Будет нелегко принять его, подумала она, с порочной чувственной дрожью. Он во всём был слишком мужчиной, и это восторгало её, манило её в, наконец, признанные её самые сокровенные фантазии. Своей исключительной сущностью он был ответом на всё это. Тёмный, доминирующий, опасный мужчина.
Она яростно ощупывала его, пытаясь обхватить его пальцами через джинсы, но эти чёртовы штаны были слишком обтягивающими, натянувшись на его тяжёлой выпуклости. Она разочаровано всхлипнула, и он, яростно зарычав, приподнял её на своих руках, вдавил в камни, удерживая её одной рукой, пока резко расстегивал свои джинсы другой.
Хлоя тяжело задышала; распахнув широко свои глаза, она глядела на его красивое, мрачное лицо, натянувшееся, как струна, от вожделения, пока он высвобождал себя. Она хотела, нуждалась, она была не в состоянии больше думать об этом. Сила притяжения между ними была ошеломляющей. А потом он уже выталкивал свою горячую, толстую твёрдость в её руку.
Она не могла сомкнуть ладонь вокруг него. Её дыхание билось у неё в горле, и она уронила свою голову ему на грудь. Она не сможет.
- Ты можешь принять меня, девочка.
Он бережно обхватил её подбородок своей ладонью и вынудил её лицо вернуться к его настойчивым, жарким поцелуям. Он сомкнул свою руку поверх её ладони, двигая её вдоль по своей мощной эрекции. Она всхлипывала, желая, чтобы её джинсы просто растаяли, чтобы она смогла принять его внутрь себя.
- Ты нуждаешься во мне, Хлоя? - спросил он.
- Я сказал бы, что она нуждается, но не думаю, что сейчас подходящее время или место, - бодро прорезал тишину ночи сухой голос.
Дэйгис застыл, прижавшись к ней с грубым ругательством.
Хлоя издала звук, который был то ли полуиспуг, то ли полурыдание.
Нет, нет, нет! - хотела она закричать. - Я не могу остановиться сейчас!
Никогда в своей жизни она не хотела так отчаянно сильно. Она желала, чтобы тот, кто говорил, просто исчез. Она не хотела возвращаться к реальности, не хотела думать о последствиях того, что она собиралась сделать. Не хотела возвращаться к множеству вопросов, с которыми ей придётся столкнуться: о Дэйгисе, о её местонахождении, о ней самой.
Они застыли в этот интимный момент, который, казалось, длился жалкую вечность, потом Дэйгис содрогнулся и, поддерживая рукой её зад, прислонил её к камню и сместил её руку. Ей было очень трудно заставить себя выпустить его, и они вели короткую, молчаливую, дурацкую битву, в которой он победил, что, возможно, как она неохотно признала, было единственно справедливым, ибо это была его часть тела. Он неподвижно стоял, делая размеренные вдохи-выдохи, потом опустил её на землю.
У него ушло несколько минут, чтобы застегнуть свои джинсы. Уронив свою голову вперёд, приблизившись губами к её уху, он сказал с акцентом, усиленным желанием:
- Не будет никакого возврата от этого, девочка. Даже не думай говорить мне позже, что не получишь меня. Ты будешь иметь меня. - Потом резко обняв её талию своей сильной рукой, он повернул их обоих, чтобы поприветствовать незваного гостя.
У всё ещё испытывающей головокружение и задыхающейся от желания Хлои ушло несколько минут, чтобы сфокусировать взгляд. Когда она это сделала, то испуганно обнаружила, что туман рассеялся так же полностью, как ураган, оставив ночь, купающуюся в жемчужном сиянии полной луны, парящей прямо за могучими дубами, возвышающимися вокруг круга камней. Она отказывалась задерживаться на том обстоятельстве, что совсем недавно не было никаких дубов вокруг круга камней, а только широкий простор аккуратной лужайки. Если бы она думала об этом чуть дольше, то снова бы почувствовала тошноту.
Вместо этого она сконцентрировалась на высоком, пожилом мужчине с белоснежными волосами до плеч, одетом в длинное синее одеяние, который стоял в десяти шагах от них, повернувшись к ним своей узкой спиной.
- Ты уже можешь повернуться, - рявкнул ему Дэйгис.
- Я дал вам столько уединения, сколько смог, - пробормотал, защищаясь, мужчина, сохраняя застывшую позу.
- Пожелай ты дать мне уединение, то направился бы прямиком обратно в замок, старик.
- Да, - ответил ему резко мужчина, - чтобы ты смог снова исчезнуть? Думаю, нет. Я потерял тебя однажды. Я не потеряю тебя снова.
С этим пожилой мужчина повернулся лицом к ним, и глаза Хлои широко распахнулись от изумления. Она видела его где-то раньше! Но где?
О, нет. Так же быстро, как пришло ей это на ум, она отвергла это, качая головой. Ранее днём, в портретной галерее в замке Мэгги МакКелтар. Она видела несколько его портретов, выставленных в секции, где полдюжины других картин вокруг них были убраны, оставив большие, тёмные пятна на стене. Частично это притянуло её взгляд к ним. Мэгги сказала ей, что другие портреты именно из этого столетия - пятнадцатого - были сняты и отосланы для реставрации.
