Он не вернул своего брата обратно. Он ничего не получил.
- Тем более тогда он дурак.
- Он такой же благородный, как его брат. Нет зла в том, что он сделал.
- Вопрос не в том, плох ли он, а в том, нарушил ли он свою клятву, и он сделал это. Условия Договора были чётко оговорены.
Адам сделал осторожный вдох.
- Мы те, кто дал им власть путешествовать во времени. Если бы мы этого не сделали, соблазн никогда бы не существовал.
- Ах, так теперь это наша вина?
- Я просто говорю, что он не использовал камни для того, чтобы добыть богатство или политическую власть. Он сделал это из-за любви.
- Ты напоминаешь смертного.
Это было самое низкое оскорбление среди существ его рода.
Адам благоразумно пребывал в молчании. До этого королева ему уже подрезала его знаменитые крылья.
- Невзирая на то, зачем он сделал это, Адам, сейчас он приютил нашего древнего врага внутри себя.
- Но он всё ещё не тёмный, моя королева. Уже прошли многие месяцы смертных с тех пор, как они завладели им. Как много смертных вы знаете, которые могли противостоять тем тринадцати Друидам одной лишь своей волей? Вы хорошо их знали. Вы знаете их могущество. И всё же вы подвергаете его испытанию кровью, которое совет потребовал для него? Вы убьёте каждого, кого любит этот мужчина, чтобы проверить его? Если вы уничтожите весь его род для этого, кто тогда будет перезаключать Договор?
- Возможно, мы будем жить без него? - сказала она беспечно, но он увидел почти незаметный намёк на тревогу в её прекрасных, нечеловеческих глазах.
- Вы рискнёте этим? Чтобы наши миры столкнулись? Туата-Де Данаан и смертные снова будут жить вместе? Келтары нарушили свои клятвы, но наша сторона ещё ничего не нарушала. Как только мы сделаем это, Договор станет недействительным, и стены между нашими мирами рухнут. Испытание кровью вынудит нас разделить землю, моя королева. Это то, чего вы хотите?
- Он прав, - зашевелился её супруг, чтобы высказаться. - Совет рассмотрел это?
Если Адам знал совет хотя бы наполовину так хорошо, как он думал, то да. В высшем совете были и те, кто не понимал старых обычаев. Те, кто преуспели в хаосе и мелких интригах. К счастью, королева не входила в их число. За исключением причудливых развлечений, она презирала смертных и не имела желания лицезреть их снова гуляющими в её мире.
Тишина накрыла двор.
Эобил сложила домиком тонкие пальцы и опустила свой изящный подбородок на них.
- Заинтересуй меня. Ты предлагаешь какую-то альтернативу?
- Орден Друидов в Британии, потомки тех, кого вы разогнали тысячелетие назад, ожидают возвращение Драгаров; у них есть план ускорить преобразование Келтара. Если это им удастся, делайте с ним, что хотите. Пусть это будет его испытанием.
- Ты подаёшь официальное прошение за его жизнь, Амадан? - промурлыкала Эобил, и её переливающийся взгляд замерцал с неожиданной силой.
Она произнесла часть его настоящего имени. Нежное предупреждение. Адам смотрел в перспективу несметное число раз. Дэйгис МакКелтар ничего для него не значил. И всё же он испытывал неослабевающую тягу к смертным, более того, провёл большую часть времени среди них под неким видом, до известной степени. Да, его раса была могущественной, но у смертных был другой вид могущества, и совершенно непредсказуемый: Любовь. И однажды, много лет назад - почти неслыханное для существ его типа - со смертной женщиной он ощутил её.
Он породил полусмертного сына.
Хотя он и долго пытался, он не забыл те быстро пролетевшие годы с Морганой. Морганой, которая отказалась от дара бессмертия.
Он бросил взгляд на свою королеву. Она потребует цену, стоит ему подать официальное прошение за жизнь смертного.
Это будет ужасная цена.
К тому же, подумал он, пожав плечами с тоской бессмертного, вечность была безмятежной недавно.
- Да, моя королева, - сказал он, отбрасывая свои тёмные волосы назад и спокойно улыбаясь, пока весь двор задыхался от изумления. - Подаю.
Улыбка королевы была столь же пугающей, сколь прекрасной.
- Я назову твою цену, когда испытание Келтара состоится.
- И я покорно жду вашего закона, дарующего это благо: как только Келтар возьмёт верх над сектой Драгаров, тринадцать будут возвращены и уничтожены.
- Ты ещё и торгуешься со мной? - Слабая нотка неверия звучала в её голосе.
- Я торгуюсь за мир обеих наших рас. Похорони их. Четыре тысячи лет достаточно долгий срок.
То, что только могло быть названо очень человеческой самодовольной улыбкой, исказило изысканные черты лица королевы.
- Они хотели бессмертия. Я просто дала его им. - Она гордо приподняла голову. - Поспорим на исход?
- Да, ставлю на то, что он проиграет, - скоропалительно сказал Адам, ибо это было тем, чего он ожидал от неё.
Королева была самым могущественным созданием их расы.
