Просторная, мужская комната с книжными полками из вишнёвого дерева, утопленными в обшитых панелями стенах, с удобными креслами и диванчиками, с тёмно-розовым мраморным камином и высокими, эркерными окнами, библиотека была убежищем для Драстена точно также как застеклённая терраса с видом на сад была местом уединения для Гвен.
Драстен не мог оторвать глаз от своего брата-близнеца. Он был близок к тому, чтобы оставить надежду на то, что Дэйгис вернётся домой. Он приходил в ужас оттого, что ему, возможно, пришлось бы сделать, если бы брат не вернулся. Но он был здесь сейчас, и сжатый кулак, что сомкнулся на его сердце, с того дня, как он прочитал, и в порыве ярости, сжёг письмо, которое их отец оставил для него, наконец, немного расслабился, принося блаженство.
Дэйгис рухнул в кресло возле камина и, вытянув ноги, поставил ступни на табурет.
- Что ты думаешь о замке, Драстен? Кажется, он хорошо сохранился, устояв сквозь века.
Да, так оно и было. Замок превзошёл все ожидания Драстена. Если мужчина когда-либо и получал доказательство любви своего брата, так оно было в даровании им дома. Потом Дэйгис превысил даже этот дар, пожертвовав собой, чтобы гарантировать, что Драстен выживет, чтобы жить в нём. Но Дэйгис всегда был таким: не тем мужчиной, которому легко давались нежные слова, но когда он любил, его любовь доходила до опасной черты. Это его величайшие и сила, и слабость, говорил часто Сильвен, и более правдивых слов никто никогда не изрекал. У него было безудержное, верное сердце ребёнка в теле пресытившегося мужчины. Неистово хранимое до тех пор, пока он не решил отдать его, и единожды отдав, он отдавал его целиком. Не заботясь о собственном выживании.
- Он даже более прекрасен, чем я представлял себе, когда мы работали над планами, - сказал Драстен. - У меня не хватает слов для благодарности, Дэйгис. За это. За всё.
Как отблагодарить брата за то, что он пожертвовал своей душой ради твоего собственного счастья?
Мою жизнь за твою, решил его брат. Просто благодарности было недостаточно.
Дэйгис пожал плечами.
- Ты нарисовал наброски.
Ах, так он будет делать вид, что я имел в виду только замок, ускользая от более серьёзных тем, - подумал Драстен.
- Ты построил его. Гвен тоже любит его. И мы почти закончили установку электричества и прокладку труб.
Было так много всего, о чём им надо было поговорить, и ни к чему из этого не было легко подступиться. После минутного колебания, Драстен решил непосредственно перейти к делу, так как подозревал, что Дэйгис будет ходить вокруг да около.
Подойдя к шкафчику с напитками, Драстен плеснул Маккалан в два стакана и протянул один Дэйгису. Солодовое виски тридцатипятилетней выдержки, только самое лучшее для брата, который вернулся.
- Итак, насколько всё плохо? - спросил он прозаичным тоном.
Дэйгис вздрогнул, но непродолжительная, поспешно подавленная реакция всё же была. Потом он опрокинул в себя спиртное одним махом и протянул ему стакан для добавки. Драстен наполнил стакан, выжидая.
Вторую порцию его брат потягивал уже медленней.
- Сейчас хуже, когда я снова на шотландской земле, - сказал он, наконец.
- Когда изменились твои глаза?
Не только его глаза изменились, Дэйгис двигался по-другому. Даже его самые незначительные жесты проделывались осторожно, словно он мог удерживать в себе то, что было в нём, только неослабевающей бдительностью.
Крохотный мускул подёргивался на челюсти Дэйгиса.
- Насколько они тёмные?
- Они больше не золотистые. Странный цвет, близок к цвету твоего напитка.
- Они меняются, когда начинается делаться хуже. Если я использовал слишком много магии.
- Для чего ты используешь магию? - осторожно спросил Драстен.
Дэйгис выпил остаток своего напитка, поднялся, и подошёл, чтобы стать у огня.
- Я использовал её, чтобы добыть тексты, в которых мне нужно было посмотреть был ли способ… избавиться от них.
- На что это похоже?
Дэйгис потёр свою челюсть, выдыхая.
- Это словно зверь сидит внутри меня, Драстен. Это чистая сила, и я замечаю, что использую её, даже не задумываясь над этим. Когда ты узнал? - спросил он со слабой, горькой улыбкой.
Холодные глаза, подумал Драстен. Они не всегда были холодными. Когда-то они были тёплыми, солнечно-золотистыми, и полными беспечного смеха.
- Я знал об этом с самого начала, брат.
Долгая тишина. Потом Дэйгис хмыкнул и покачал головой.
- Тебе следовало позволить мне умереть, Дэйгис, - мягко сказал Драстен. - Чёрт бы тебя побрал за то, что ты не дал мне умереть.
Спасибо тебе за то, что ты не дал мне умереть, - добавил он молча, разрываемый чувством.
