Он появлялся из снежной мути, двигаясь вниз, исчез
ая и снова возникая. Он был везде, поддерживал связь, выводил клиентов к ср
авнительно защищенному месту на седловине. Главным в тот момент было спа
сти жизни Грега и явно свалившегося в болезни Клода. С помощью Клауса Ада
м почти стащил Клода в их последний лагерь. Потом Клаус и Адам вернулись и
помогли спуститься Грегу. К этому времени Клаус сам изнемог от усталости
, холода и жажды и свалился без чувств в палатке. Адам пошел назад на седло
вину, чтобы добраться до практически беспомощных клиентов. Он довел перв
ую группу, в которую входили Франсуаза и еще четверо, до начала каната: они
должны были на ощупь спускаться в лагерь. Адам оставил их и вернулся ко вт
орой группе. Но когда он подвел ее к месту, укрепленного на склоне шнура уж
е не было. Его, видимо, сорвало ледяным ветром. Уже начало смеркаться, темп
ература опустилась до пятидесяти градусов ниже нуля. Адам вернул свою вт
орую партию на седловину. Потом он в одиночку пошел вниз по хребту, чтобы д
обраться до своего шнура и поискать возможной помощи. Грег, Клод и Клаус б
ыли без сознания, и ни единого следа первой группы.
Тогда Адам вернулся наверх, проложил желтый канат и сам свел в лагерь вто
рую группу. Некоторым из ее членов требовалась срочная медицинская помо
щь, однако, закончив с ними, он снова вернулся на гребень, один, в темноте, чт
обы поискать исчезнувших людей. Все оказалось бесполезно. Поздно ночью К
лаус очнулся и, находясь в полубреду, решил, что исчез и Адам. Однако тот вп
олз в палатку и лишился чувств.
Первую партию удалось обнаружить на следующий день. Произошла трагичес
ки простая ошибка. В темноте и буране, да еще при том, что веревки сорвало и
унесло в пропасть, они поплелись по другой части хребта Близнецы, где без
надежно и окончательно заблудились, оказавшись на выдающейся в сторону
гряде Ч той, которая обрывалась в пропасть. Тела Франсуазы Коле и клиент
а-американца Алексиса Хартуняна так и не удалось обнаружить. Должно быт
ь, они сорвались в пропасть, пробиваясь назад к хребту или двигаясь к лаге
рю, который, как им казалось, находится перед ними. Остальные сбились во ть
ме в кучку и умирали медленно. Утром их нашли шерпы. Все были мертвы, писал
Клаус, за исключением одного: еще одного американца, Пита Папуорта, котор
ый снова и снова произносил лишь одно душераздирающее слово: «Помогите»
. «Помогите. Помогите», Ч взывал, Ч писал Клаус, переживая боль человека,
который проспал всю трагедию, Ч о помощи, которую никто ему оказать не мо
г".
Я дочитала последние страницы в смятении, почти не в силах дышать, потом л
егла на диван и, должно быть, проспала несколько часов.
Когда я проснулась, времени почти не оставалось. Я приняла душ и оделась. П
оймала такси до «Пеликана», который находился в Холлэнд-парке, хотя пешк
ом добралась бы быстрее. Однако в том состоянии, в каком тогда пребывала, я
едва ли вообще нашла бы туда дорогу. Я заплатила водителю и вошла в рестор
ан. Были заняты только два столика. В одном углу сидел Адам с мужчиной и же
нщиной, которых я не узнала. Я прошла прямо к ним. Они удивленно посмотрели
на меня.
Ч Простите, Ч сказала я остальным. Ч Адам, ты не мог бы выйти со мной на м
инутку?
Он насторожился:
Ч Что?
Ч Просто отойдем. Это очень важно. Займет всего секунду.
Он пожал плечами и, извиняясь, кивнул собеседникам. Я взяла его за руку и в
ывела на улицу. Как только мы скрылись из поля зрения тех, кто был внутри, я
повернулась к нему, взяла в ладони его лицо так, чтобы смотреть ему в глаза
.