Лицо этого мужчины задержалось в её голове, потому что она была очарована его поразительным сходством с Эйнштейном. С его белоснежными волосами, яркими карими глазами, испещрёнными тонкими линиями, и глубокими морщинками, берущими в скобки его рот, мужчина выглядел в нервирующей степени похожим на великого физика-теоретика. Альберт, только немного напоминающий колдуна. Даже Гвен согласилась с солнечной улыбкой, когда Хлоя подметила это.
- К-кто эт-то? - спросила, заикаясь, Хлоя у Дэйгиса.
Когда Дэйгис не ответил, пожилой мужчина запустил обе руки в пучки белых волос и нахмурился.
- Я его отец, м'дорогая. Сильвен. Как я думаю, он рассказал тебе не больше, чем Драстен Гвен до того, как доставил её сюда. Это так? Или ты ей даже этого не сказал? - Он бросил обвиняющий взгляд в сторону Дэйгиса.
Дэйгис был таким же неподвижным, как камень позади неё. Хлоя взглянула на него, но он не посмотрел на неё.
- Ты сказал, что твой отец умер, - беспокойно сказала она.
- Так и есть, - согласился Сильвен, - в двадцать первом веке. Но не в шестнадцатом столетии, м'дорогая.
- Ух? - Хлоя сморгнула.
- Покажется довольно странным, если задуматься над этим, - признал он с задумчивым выражением лица. - Словно я бессмертный в моём собственном срезе времени. Вызывает у разумного человека дрожь.
- Ш-шестнадцатое столетие?
Хлоя потянула Дэйгиса за рукав, призывая его немедленно прояснить для неё ситуацию, сейчас же. Он не сделал этого.
- Да, м'дорогая, - ответил Сильвен.
- Вы хотите сказать, что то, что я вас вижу, значит, что вы или живы, или мне снится сон, или я потеряла разум - что если я не сплю и не сошла с ума, я должна быть, э-э… там, где вы ещё не умерли? - Осторожно спросила Хлоя, пытаясь быть уверенной, что она не изъяснялась слишком основательно, потому что тогда она будет вынуждена учесть это, как вескую мысль.
- Блестящая дедукция, м'дорогая, - сказал одобрительно Сильвен. - Хотя немного иносказательная. Всё же у тебя вид умной девушки.
- О, нет, - твёрдо сказала Хлоя, качая головой. - Это не происходит со мной. Я не в шестнадцатом веке. Это невозможно. - Она снова посмотрела на Дэйгиса, но он всё ещё отказывался смотреть на неё.
Обрывки разговора вспыхнули в её памяти: обсуждение порталов, древних проклятий и мифических рас.
Хлоя смотрела на точёный профиль Дэйгиса, сортируя факты, которые неожиданно пропитались ужасающим смыслом: он знал больше языков, чем кто-либо, кого она встречала, языков, давно умерших; у него были артефакты в идеальном состоянии; он искал книги, которые сосредотачивались на истории древних Ирландии и Шотландии. Он поставил её в центр круга древних камней и попросил её отправиться с ним куда-то, о чём он не мог сказать, но лишь показать ей, словно только увидев, можно было поверить. И в кругу камней поднялся сильный ураган, и она почувствовала себя так, словно её разорвало на части. Потом была резкая смена климата, пейзаж в данный момент включал в себя выросшие столетние деревья, которых раньше здесь не было, и был здесь пожилой мужчина, утверждающий, что он - его отец из шестнадцатого столетия.
И пока они разглагольствовали на эту тему - если некая часть её нынешних обстоятельств была на самом деле реальной - что его отец делал в шестнадцатом столетии, Боже сохрани? Она вцепилась в эту прекрасную частичку явного отсутствия логики, как в доказательство того, что она, должно быть, видела сон. Разве только…
Что если я сказал бы тебе, девочка, что я Друид из давнего прошлого?
- Что? - резко сказала она, сердито на него глядя. - Предполагается, что я поверю, что ты тоже из шестнадцатого века?
Тогда он, наконец, посмотрел на неё и сухо сказал:
- Я родился в тысяча четыреста восемьдесят втором году, Хлоя.
Она дёрнулась, словно он её ударил. Потом она начала смеяться, и даже слышала нотку истерии в своём голосе.
- Точно, - сказала она весело. - А я Фея Молочных Зубов.
- Ты знаешь, что чувствовала что-то во мне, - безжалостно настаивал он. - Я знаю это. Я мог видеть это в том, как ты смотрела на меня время от времени.
Боже, так и было. Неоднократно. Чувствовала, что он был необычно анахроничным, чувствовала странное ощущение древности.
