— Возвращайся на кровать и садись.
Я быстро осмотрел комнату. Одно окно, плотная бархатная штора. Я подошел к двери, зажег верхний свет и снял пистолет с предохранителя. Раздался недвусмысленный щелчок, говорящий, что я не собираюсь шутить. Кеннеди сказал:
— Так, значит, у тебя не было оружия!
— Зато сейчас есть.
— Он не заряжен.
— Брось рассказывать мне сказки,— ответил я устало.— Ты что, держишь его под подушкой только для того, чтобы вся постель была в смазке? Если бы он был не заряжен, ты бросился бы на меня как тигр, невзирая на последствия.
При свете комната оказалась маленьким уютным помещением. Добротный ковер, конечно, не такой роскошный, как в генеральской библиотеке, два кресла, стол, маленькая кушетка и застекленный буфет у стены. Я подошел к буфету, вытащил бутылку виски и два бокала:
— Конечно, если ты не возражаешь. ,— Шутник,— сухо ответил он.
Я не смутился и налил себе солидную порцию. Я смаковал виски так, как и следовало, хотя такой случай выпадает мне редко. Мы смотрели друг на друга.
— Кто ты такой? — спросил Кеннеди.
Я забыл, что он видел только часть моего лица. Опустил воротник и снял шляпу, которая больше напоминала влажную тряпку. Волосы у меня намокли и прилипли к голове, но не думаю, что стали менее рыжими. Лицо Кеннеди окаменело.
— Талбот,— медленно проговорил он.— Джон Талбот. Убийца.
— Ты не ошибся,— подтвердил я.— Убийца.
Он внимательно смотрел на меня. Мысли совершенно перепутались у него в голове, но по лицу ничего нельзя было прочесть, оно напоминало деревянную индейскую маску. Его выдавали только умные карие глаза, он не смог до конца скрыть в них ненависть и холодное бешенство.
— Чего тебе нужно здесь, Талбот?
— А по твоему мнению, я должен именно сейчас примерять себе петлю?
— Зачем ты вернулся? Они ведь с вечера держали тебя взаперти. Тебе удалось удрать, но ты никого при этом не убил, иначе бы мне стало известно. Вероятно, они до сих пор не знают о твоем побеге, потому что и это стало бы мне известно. Ты был на каком-то судне, я слышу запах моря, да к тому же на тебе морская штормовка. Ты отсутствовал долго, похоже, ты по крайней мере полчаса стоял под водопадом. И теперь ты вернулся. Ты, убийца, которого разыскивают. Все это чертовски дурно пахнет.
— Это точно,— подтвердил я. Виски было хорошее. Впервые за несколько часов я почувствовал себя нормально. Шустрый парень этот шофер, быстро умеет соображать. Я помолчал немного и сказал:
— Дело дрянь. Так же как и та красотка, ради которой ты здесь работаешь.
Он не ответил, собственно, повода отвечать и не было. Я бы на его месте тоже не стал дискутировать о своих работодателях с первым встречным убийцей. Тогда я попробовал зайти с другой стороны:
— Дочь генерала, мисс Мэри, должно быть, не простая уличная девка?
На этот раз я его достал. Он вскочил с кровати с безумными глазами, сжав кулаки, но вовремя вспомнил о пистолете, который был направлен прямо ему в грудь. Прошептал:
— Я бы хотел, чтобы ты еще раз это сказал, когда у тебя не будет пистолета.
— Ну вот, сейчас уже лучше.— Я был удовлетворен.— Наконец, ты начал проявлять признаки жизни. Оказывается, у тебя есть собственное мнение. Говорят, о человеке судят по его поступкам, а не словам. Если бы я просто спросил у тебя, что ты думаешь о мисс Рутвин, ты, наверняка, не ответил или послал бы меня подальше. Я тоже вовсе не считаю ее уличной девкой. Я знаю, что это не так. Думаю, что она милая, очень хорошая девушка.
— Конечно.— В его голосе чувствовалась горечь, но в глазах я впервые заметил удивление.— Наверное, поэтому ты так перепугал ее вчера днем?