И ненавидела проигрывать. Хотя она и руки не поднимет, чтобы помочь ему, сейчас, по крайней мере, она не поднимет руки, чтобы причинить ему вред.
- О, ты заплатишь, Амадан. За это ты дорого заплатишь.
В этом он не сомневался.
Глава 17
- Перестань меня так пристально изучать, - зашипел Дэйгис.
- Что? - разозлился Сильвен. - Мне не дозволено смотреть на моего собственного сына?
- Ты смотришь на меня так, словно ждёшь, что у меня вырастут крылья, разветвленный хвост и раздвоенные копыта.
И не важно, что он чувствовал себя так, словно это могло вполне произойти. С той минуты, как он прошёл сквозь камни, с той минуты, как те тринадцать обрели свои голоса, он знал, что битва между ними переместилась на новую и ещё более опасную арену. Те древние внутри него напитались чистой силой, когда он открыл мост сквозь время.
Огромнейшим усилием воли, он захлопнулся, закрылся, сжался и сделал вид, что всё было хорошо и в полном порядке. Воспользоваться магией, чтобы утаить свою темноту, было вопиющей ошибкой, и он знал это, ибо питал именно то, что старался скрыть, но он должен был это сделать. Он не осмелился позволить Сильвену ясно видеть себя в данный момент. Ему нужно было обыскать библиотеку Келтаров, и если бы Сильвен почувствовал его сейчас, Бог знает, что он сделал бы. И уж точно не пустил бы в святая святых знаний Келтаров.
Сильвен выглядел испуганным.
- Способность принимать любой облик - одно из их искусств? - осведомился он, демонстрируя полную зачарованность.
Типичный Сильвен, мрачно подумал Дэйгис, любопытство превышало всякую осторожность. Он волновался один или два раза, что Сильвен мог однажды испытать соблазн заняться самому чёрной магией, не более чем из своего неистового любопытства. Его отец и Хлоя разделяли эту ненасытную необходимость всё знать.
- Нет. Ты всё ещё делаешь это, - холодно сказал Дэйгис.
- Я просто интересуюсь мерой твоего могущества.
Сильвен засопел, прикидываясь скромным. С таким острым интеллектом в его взгляде, это было далеко не убедительно.
- Лучше не надо. И не суйся в это. - О, да, древние внутри него становились всё агрессивнее.
Ощущая силу Сильвена, они пытались дотянуться до неё. До него. Сильвен был куда более обильной кормушкой, чем Дэйгис; он обладал всегда более сильным стержнем, чем его сыновья.
Его отец был адептом искусства проникающего слушания, которое Дэйгису так и не удалось довести до совершенства, созерцательного взгляда, который разоблачал ложь, обнажая голые кости правды. Вот почему безнадёжность, которую он мельком увидел в его взгляде в тот вечер, когда сбежал, так мучила его. Он боялся, что Сильвен увидел что-то, чего он сам не мог видеть, да и не хотел.
И потому сейчас, он использовал всю свою волю, чтобы их держать внутри, а своего отца снаружи.
- Я знаю это, мальчик, - сказал Сильвен, показавшись ему вдруг усталым. - Ты изменился с тех пор, как я в последний раз видел тебя.
Дэйгис ничего не сказал. Ему удавалось не смотреть отцу прямо в глаза, ограничиваясь только беглыми взглядами, с того момента, как Хлоя упала в обморок. Раздираемый между усилившейся сознательностью тех тринадцати и сексуальным ураганом, который свирепствовал, неистовый и неудовлетворённый, внутри него, он не собирался смотреть ему в глаза.
Когда он отнёс Хлою наверх в свою спальню, уложил её в постель, и прошептал мягкое, сонное заклинание над ней, чтобы она могла спокойно отдыхать всю ночь, Сильвен последовал за ним, и Дэйгис чувствовал его оценивающий взгляд, давящий на его затылок.
Он был почти неспособен уйти от неё. И хотя он не смотрел на своего отца, он был благодарен его присутствию за то, что оно помешало его порочным мыслям, которые у него были по поводу того, чтобы привести её только в частично проснувшееся состояние и…
- Посмотри на меня, сын, - сказал Сильвен своим низким непреклонным голосом.
Дэйгис медленно повернулся, осторожно, чтобы не встретиться с ним взглядом. Он делал размеренные вдохи-выдохи, один за другим.
Его отец стоял перед очагом, его руки прятались в складках его кобальтого одеяния. В мягком свете множества свечей и масляных светильников его белые волосы окружали ореолом его морщинистое лицо. Дэйгис знал причину происхождения каждой линии. Морщины на его щеках появились сразу же после после того, как умерла их мать, когда он и Драстен были пятнадцатилетними мальчишками. Широкие складки на лбу прорезали его кожу из-за постоянного приподнимания бровей, когда он размышлял над тайнами мира и далёких звёзд. Линии, скобками окружающие его рот, были от смеха или от того, что он хмурился, но не от рыданий. Стойкий парень, подумал внезапно Дэйгис. Никто не плакал в замке Келтаров. Никто и не умел. За исключением, возможно, второй жены Сильвена и мачехи Дэйгиса, Нелл.