Это была жуткая смесь скорби, чувства вины и благодарности. Если бы не жертва его брата, он никогда бы не увидел свою жену снова. Гвен растила бы их детей в двадцать первом веке в одиночестве. В тот день, когда он прочитал письмо Сильвена и узнал цену, которую заплатил его брат, чтобы обеспечить ему будущее, он чуть не сошёл с ума, ненавидя его за то, что он отказался от собственной жизни, и любя его за то, что он сделал это.
- Нет, - сказал Дэйгис. - Мне следовало внимательней охранять тебя и следить, чтобы не случился пожар.
- Это была не твоя вина…
- О, да, моя. Ты знаешь, где я был в тот вечер? Я был в долине в постели у девушки, имени которой я даже вспомнить не могу… - Он резко оборвал себя. - Как ты узнал? Отец предупредил тебя?
- Да. Он оставил письмо для нас, в котором объяснил, что случилось, сообщил, что ты исчез. Наш потомок, Кристофер, и его жена, Мэгги - с которыми ты скоро познакомишься - отдал мне его сразу после того, как я проснулся. Ты позвонил вскоре после этого.
- Ты сделал вид, что поверил моей лжи. Зачем? - Драстен пожал плечами.
- Кристофер дважды ездил в Манхеттен и видел тебя. Ты не делал ничего такого, что бы я посчитал нужным пресечь.
Причины, по которым он не ехал в Америку за своим братом, были сложными. Не только потому, что он не желал покидать Гвен, пока она была беременна, но потому, что боялся спровоцировать столкновение. Поговорив с ним по телефону, он понял, что Дэйгис на самом деле был тёмным, но как-то держался. Он подозревал, что если Дэйгис был хоть на десятую долю таким могущественным, как думал Сильвен, то попытка заставить Дэйгиса вернуться ничем бы не закончилась. А если бы дело дошло до принуждения, один из них погиб бы. Сейчас, когда Дэйгис был с ним в комнате, Драстен понял, что именно он сам бы и погиб. Сила в Дэйгисе была огромной, и он поражался тому, как долго он противостоял ей.
Осторожно, когда Дэйгис повернулся к нему спиной и занялся открыванием новой бутылки, Драстен потянулся к нему своими чувствами Друида, желая узнать больше о том, с чем они имели дело.
Он едва не сложился пополам. Виски, которое он потягивал, застряло у него в животе и попыталось найти путь обратно.
Он отступил немедля, безумно, яростно. Именем Амергина, как Дэйгис выносил это? Чудовищный, леденящий душу, алчный зверь пульсировал под его кожей, извивался внутри него, с трудом сворачиваясь кольцом. У него был свирепый, прожорливый аппетит. Он был огромным, извращённым и удушающим. Как он вообще мог дышать?
Дэйгис обернулся, приподняв бровь в ледяном взгляде.
- Никогда больше не делай этого, - тихо предостерёг он.
Не потрудившись спросить, он налил Драстену ещё спиртного.
Драстен выхватил стакан из его руки и поспешно выпил его. Только после того, как его жар взорвался в его груди, он поверил, что сможет говорить. Он не слишком долго держал свой разум открытым, чтобы исследовать это. Его горло сжалось от виски и шока, и он сипло сказал:
- Как ты узнал, что я это делал? Я едва даже…
- Я почувствовал тебя. Как и они. Ты не хотел от них этого. Оставь их в покое.
- Да, - проскрежетал Драстен. Он не нуждался в предупреждениях; у него не было намерения открывать свой разум вблизи своего брата снова. - Это разные личности, Дэйгис? - выдавил он.
- Нет. У них нет ни раздельности, ни голоса. - Пока ещё, - мрачно подумал Дэйгис.
Он подозревал, что вполне мог прийти день, когда они обретут голос. В тот момент, когда Драстен потянулся к нему, они закопошились, ощутив силу, и на какой-то миг у него возникло ужасное подозрение, что то, что было в нём, могло истощить Драстена, высосать каким-то образом его досуха.
- Итак, это не так, словно ты можешь действительно слышать их?
- Это… о, как я могу это объяснить? - Дэйгис замолчал на минуту, потом сказал: - Я чувствую их внутри меня, их знание - это и моё знание, их голод - это и мой голод. Он усиливает моё желание даже для таких простых вещей, как еда и питьё, не говоря уже о женщинах. Я испытываю постоянное искушение использовать магию, и чем больше я её использую, тем холодней себя чувствую. Чем холодней я себя чувствую, тем разумней мне кажется использовать её, и тем сильней становятся мои желания. Я подозреваю, что есть черта, стоит которую мне пересечь, и я больше не буду самим собой. Эта сущность внутри меня завладеет мной. Я не знаю, что тогда со мной произойдёт. Я думаю, я умру.
Драстен резко втянул воздух. Он видел перед собой человека, поглощаемого такой вот сущностью.
- Мои мысли соответствуют изменению. Они становятся примитивными. Ничего не имеет значение, но лишь то, чего я желаю.
- Но ты контролировал это так долго. Как? - изумлялся Драстен. - Как человек выжил с такой сущностью в нём?
- Здесь делать это сложней. Вот поэтому первым делом я уехал. Что сказал отец сделать тебе, Драстен?
