировать о поцелуях. И совсем другое дело быть им соблазнённой. Подлый мужчина был одновременно вором и похитителем, и она не должна об этом забывать.
Она должна сбежать, до того, как станет слишком поздно. До того, как она изобретёт причины, не просто для того, чтобы помочь и поддержать преступника, но чтобы предложить ему себя вместе со своей девственностью на серебряном блюде.
Когда Хлоя вышла, крадучись, из кабинета полчаса спустя, надменный мужчина позволил ей добраться до самых дверей, прежде чем побеспокоился двинуться с места. Потом он медленно встал, словно у него было всё время в этом мире, и посмотрел на неё с мягким укором и разочарованием.
Словно она делала что-то плохое.
Хлоя непокорно размахивала коротким мечом, который она прихватила из его настенной коллекции, решив, что он лучше всего подходил ей по размеру, восемнадцать дюймов острой как бритва стали.
- Я сказала, что никому не скажу, и я так и сделаю. Но я не могу здесь оставаться.
- Опусти клинок, девочка.
Хлоя покрутила внутренний дверной засов.
В тот самый момент, когда она дёрнула за дверь, он ринулся к ней, и когда та не открылась, она испытала шок, потом осознала, что дверь не была заперта с самого начала. Яростно, она попыталась повернуть засов в другую сторону, но его ладонь ударила по двери над её головой, и он придавил её своим телом. Инстинктивно, она подняла меч, и он застыл, когда остриё клинка остановилось прямо у его сердца.
Они долгое время смотрели друг на друга. Смутно, она осознала, что его дыхание сделалось таким же частым, как и её собственное.
- Сделай это, девочка, - спокойно сказал он.
- Что?
- Убей меня. Я - вор. Всё очевидно. Тебе надо будет только вызвать полицию и показать им, что я и есть - или был - Гэльским Призраком, что я держал тебя в плену. Никто не осудит тебя за то, что ты убила меня, чтобы сбежать. Это не более чем то, что сделала бы любая честная девушка.
Она изумлённо посмотрела на него. Убить его? Ей не нравилось, как он говорил о себе в прошедшем времени. От этого у неё образовался холодный, ужасный ком в животе.
- Сделай это, - настаивал он.
- Я не хочу убивать тебя. Я просто хочу уйти.
- Потому что я с тобой так плохо обращался?
- Потому что ты держишь меня в плену!
- И это было ужасно, или нет? - насмехался он слегка.
- Просто отступи назад, - зашипела она.
Когда он намеренно надавил своим телом на остриё меча, и она почувствовала, как его кожа поддалась под лезвием, она задохнулась. Его губы скривились в жуткой улыбке.
И она знала, что если она отнимет клинок, он блеснёт красным цветом его крови. К ужасному кому присоединилась тошнота.
- Убей меня или опусти меч, - сказал он с убийственной настойчивостью. - Тебе выбирать. И у тебя есть только две возможности.
Хлоя пристально посмотрела ему в глаза, эти сверкающие золотистые глаза. Они казались водоворотом теней, меняя цвет и тускнея от расплавленного янтаря до жжёной меди, но это было невозможно. Момент был напряжённым от опасности, и у неё возникло вдруг странное чувство, что что-то… ещё… было в пентхаусе вместе с ними. Что-то древнее и очень, очень холодное.
Или это был холод в его глазах? Она встряхнулась, рассеивая абсурдные мысли.
Он был серьёзен. Он заставит её убить его, чтобы уйти.
Она не могла сделать это.
Это даже отдалённо не было возможно. Она не хотела, чтобы Дэйгис МакКелтар был мёртв. Она никогда не хотела, чтобы он умер. Даже если это значило, что он был тем, кем был, неисправимым вором, красивым, как падший ангел, нарушающим законы и крадущим артефакты.
Когда она опустила меч, его рука метнулась с быстрым, как молния, резким движением. Она закричала, уронив меч, когда серебристая вспышка клинка описала дугу перед её лицом.
Он воткнулся в дверь рядом с её ухом.
- Посмотри на него, девочка, - приказал он.
- Ч-что?
- Кинжал. Это скин ду четырнадцатого века.
Она живо повернула голову и посмотрела на клинок, торчащий из двери, потом снова взглянула на него. Она была окружена, как стеной, шестью футами с лишним мышц мужчины, и ладонями по обе стороны от её головы. Нож возле ее уха. Он был где-то на его теле всё это время. Мог быть использован против неё в любой момент. Но не был.
- Тебе нравятся артефакты, не так ли, девочка?
Она кивнула.
- Бери его.
Хлоя моргнула.
Он опустил руки и отступил на шаг.
- Давай, бери его.
Осторожно глядя на него, Хлоя дёрнула клинок из двери с тихим ворчаньем. Потребовалось две руки, чтобы высвободить его.
- О, - выдохнула она. С эфесом, усыпанным изумрудами и рубинами, он был совершенством. Тончайшее лезвие, какое она когда-либо видела. - Этот должно быть стоит целое состояние! Он в превосходном состоянии. Нет ни одной, даже малюсенькой, зазубрины на лезвии! Том отдал бы за него всё, что угодно.
Так же, как боялась Хлоя, поступила бы и она.
- Это мой собственный. Это герб Келтаров на эфесе. Теперь он твой. Возьмёшь его, когда будешь уходить. Пригодится, если потеряешь работу.