Ч Я прочла книгу Клауса, Ч сказала я. В его глазах загорелась тревога. Ч
Я люблю тебя, Адам. Я так тебя люблю.
Я начала плакать, я ничего не видела, но почувствовала, как он обнял меня.

Глава 14

Ч У дамы узкая ступня, мистер Таллис. Ч Он держал мою ногу, словно это был
кусок глины, вертел ее в своих худых ладонях.
Ч Да, так позаботьтесь, чтобы в щиколотке они сидели плотно. Ей не нужны м
озоли, договорились?
Мне прежде не доводилось бывать в таких магазинах, хотя я проходила мимо
них и заглядывала в их тусклые, дорогие глубины. Я примеряла обувь, меня из
меряли. Мои чулки Ч фиолетовые, истончившиеся Ч казались поношенными в
таком обществе.
Ч И высокий подъем.
Ч Да, я обратил на это внимание. Ч Адам взял в руку другую мою ступню и пр
инялся ее рассматривать. Я почувствовала себя лошадью, которую подковыв
ают.
Ч Какого рода ботинки вы имеете в виду?
Ч Ну, так как я не...
Ч Для пересеченной местности. Достаточно высокие, чтобы поддерживать л
одыжку. Легкие, Ч твердо проговорил Адам.
Ч Вроде тех, что я сшил для?..
Ч Да.
Ч Сшил для кого? Ч спросила я. Оба не обратили на меня внимания. Я вырвала
у них свои ноги и встала.
Ч Я хочу забрать их к следующей пятнице, Ч сказал Адам.
Ч Это же день нашей свадьбы.
Ч Я и хочу забрать их к тому дню, Ч сказал он таким тоном, словно это было
совершенно очевидно. Ч И мы сможем в уик-энд отправиться на прогулку.
Ч О-о, Ч проговорила я. Я представляла себе двухдневный «медовый месяц
» в постели, с шампанским, копченой осетриной и горячими ваннами в промеж
утках между занятиями любовью.
Адам взглянул на меня.
Ч В воскресенье я участвую в демонстрационном восхождении в Лэйк-дист
рикт, Ч коротко пояснил он. Ч Ты можешь пойти со мной.
Ч Очень соответствует положению жены, Ч сказала я. Ч Я имею право голо
са?
Ч Ну давай. Мы спешим.
Ч Куда мы идем теперь?
Ч Скажу в машине.
Ч Какой машине?
Казалось, Адам жил на основе бартера. Его квартира принадлежала другу. Ма
шина, которая была припаркована неподалеку, была собственностью его зна
комого по восхождениям. Снаряжение хранилось на чердаках домов различн
ых людей и в других местах. Я не понимала, как он все это может помнить. Было
достаточно одного слова, чтобы он получил какую-нибудь случайную работу
. И ему почти всегда оказывали услуги, чтобы отплатить за что-то, что он сде
лал в одной экспедиции или другой. Где-то он предотвратил обморожение, гд
е-то вывел группу из тяжелого положения, где-то проявил хладнокровие во в
ремя лавины, кому-то помог в бурю, кому-то спас жизнь.
Теперь я старалась не думать о нем как о герое. Я не хотела быть замужем за
героем. Мысль об этом пугала, возбуждала меня и как-то неуловимо и любовно
разделяла нас. Я понимала, что со вчерашнего дня, с тех пор как прочла книг
у, смотрю на него другими глазами. Его тело, которое, как я полагала всего д
вадцать четыре часа назад, трахает меня, стало телом, которое выживало та
м, где никто другой выжить не мог. Его красота, которая соблазнила меня, те
перь казалась чудесной. Он как ни в чем не бывало прошел через жидкий суп в
оздуха на трескучем морозе, избиваемый ветром и обжигаемый болью. Теперь
, когда я обо всем узнала, все, что было связано с Адамом, заряжалось его без
оглядной и спокойной храбростью. Когда он задумчиво смотрел на меня или
прикасался ко мне, я не могла отделаться от мысли, что являюсь предметом с
трасти, чтобы завоевать который ему пришлось рискнуть собой. И я хотела б
ыть завоеванной Ч в самом деле. Я хотела, чтобы меня захватили штурмом. Мн
е нравилось, когда он делает больно, нравилось сопротивляться, а потом сд
аваться. Но что потом, когда я буду полностью нанесена на карту и объявлен
а покоренной? Что тогда будет со мной? Бредя по серой снежной каше к взятой
на время машине всего за шесть дней до нашей свадьбы, я не могла не удивля
ться, как вообще могла прежде жить без одержимости Адама.