Линии, обрамляющие тёмно-карие глаза Сильвена, взлетающие вверх у внешних уголков, были оттого, что он щурился в тусклом свете, когда корпел над своим трудом. Сильвен был искуснейшим переписчиком, обладающим на зависть твёрдой рукой, и посвятил себя переписыванию, устилая страницы изысканным иллюстрированием, древнейших томов, чьи чернила поблекли со временем.
Будучи мальчишкой, Дэйгис думал, что у его отца были самые мудрые глаза, какие он только видел, полные особого, тайного знания. Он осознал, что всё ещё думал так. Его отец никогда не спускался с того пьедестала, на который он его водрузил.
Все его внутренности сжались. Может, Сильвен никогда и не падал, а он так точно упал.
- Вперёд, отец, - натужно сказал он. - Наори на меня. Скажи мне, как я тебя подвёл. Скажи мне, что я был ничем, кроме разочарования. Напомни мне о моих клятвах. Выкини меня отсюда, если подумываешь об этом, чтобы я не терял времени.
Голова Сильвена дёрнулась в резком отрицании.
- Скажи мне, отец. Скажи мне, что Драстен никогда бы не сделал такого. Скажи мне…
- Ты действительно хочешь, чтобы я сказал тебе, что твой брат в меньшей степени мужчина, чем ты? - оборвал его Сильвен низким и тщательно размеренным голосом. - Тебе так надо услышать это от меня?
Дэйгис прекратил говорить с приоткрытым ртом.
- Что? - прошипел он. - Мой брат не в меньшей степени…
- Ты отдал свою жизнь за своего брата, Дэйгис. И ты просишь своего отца осудить тебя за это? - голос Сильвена надломился на этих словах.
Ещё к большему ужасу Дэйгиса, его отец согнулся. Его плечи поникли и его тощая фигура дёрнулась. Внезапно его глаза заблестели от слёз.
О, Боже. Проклинал всё молча Дэйгис, яростно набросившись на себя. Он не посмеет плакать. Никаких надломов. Надломы могли стать трещинами, а трещины - ущельями. А в ущельях человек мог потеряться.
- Я думал, что никогда не увижу тебя снова. - Слова Сильвена звонким эхом отдавались в каменном зале.
- Отец, - грубо сказал он. - Кричи на меня. Ругай меня. Ради любви к богу, ори на меня.
- Я не могу. - Морщинистые щёки Сильвена были мокрыми от слёз.
Он обежал стол и схватил его, яростно сжал его в объятиях, колотя его по спине.
И рыдал.
Даже если бы Дэйгис дожил до ста лет, он никогда не хотел бы снова увидеть своего отца плачущим.
Некоторое время спустя, после того, как появилась Нелл, и весь этот ужасный поток слёз повторился, после того, как она засуетилась насчёт лёгкой трапезы, после того, как она снова удалилась, чтобы проверить его маленьких братьев, разговор перешёл к той зловещей цели, из-за которой он вернулся.
Говоря отрывистым, бесстрастным тоном, Дэйгис просветил Сильвена насчёт всего, что стало известно с тех пор, как он видел его в последний раз. Он рассказал ему, как он приехал в Америку, как искал тексты, только для того, чтобы в конечном итоге признать, что он был вынужден попросить Драстена о помощи. Он рассказал ему о странном нападении на Хлою и о Драгарах. Он рассказал ему, что они обнаружили, что тексты о Туата-Де Данаан исчезли, и что это показалось умышленным.
Сильвен нахмурился при этом.
- Скажи мне, мальчик, Драстен проверял под плитой?
- Под плитой в башне? Под той, на которой он пребывал в дремоте?
- Да, - сказал Сильвен. - Хотя на сегодняшний день я положил только два текста туда, я планировал обнаружить всё, что смог бы, что может быть в помощь, и запечатать их под неё. Предчувствуя это, я оставил чёткие указания Драстену посмотреть туда.
Дэйгис закрыл глаза и покачал головой. Неужели его поездка оказалась ненужной? Неужели он мог избежать всё это? Возможно. Через несколько лет было вполне вероятно, что Сильвен собрал бы все тома, которые он искал и спрятал бы их под плитой. Они были там, в двадцать первом веке, всё время.
- Где были указания? В письме, которое ты оставил для него?
- Да.
- В том письме, в котором ты рассказал ему, что я сделал?
Сильвен кивнул снова.
- Ты разъяснил это, или сказал об этом как-то завуалировано, отец? - Зная его отца, он поставил бы на второй вариант.
Сильвен нахмурился.
- Я сказал, «Я оставил кое-что для тебя под плитой», - ответил он сварливым голосом. - Как человек должен выражаться более понятно?
- Ещё больше, потому что по всей видимости Драстен ни разу туда не посмотрел. Предполагаю, что Драстен был так потрясён новостью, содержащейся в твоём послании, что скомкал письмо и выбросил его. Из того, как ты изложил это, вполне вероятно, что он подумал, что ты оставил сувениры или какие-нибудь безделушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44