Раньше я думал, что его глаза лишены всякого выражения и совершенно пусты, но я ошибся. Теперь я заглянул в них и почти ощутил запах сырой земли над только что отрытой могилой.
— Видать, вы действительно не можете обойтись без меня,— пошутил Яблонский.— Никогда бы не подумал, что с Ройалом проходят такие номера! Но, как говорится, век живи, век учись. Он вынул из кармана наручники и лов-
ко надел их на мои запястья.— Может, в этом доме найдутся еще одни наручники, а также проволока и цепь?
— Конечно,— почти с отсутствующим видом ответил Виланд. Казалось, он до сих пор не может поверить в то, что только что произошло с непобедимым Ройалом.
— Отлично.— Яблонский посмотрел на Ройала.— Сегодня можешь не запираться на ключ, я прослежу, чтобы Талбот тебя не обидел.
Ройал перевел взгляд с меня на Яблонского. По этому взгляду можно было сделать вывод, что теперь Ройал подумывает о двух могилах.
Вслед за дворецким мы поднялись на второй этаж и по длинному коридору направились в наши комнаты. Дворецкий отпер ключом дверь, и мы оказались в спальне. Она была обставлена дорогой мебелью. У правой стены стояла кровать из красного дерева, в углу — умывальник. В левой стене находилась дверь во вторую спальню. Дворецкий вынул из кармана еще один ключ и открыл ее. Эта комната была точь в точь похожа на первую, за исключением того, что кровать была несколько более старомодная, тяжелая, со спинками из металлических прутьев. Впечатление она производила сильное. Было похоже, что это ложе предназначается для меня.
— Прошу ключи,— обратился Яблонский к дворецкому, когда мы вернулися в первую комнату.
Тот замялся, пожал плечами и отдал ключ Яблонскому. Он уже направился к выходу, но Яблонский остановил его.
— Эй, приятель! Ты видишь этот маузер? Тебе что, хочется, чтобы он съездил тебя пару раз по роже!
— Я не совсем понимаю вас, сэр.
— «Сэр»! Ну и дела, вот уж не думал, что в тюремной библиотеке Алькатраса имеются книги об обязанностях дворецкого! Третий ключ, приятель. От двери в комнате Талбота, которая ведет в коридор.
Дворецкий посмотрел исподлобья, отдал третий ключ и вышел. Не знаю, читал ли он инструкцию дворецкого, но, очевидно, раздел, где говорилось о том, как следует закрывать дверь, он пропустил. Однако дверь оказалась крепкой и выдержала, хотя стукнул он ею прилично. Яблонский иронически улыбнулся, запер дверь на ключ, задернул оконные шторы. Потом он быстро проверил, нет ли в стенах отерстий для подсматривания, и подошел ко мне. Несколько раз он ударил могучим кулаком в ладонь, пнул ногой в стену и перевернул кресло с грохотом, от которого затряслись стены. Потом сказал не очень громко, но отчетливо:
— Если этого тебе достаточно, приятель, можешь встать. Это для профилактики, чтобы тебе не вздумалось поступить со мной, как с Ройалом. Если только пальцем пошевелишь, я сделаю из тебя лепешку.
Я не пошевелил пальцем. Яблонский тоже. В комнате была абсолютная тишина. Мы напряженно прислушивались. В коридоре тишина не была столь абсолютной. Дворецкий со своими толстыми подошвами и аденоидным дыханием сломанного носа совершенно не подходил на роль бесшумного Чингачгука. Когда толстый ковер приглушил наконец его топот, он успел удалиться на добрые семь метров.
Яблонский вытащил ключ, аккуратно снял с меня наручники и пожал руку, будто хотел сломать каждый палец в отдельности. Я почувствовал это, однако моя улыбка была такой же искренней и полной восхищения, как и его. Мы закурили и начали обыскивать обе комнаты в поисках микрофонов и подслушивающей аппаратуры. Комнаты были буквально напичканы этим добром.
Через двадцать четыре часа я сел в спортивный автомобиль. Он стоял на боковом ответвлении шоссе, ведущего к дому генерала, примерно метрах в четырехстах от ворот. Ключ зажигания был на месте. Именно этот «шевроле-корвет» я угнал накануне, взяв заложницей Мэри Рут-вин.
Весь день я пролежал одетый, прикованный к металлическим прутьям кровати. Температура в закрытой комнате, окна которой выходили на юг, достигала градусов сорока. Такие условия были бы наверняка по нраву галапагосским черепахам, но я чувствовал себя, как сдохший кролик. Так я провел весь день. Яблонский приносил мне еду, перед ужином предъявил меня генералу и Виланду, чтобы они могли лично убедиться, какой из него отличный цербер, а я нахожусь в целости и сохранности. Для усиления эффекта я начал хромать еще сильнее, чем обычно, а скулы и подбородок заклеил пластырем.