Ч Вот мы и пришли.
Машина оказалась древним черным «ровером» с мягкими кожаными сиденьям
и и симпатичной приборной доской под орех. Внутри пахло сигаретами. Адам
открыл мне дверь, а потом сел за руль с таким видом, словно автомобиль прин
адлежал ему. Он включил зажигание и влился в поток машин, характерный для
субботнего утра.
Ч Куда мы едем?
Ч Просто на запад Шеффилда, в Пик-дистрикт.
Ч Это что, волшебное, таинственное путешествие?
Ч Навестить моего отца.

* * *

Дом был величественным и одновременно холодным, открытым из-за своего р
асположения в низине всем ветрам. Он был, думала я, безусловно, красивым, н
о сегодня мне хотелось уюта, а не суровой простоты. Адам остановил машину
возле дома, рядом с ветхими надворными постройками. В воздухе медленно к
ружились крупные снежинки. Я ожидала, что откуда-нибудь выбежит собака и
начнет на нас лаять или появится старый слуга, чтобы встретить нас. Но нас
никто не встретил, и у меня возникло тревожное впечатление, что в доме воо
бще никого нет.
Ч Он нас ждет?
Ч Нет.
Ч Адам, а он вообще знает о нас?
Ч Нет, поэтому-то мы и здесь.
Он поднялся к двойной передней двери, тихо постучался и открыл ее.
Внутри было холодно и довольно темно. Прихожая представляла собой непри
ветливый квадрат полированного паркета с дедовскими напольными часами
в углу. Адам взял меня за локоть и провел в гостиную, полную старых дивано
в и кресел. В конце комнаты виднелся камин, в котором, казалось, уже многие
годы не разводили огонь. Я плотнее запахнула пальто. Адам снял с себя шарф
и обвязал мне шею.
Ч Мы здесь не задержимся, дорогая, Ч сказал он.
Холодная кухня с каменным полом и отделанная деревом тоже была пуста, хо
тя на столе стояла тарелка с крошками и лежал нож. Столовая явно была одно
й из тех комнат, которыми пользуются раз в год. На круглом полированном ст
оле и на строгом комоде красного дерева стояли новенькие свечи.
Ч Ты здесь вырос? Ч спросила я, поскольку не могла представить, что в это
м доме когда-либо играли дети.
Адам кивнул и указал на черно-белую фотографию, стоявшую на каминной дос
ке. Мужчина в мундире, женщина в платье и ребенок между ними стояли возле д
ома. Все выглядели хмурыми и официальными. Родители намного старше, чем я
ожидала.
Ч Это ты? Ч Я взяла фотографию в руки и поднесла ее к свету, чтобы лучше р
азглядеть. Ему, должно быть, было лет девять, темные волосы и нахмуренные б
рови. Руки матери покоятся на его упрямых плечах. Ч Ты совсем не изменилс
я, Адам, я бы тебя все равно узнала. Какая красивая была у тебя мама.
Ч Да. Она была красивой.
Наверху все комнаты были изолированными, все односпальные кровати были
разобраны, подушки взбиты. На каждом подоконнике стояли букеты, сделанны
е из давным-давно засохших цветов.
Ч Где была твоя комната? Ч спросила я.
Ч Здесь.
Я осмотрелась: белые стены, желтое со сборками покрывало на кровати, пуст
ой платяной шкаф, картина с унылым пейзажем, маленькое удобное зеркало.