Он развернулся и прошагал к дивану.
Когда он сел и возобновил работу над текстом, Хлоя стояла в ошеломлённом молчании, а её взгляд перебегал от него к скин ду и обратно. Несколько раз она открывала рот, чтобы заговорить, потом его закрывала.
Его действия только что показали, ещё более убедительно, чем любые слова, которые он мог использовать, что он именно это и подразумевал, когда говорил, что не причинит ей вреда. Какие слова он употребил прошлым вечером? Ничего не сделаю тебе такого, чего бы ты сама не пожелала.
Она не посчитала бы это вполне успокаивающим, как могла бы, будь её собственные желания хоть чуточку целомудренней.
Он только что вложил древний кельтский артефакт в её руки и назвал его её собственностью.
Её пальцы собственнически сжались вокруг эфеса кинжала. Ей следовало бы активно возражать. Или, по меньшей мере, вежливо запротестовать. И она собиралась сделать это сейчас в любое время.
Она ждала. Сейчас в любое время.
Печально вздохнув, она признала, что некоторые вещи были за пределами человеческих возможностей - даже Марта Стюарт не смогла бы сложить простыни, как подобает.
О, дедушка, почему ты никогда не говорил мне, что шотландские мужчины были такими пленительными? Он знает точно, как достучаться до меня.
Она почти показалось, что она услышала тихий смех Эвана МакГрегора. Словно он ответил её откуда-то из-за звёзд. Ты никогда не будешь довольствоваться малым, Хлоя. Ты тоже имеешь в себе свою долю дикой крови.
Так ли это? Не потому ли она недавно гуляла посреди ночи, полная энергии, которой отчаянно требовался выход? Не потому ли, несмотря на то, как хорошо продвигалась по работе (она знала, что её собирались вскоре повысить), она становилась всё больше и больше беспокойной. Уже несколько месяцев, тихий, но настойчивый голос внутри неё ворчал: «Это всё, что есть в моей жизни?»
Гэльский Призрак предлагал ей взятку, выплату в некотором роде. Будь «хорошей девочкой» и уйди с наградой. Её собственным кельтским артефактом.
В обмен на её молчание и сотрудничество.
У Хлои был моральный кризис.
К счастью, он был недолгим.
Она наклонилась, чтобы поднять забытый меч и вернуть его в кабинет.
- Я могла бы воспользоваться одеждой, которая подходит, - пожаловалась она, когда проходила позади него.
Если бы он не сидел к ней спиной, она увидела бы улыбку, которая изогнула его губы, и содрогнулась бы с головы до ног.
«Дэйгис, дорогой, я скучаю по тебе, ты мне нужен. Я умираю без тебя».
Пауза.
«Позвони мне. Это Кэтрин».
Автоответчик отключился.
Минутой позже появился Дэйгис. Их взгляды столкнулись, когда он выключил звук на автоответчике.
- Дэйгис, дорогой, - проворковала Хлоя, чувствуя необъяснимое раздражение.
Она сидела, осторожно переворачивая страницы Кодекса Мидха и чувствуя себя удивительно довольной, в то время как он по-домашнему шумел на кухне, готовя еду для неё, пока не вмешалась Кэтрин.
Он сверкнул ей улыбкой, полностью сшибающей с ног, и пожал плечами.
- Я - мужчина, девочка. - Затем вернулся на кухню.
Оставив Хлою, бормочущей себе под нос. Только вот почему она волновалась по этому поводу, у неё не было ни малейшего понятия. Но её это разозлило.
- Ты родился в Шотландии? - позже спросила Хлоя, отодвигая с вздохом тарелку.
Ещё один сказочный обед. Мясо абердин-ангусских телят с грибами в винном соусе, молодой красный картофель с луком-резанцом, салат и хрустящий хлеб, намазанный маслом с мёдом. И вино, хотя он потягивал Макаллан, превосходное солодовое виски.
- Да. В Нагорье. Недалеко от Инвернесса. А ты?
- В Индианаполисе. Но мои родители погибли, когда мне было четыре, так что я поехала жить в Канзас с моим дедушкой.
- Должно быть это было тяжело.
Это было ужасно. Они отказывались позволить ей увидеть тела её родителей, чего в то время ей было не понять, хотя она сейчас понимала это. Она думала, что кто-то украл и не вернёт их обратно. Как она могла поверить, что их просто могло больше не быть. Со временем она исцелилась. Она знала, что это сформировало у неё те черты, которых никогда не поймут люди, которые росли с родителями, но ей повезло. У неё был человек, который спас её, и Хлоя верила, что всегда следовало благодарить судьбу.
- Откуда шотландская кровь в тебе, девочка?
- От моего дедушки. Эвана МакГрегора. У тебя есть семья?
Тёмная тень мелькнула в его глазах, короткая вспышка страдания, была и ушла так быстро, что она не была уверена, не привиделось ли это ей.
- Моя мать и отец умерли. У меня есть брат.
Он резко поднялся, собрал тарелки и отнёс их на кухню, оставив её, ломающей голову над тем, что, как ей показалось, она увидела мельком. Она решительно намеревалась расследовать это, но когда он вернулся, то смутил её тем, что держал бокал с игристым кроваво-красным напитком в одной руке и сигару в другой.
Хлоя моргнула.
- Что это?
- Самая превосходная сигара, какую можно купить за деньги, и бокал столь же прекрасного портвейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44