- Он сказал мне спасти тебя. И мы сделаем это. - Он преднамеренно не упомянул последнюю строчку письма отца: И если ты не сможешь его спасти, ты должен убить его.
Теперь он знал почему.
Дэйгис пристально посмотрел ему в глаза, словно неуверенный в том, что это было всё, что сказал Сильвен. Драстен знал, что он собирался надавить, поэтому бросился в наступление сам.
- Что насчёт девушки, которую ты привёз? Как много она знает? - Хотя он был поражён тем, что Дэйгис всё ещё мог что-то чувствовать с этим внутри него, он не пропустил собственнические чувства во взгляде Дэйгиса, или нежелание, с которым он оставил её на попечение Гвен.
- Хлоя знает меня как мужчину, не более того.
- Она не чувствует это в тебе? - Счастливая девушка, - подумал Драстен.
- Она чувствует что-то. Временами она странно на меня смотрит, словно сбитая с толку.
- И как долго ты думаешь, ты будешь способен поддерживать это притворство?
- Боже, Драстен, дай человеку перевести дух, сможешь?
- Ты планируешь рассказать ей?
- Как? - ровно спросил Дэйгис. - О, милая, я - Друид из шестнадцатого века и я нарушил клятву, и сейчас я одержим душами зловещих Друидов, которым четыре тысячи лет, и если я не найду способ избавиться от них, я превращусь в бедствие для всей земли, и единственная вещь, что удерживает меня в здравом уме, это секс?
- Что? - Драстен моргнул. - Что там было насчёт секса?
- Он заставляет темноту отступать. Когда я начинаю чувствовать себя холодным и отстраненным, по какой-то причине девица в моей постели заставляет меня чувствовать себя снова человеком. Ничто другое, кажется, не действует.
- А, это потому ты её привёз с собой.
Дэйгис послал ему мрачный взгляд.
- Она сопротивляется.
Драстен подавился глотком виски. Дэйгис нуждался в сексе, чтобы удерживать гнусную тварь под контролем, и всё же привёз с собой женщину, которая отказывала ему в постели?
- Почему ты не соблазнил её? - воскликнул он.
- Я работаю над этим, - прорычал Дэйгис.
Драстен уставился на него. Дэйгис мог соблазнить любую женщину. Если не нежным, то грубым, диким ухаживанием, которое никогда не подводило. Её надо было только решительно подтолкнуть. Так какого чёрта Дэйгис не подтолкнул её? Внезапно мысль пришла ему в голову.
- Именем Амергина, она та самая, да? - выдохнул он.
- Что значит та самая?
Дэйгис подошёл к высокому окну, раздвинул шторы в стороны и уставился в ночь. Он сдвинул окно вверх и глубоко, жадно вдохнул сладкий, свежий горный воздух.
- В тот миг, когда я увидел Гвен, часть меня просто сказала «моя». И с того момента, хотя я этого и не понимал, я знал, что сделаю всё, чего бы это мне не стоило, чтобы удержать её. Это словно Друид в нас узнаёт свою половину в тот же миг, ту, с которой мы могли бы обменяться связывающими клятвами. Хлоя - та самая?
Дэйгис резко крутанул головой, и незащищённое, испуганное выражение его лица было уже достаточным ответом для Драстена. Его брат услышал тот же голос. Драстен неожиданно почувствовал всплеск надежды, несмотря на то, что ощутил внутри своего брата. Он знал из собственного опыта, что часто любовь могла творить чудеса, когда всё остальное, казалось, было обречено на провал. Дэйгис мог быть тёмным, но каким-то чудом, он всё ещё не проиграл битву злу.
А когда кому-то приходилось иметь со злом, Драстен полагал, что любовь могла быть самым могущественным оружием среди всего.
Когда Гвен присоединилась к ним в библиотеке некоторое время спустя без Хлои, Дэйгис напрягся. Ему ещё надо было рассказать Драстену о покушении на жизнь Хлои и о Драгарах - кем бы там они ни были.
- Она - та самая? - спросил Драстен.
О, да, она была той самой для него. Сейчас, когда Драстен высказался по поводу этого, Дэйгис понял, это было то, что он ощутил с самого начала - та, которую мужчина оберегал, это точно. Не удивительно, что он не захотел воздействовать заклинанием памяти на неё, и отослать её восвояси. Он был не способен позволить ей уйти. Не удивительно, что он не был бы удовлетворён, попытавшись просто уложить её в постель.
В этот самый тёмный его час, судьба подарила ему его половинку. Какая ирония. Как мужчине ухаживать за женщиной при таких обстоятельствах? Он ничего не знал об ухаживании. Он знал только об обольщении, о завоевании. Чуткость сердца, нежные слова и обещания были выжжены из него давно. Младший сын неблагородного происхождения, язычник к тому же, он нахватался слишком много юношеской глупости, стараясь покорить своего собственного брата.
Слишком многое в них робко намекало на схватку трёх в любовной драме - и не с другой женщиной. Нет, всегда со своим собственным братом-близнецом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44