Ройалу, напротив, не было необходимости приводить дополнительные доказательства того, что он пострадал от военных действий. Я вообще сомневаюсь, что у нас производят пластырь такой ширины, чтобы закрыть синяк у него на лбу. Правый глаз его тоже был сине-багрового оттенка и к тому же опух. Над Ройалом я поработал основательно и знал, что хотя он внешне кажется тихим, не успокоится до тех пор, пока не отомстит мне раз и навсегда.
Дождь давно перестал. В прохладном ночном воздухе ощущался соленый запах океана. Крышу я опустил, но свежий воздух постепенно приводил меня в порядок. Днем я долго спал и до сих пор чувствовал какую-то вялость и сонливость. В эту ночь я не рассчитывал поспать. Пару раз я вспомнил Яблонского, этого могучего, веселого брюнета с загоревшим лицом и обезоруживающей улыбкой. В эту минуту он стерег мою пустую спальню, положив в карман все три ключа. Я пощупал собственный карман, там лежали три дубликата, изготовленные Яблонским сегодня утром, когда он отправился на прогулку в Марбл-Спрингс. Утро сегодня у него выдалось напряженным.
Я перестал думать о Яблонском. Мне хватало собственных забот.Последние лучи багрового заходящего солнца скрылись в заливе, на темном небе появились яркие звезды. Справа я заметил зеленый фонарь. Я свернул и съехал вниз на небольшую каменную набережную. Фары я погасил заранее и притормозил, увидев высокого полного мужчину, который держал в руке крохотный фонарик, похожий на карандаш.
Молча он проводил меня по деревянной лестнице на причал, у которого стояло темное судно. Мне удалось без посторонней помощи прыгнуть на борт. Меня встретил крепкий мужчина небольшого роста.
— Мистер Талбот?
— Да. Если не ошибаюсь, капитан Заимис?
— Джон.— Мужчина засмеялся и объяснил: — Если парни это услышат, они просто обхохочутся. «Капитан Заимис,— скажут они,— как там дела на «Куин Мэри» или «Юнайтед Стейтс»? Ох уж эта современная молодежь... Так что, Джон вполне достаточно для шкипера малыша «Матапана». .
Матросы стояли на палубе. На фоне звездного неба они представляли темное пятно, но я смог убедиться, что «парни» имеют рост под метр восемьдесят и соответствующее телосложение. Да и «Матапан» не был таким уж маленьким. Длиной не менее тринадцати метров, с двумя мачтами, от носа до кормы на высоте несколько выше мужского роста находилась странная надстройка. Все матросы без исключения были греки, и если «Матапан» не был греческим на все сто процентов, то, по крайней мере, построили его греческие судовые плотники. Они приехали во Флориду и по-
селились здесь именно для того, чтобы строить такие плоскодонки для ловли рыбы и добычи губки.
— Прекрасная ночь для наших целей,— сказал я.
— Возможно. А может, и нет.— Я понял, что его что-то беспокоит.— Я вовсе так не думаю. Не такую ночь выбрал бы Джон Заимис.
Мне не хотелось ему напоминать, что о выборе не могло быть и речи.
— Вы имеете в виду, что слишком ясно? — спросил я.
— Нет,— он отдал какие-то распоряжения матросам, наверное, по-гречески, и те начали отвязывать канаты, удерживающие судно у причала.
- Извините, что я обращаюсь к ним на родном языке. Эти трое ребят находятся здесь всего шесть месяцев. Мои сыновья не хотят нырять. Тяжелая работа, говорят, тяжелая жизнь. Приходится привозить молодых ребят из Греции... Не нравится мне эта погода, мистер Талбот. Слишком тихая ночь..
— Именно это я и имел в виду.
— Слишком тихая.— Он покачал головой.— Чувствуете легкий бриз с северо-запада? Это плохо. Вечером солнце было багровым. Это плохо. Чувствуете легкое волнение на море? Когда погода хорошая, волны бьют о борт каждые три-четыре секунды. А сегодня? Почти через пятнадцать секунд. Я уже сорок лет выхожу здесь в море и хорошо его знаю. Вряд ли кто-то в этих краях знает море лучше меня. Приближается ураган.
— Ураган? — Я не считал себя знатоком в этой облас-сти.— Уже дали предупреждение по радио?
— Нет.
— И перед каждым ураганом такие же признаки?
— Не всегда, мистер Талбот. Лет пятнадцать назад однажды было предупреждение, но поскольку погода была очень тихая, рыбаки вышли в море. Пятьдесят человек утонуло.
Очевидно, в эту ночь ждать радостных сообщений мне не приходилось.
— И когда это будет?
— Через восемь часов, а , может быть, и через сорок восемь...— Он показал на запад.— Ждите его оттуда. Резиновый костюм вы найдете под палубой, мистер Талбот.