Ч Но тебя здесь совсем нет, Ч сказала я. Ч Ни одного следа от тебя. Ч На
лице Адама появилось легкое раздражение. Ч Когда ты уехал отсюда?
Ч Ты имеешь в виду навсегда? Думаю, в пятнадцать лет, хотя меня отправили
в школу, когда мне было шесть.
Ч А куда ты поехал, когда тебе исполнилось пятнадцать?
Ч То туда, то сюда.
Я начала понимать, что прямыми вопросами от Адама было сложно добиться и
нформации.
Мы вошли в комнату, которая, как сообщил Адам, принадлежала матери. На стен
е висел ее портрет, и Ч странная деталь Ч рядом с засохшими цветами была
аккуратно выложена пара шелковых перчаток.
Ч Твой отец ее сильно любил? Ч спросила я Адама.
Он немного странно посмотрел на меня.
Ч Нет, не думаю. Смотри, вот и он.
Я подошла к окну, где стоял Адам. Очень старый мужчина шел по саду в сторон
у дома. Его седые волосы покрывал снег, плечи тоже белели снегом. На нем не
было пальто. Он выглядел таким худым, что казался прозрачным, однако спин
у держал довольно прямо. У него в руке была палка, но похоже, он пользуется
ею, чтобы разгонять белок, которые метались по ветвям старых буков.
Ч Сколько отцу лет, Адам?
Ч Около восьмидесяти. Я был поздним ребенком. Моей самой младшей сестре
было шестнадцать, когда я родился.

* * *

Отец Адама Ч полковник Таллис, как он велел мне себя называть, Ч показал
ся мне тревожно-древним. Его кожа была бледной и тонкой. На руках проступи
ли старческие пятна. Глаза, поразительно голубые, как у Адама, были мутным
и. Брюки висели на тощем теле. Он, казалось, нисколько не удивился, увидев н
ас.
Ч Это Элис, Ч сказал Адам. Ч В следующую пятницу я собираюсь жениться н
а ней.
Ч Добрый день, Элис, Ч произнес полковник. Ч Блондинка, а? Значит, сын мо
й, ты собираешься жениться. Ч Его взгляд показался мне почти злым. Потом
он снова повернулся к Адаму. Ч Тогда налей мне немного виски.
Адам вышел из комнаты. Я не знала, что сказать старику, да и он не проявил ни
какого интереса к разговору со мной.
Ч Вчера я убил трех белок, Ч помолчав, вдруг объявил он. Ч При помощи ка
пканов, знаете ли.
Ч Ого.
Ч Да, они паразиты. И плодятся все быстрее. Как кролики. Я застрелил шесть
штук.
Адам вошел в комнату, в руках он нес три стакана с янтарной жидкостью. Дал
один отцу, другой протянул мне.
Ч Выпей, и поедем домой, Ч сказал он.
Я выпила. Я не знала, сколько было времени, знала только, что на улице смерк
ается. Я не понимала, что мы здесь делаем, пожалуй, мне хотелось бы, чтобы мы
вообще не приезжали, если бы не новый для меня образ Адама в детстве: одино
кий, рядом с пожилыми родителями, в двенадцать лет потерявший мать, живши
й в огромном холодном доме. Что за жизнь у него была, когда он рос один с так
им-то отцом? От виски у меня загорелось в горле и потеплело в груди, я целый
день ничего не ела, и было понятно, что здесь тоже угощения ждать не приход
ится. Я осознала, что даже не сняла пальто. Что ж, здесь больше нечего делат
ь.
Полковник Таллис тоже выпил свое виски, сидя на диване и не произнеся ни с
лова. Внезапно его голова откинулась назад, рот слегка приоткрылся, и отт
уда вырвался скрипучий храп. Я взяла у него из руки пустой стакан и постав
ила на стол рядом.
Ч Пойдем, Ч сказал Адам. Ч Пойдем со мной.
Мы опять поднялись наверх в одну из спален.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40