- Ты - сильная, Хлоя-девочка. Ты можешь принять это. Я знаю, ты можешь. Я помогу тебе. Я могу объяснить это тебе, и ты поймёшь, что тут нет никакой… магии, а всего лишь что-то вроде физики, которую современные люди не…
- О, нет, - перебила она его, неистово тряся головой. Икота резко оборвала её смех. - Это невозможно, - настаивала она, отвергая всё это одним большим предвзятым махом. - Это всё невозможно. - Она икнула. - Я вижу сон или… что-то. Я не знаю что, но я не собираюсь - …она опять икнула… - думать больше об этом. Так что не утруждай себя, пытаясь убедить…
Она умолкла, почувствовав вдруг, что голова продолжает кружиться. Травма от урагана, нелепость этого разговора - это было уже слишком. Она чувствовала, как у неё подгибаются колени. Действительно, смутно подумала она, было слишком уж много всего того, с чем, как ожидалось, могла бы справиться девушка, и путешествующие во времени Друиды просто не являлись частью этого. Большая часть этого беспомощного смеха булькала внутри неё.
Как будто издалека она услышала, как Сильвен хрипло сказал:
- Как хорошо видеть тебя снова, мальчик. Нелли и я сильно беспокоились за тебя. О, крошка теряет сознание, сын. Может, тебе следует подхватить её.
Когда сильные руки Дэйгиса скользнули вокруг неё, Хлоя отключилась от голосов и отдалась на милость забвения, потому что она просто знала, что когда она проснётся снова, всё будет в порядке. Она будет в постели в замке Гвен и Драстена видеть один из этих странно реалистичных снов о Дэйгисе.
Мне больше нравятся эротические сны, - была её последняя капризная мысль, когда её колени подогнулись и разум померк.
Адам Блэк дремал - не спал, ибо Туата-Де Данаан не спали - но дрейфовал по волнам воспоминаний и времён, когда девять членов совета появились позади помоста его королевы.
Он резко сел.
Один из них шептал что-то королеве на ухо. Она кивнула и отпустила их обратно туда, где неуловимый совет сделал себе пристанище.
Потом Эобил, королева Туата-Де Данаан, воздела руки к небу и сказала:
- Совет решил. Это будет испытание кровью.
Адам напрягся, чтобы встать, но сдержался и заставил себя утонуть обратно в своём усыпанном подушками шезлонге. Он ждал, взвешивая реакцию других, собравшихся в лесном жилище на острове Морара, где королева имела обыкновение держать свой двор. Дремавшие под шелковыми балдахинами слабо зашевелились, и их мелодичные голоса тихо загудели.
Он не услышал возражений.
Дураки, - подумал он, - это чудо, что мы продолжаем существовать уже так долго. Даже будучи бессмертными, они могли быть уничтожены.
Когда Адам заговорил, его голос был сдержанным, гранича со скучающим, подходящим его типу.
- Моя королева, я бы высказался, если вы пожелаете.
Эобил посмотрела в его сторону. Был проблеск признательности в её взгляде, когда он прошёлся по нему. Он был в её любимом образе - высокий, темноволосый кузнец, бугрящийся мускулами. Сверхъестественно красивый мужчина, который имел обыкновение подстерегать смертных странников, особенно женщин. Кузнец, который брал их в места и делал с ними вещи, которые они позже вспоминали, как смутные сны бесконечного наслаждения.
- Мое ухо в твоем распоряжении. - Она царственно склонила голову.
И другие части тела в редких случаях, подумал Адам, когда она была особенно благосклонна к нему. Эобил испытывала определённую нежность к нему, и он рассчитывал на это сейчас. Он был немного непохож на других представителей их расы, что сбивало с толку и его, и их. Но королеве, казалось, нравились эти отличия. Во всех сферах, как подозревал Адам, он был единственным, кому ещё удавалось её удивить. А удивление было нектаром богов для тех, кто жил вечно, для тех, кто потерял способность удивляться и благоговеть целую вечность тому назад. Для тех, кто шпионил за снами смертных, потому что уже не имел своих собственных снов.
- Моя королева, - сказал он, опускаясь перед ней на одно колено. - Я знаю, что Келтары нарушили клятву. Но если присмотреться к этим Келтарам, то можно обнаружить, что они тысячи лет вели себя достойным образом.
Королева разглядывала его долгую, невозмутимую минуту, потом пожала изящным плечом.
- И что?
- Посмотрите на брата этого мужчины, моя королева. Когда Драстен оказался заколдован предсказательницей и был вынужден покоиться в дремоте пять столетий, род Келтаров был уничтожен. Когда он был разбужен в двадцать первом столетии женщиной, он сделал всё возможное и невозможное, чтобы вернуться в своё время и предотвратить катастрофу и сделать так, чтобы их род оставался невредимым, всегда охраняющим знание.
- Я осведомлена об этом. Его брат-неудачник оказался не очень похожим на него.
- Я верю, что он - такой же. Дэйгис нарушил клятву единственно для того, чтобы спасти жизнь Драстена.
- Это личный мотив. Роду ничего не угрожало. Им было категорически запрещено использовать камни для личной выгоды.
- Как это могло быть личной выгодой? - возразил Адам. - Чего достиг Дэйгис, сделав это? Хотя он спас жизнь Драстену, Драстен продолжал покоиться в дремоте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44