За два последующих часа мы проплыли двадцать километров, приближаясь к все еще далекому урагану. Двигатель работал на полных оборотах, но максимальная скорость «Матапана» не приводила в восторг. Примерно месяц
назад два механика, давшие подписку о сохранении тайны, соединили выхлопную трубу двигателя «Матапана» с подводным цилиндром. С работой они справились отлично, и теперь выхлоп двигателя был не громче шепота, но пришлось пожертвовать мощностью. И все-таки судно было достаточно быстроходным. К цели мы все же приближались. И по-моему, приближались даже чересчур быстро. Чем дальше мы удалялись от берега, тем глубже становились провалы между волнами, а я все больше и больше убеждался в безнадежности задания, которое мне пред-. стояло выполнить. Но в любом случае кто-то должен был это сделать, и именно я вытащил черную метку.
Луны не было. Даже звезды стали менее яркими. Небо постепенно покрывалось длинными, серыми тучами. Начался дождь, моросящий, холодный, и Джон Заимис дал мне брезент, чтобы укрыться. Под палубой была каюта, но мне не хотелось спускаться вниз.
Под воздействием качки я, вероятно, вздремнул, потому что, когда очнулся, дождь уже не барабанил по брезенту, и кто-то тряс меня за плечо. Это шкипер тихо говорил:
— Мы на месте, мистер Талбот. Это и есть Х-13.
Я встал, ухватившись за мачту,— качка действительно стала неприятной — и посмотрел в том направлении, куда указывала его рука. Он мог бы и не указывать, с расстояния в полтора километра Х-13, казалось, заполняла собой все небо.
Я отвел взгляд в сторону, потом снова посмотрел. Х-13 стояла на месте. Я потерял в жизни почти все; мне, собственно, было незачем жить, но все-таки еще немного я мог бы прожить и поэтому подумал, как было бы хорошо, если бы я находился в десяти тысячах миль от этого места!
Глава 5
О морских буровых платформах я слышал давно. Одну из них мне описал человек, который ее проектировал, но до сих пор я ни одной из них не видел. Теперь я понял, что все слышанное мной имеет такое же отношение к действительности, как настоящая жизнь к кинематографу.
Я смотрел на Х-13 и не верил собственным глазам. Это был колосс! Какое-то кошмарное сочетание Жюль Верна и фантастических космических конструкций!
В тусклом свете звезд я видел поднимающийся из моря целый лес огромных, словно заводских, труб. На половине высоты их соединяла толстая массивная платформа. Справа на платформе стояла собственно буровая вышка, достающая до самого неба. Она была вдвое выше труб, а венчала ее гирлянда прожекторов и предупредительных огней для самолетов.
Я не из тех людей, которые щиплют себя, чтобы убедиться в реальности увиденного, но если бы имел такую привычку, то более подходящего случая у меня в жизни быть не могло. При виде этой марсианской конструкции, поднимающейся со дня моря, даже самые закоренелые пьяницы дали бы обет трезвости.
Я понимал, что трубы в действительности были металлическими колоннами, каждая из которых могла выдержать нагрузку в сотни тонн. Таких колонн я насчитал не меньше четырнадцати, по семь с каждой стороны. Расстояние между крайними колоннами составляло около ста пятидесяти метров. Поражало то, что эту платформу можно было передвигать. Ее доставили на место в затопленном виде, так что колонны были вровень с буровой вышкой. На месте колонны опускали на дно моря, одновременно платформу с буровой вышкой, весившие четыре или пять тысяч тонн, при помощи мощных моторов поднимали над водой на такую высоту, что им не могли угрожать даже ураганные волны Мексиканского залива.
Знать обо всем этом и видеть собственными глазами — это совершенна разные вещи!Я буквально подскочил от неожиданности, когда чья-то ладонь коснулась моего плеча.
— Нравится, мистер Талбот? — спросил шкипер.
— Красивая вещь. Сколько же стоит такая игрушка?
— Четыре миллиона долларов.— Заимис пожал плечами.— Или четыре с половиной.
— Не так уж и много... Четыре миллиона.
— Восемь,— поправил меня Заимис.— Сразу ведь нельзя приступить к бурению. Сперва нужно купить участок морского дна, две тысячи гектаров, три миллиона долларов. Потом пробурить отверстие на глубину примерно три километра. Это стоит всего лишь семьсот пятьдесят тысяч. Все остальное — везение.
Восемь миллионов. Это не вкладывание капитала, это попросту азарт. Геологи чаще всего ошибаются. Генерал Блер Рутвин может позволить себе выбросить в море восемь миллионов: о какой же сумме, в таком случае, идет
речь, если он готов нарушить закон? Существовал только один способ найти ответ на этот вопрос. Я обратился к Заимису:
— Мы можем подойти ближе?
— Конечно.— Он показал на ближний край платформы.— Видите, там стоит на причале судно?
Теперь я рассмотрел темные очертания судна длиной более восьмидесяти метров, совершенно скрытого в тени платформы. Я взглянул на Заимиса.
— Джон, это может нарушить наши планы?
— Вы хотите знать, пересечет ли оно нам путь если отчалит? Нет, мы подойдем по большой дуге, с юга.
Он повернул руль, и «Матапан» послушно свернул влево, чтобы обойти Х-13 с юга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30