— Мне очень жаль, что так получилось. Действительно, жаль. Я был вынужден поступить так, Кеннеди. Хотя причина вовсе не в том, в чем подозреваешь меня ты и целая банда убийц в этом доме.— Я допил остаток виски, какое-то время задумчиво смотрел на Кеннеди, а потом бросил ему пистолет.— Может быть, поговорим спокойно?
Я застал его врасплох, но реакция у него была отменная. Он ловко подхватил пистолет, осмотрел его, взглянул на меня, пожал плечами и едва заметно улыбнулся:
— Не думаю, что несколько лишних капель смазки повредит этой постели.
С этими словами он засунул пистолет под подушку. Подошел к столу, налил виски себе и мне.
— Мой риск не так велик, как тебе кажется,— начал я.— Я слышал, как Виланд пытался убедить генерала и Мэри избавиться от тебя. Мне кажется, ты представляешь опасность для генерала, Виланда и других, кого я могу и не знать. Я понял, ты не посвящен в то, что здесь происходит. А ты ведь должен знать, что происходят здесь странные вещи.
Он кивнул:
— Я всего лишь шофер. А что они ответили Виланду? По тону, каким он произнес фамилию Виланда, мне
стало ясно, что он ему не симпатизирует.
— Рещительно отказали.
Он старался не показывать виду, но было ясно, что мой ответ доставил ему удовольствие.
— Недавно ты оказал семье Рутвинов большую услугу,— продолжил я.— Застрелил нескольких бандитов, пытавшихся похитить мисс Мэри.
— Мне повезло. Думаю, там, где решают быстрота и сила, мне всегда будет везти. Прежде всего я охранник, а не шофер. Мисс Мэри — лакомый кусочек для каждого лоботряса в этих краях, которому хочется быстро заполучить миллион. Но теперь я уже не охраняю ее.
— Я знаком с твоим преемником. Валентино. Он не смог бы присмотреть даже за пустой детской коляской.
— Валентине? — улыбнулся он.— Эл Грантер. Но Валентине лучше ему подходит. Я слышал, ты повредил ему руку?
— А он повредил мне ногу. Она вся черная и фиолетовая.— Я задумчиво глядел, на него.— Ты забыл, что разговариваешь с убийцей, Кеннеди?
— Да какой из тебя убийца! — мгновенно отреагировал он. Наступила долгая пауза, он уставился в пол.
— А постовой Донелли? — спросил я. Он молча кивнул.
— Донелли жив и здоров так же, как и ты,— сказал я.— Ему, конечно, придется немного потрудиться, чтобы вывести пятна пороха с брюк. Кроме этого, никакого вреда я ему не принес.
— Так это все обман? — тихо спросил он.
— Ты читал обо мне в газетах.— Я показал на стеллаж с газетами в углу комнаты. Моя фотография все еще не сходила с первых страниц.— Остальное рассказала Мэри. Частично то, что ты читал и слышал,— правда, остальное — чистый вымысел. Меня действительно зовут Джон Талбот, я специалист по спасательным морским работам. Я бывал во всех упомянутых в суде местах, кроме Бомбея, причем примерно в упомянутые сроки. Но я никогда не занимался никакой преступной деятельностью. Виланд или генерал, а возможно, и оба — хитрые лисы. Они дали телеграммы своим компаньонам в Голландии, Англии и Венесуэле, где генерал участвует в нефтяном бизнесе, чтобы проверить мои рекомендации. Они останутся довольны. Мне понадобилось много времени, чтобы все подготовить.
— Откуда тебе известно, что они отправили телеграммы?
— Уже два месяца контролируются все международные' телеграммы, отправляемые из Марбл-Спрингс. Генерал, от чьего имени посылались телеграммы, пользовался, естественно, шифром. Законом это, в конце концов, не запрещено. В Вашингтоне есть один тихий старичок, он даже живет поблизости от почты. Настоящий гений, утверждает, что код генерала — детская забава. Конечно, для него.
Я встал и начал расхаживать по комнате. Действие виски кончалось, я чувствовал себя как замерзший, промокший пес.
— Я обязан был найти подход. До сих пор мы работали вслепую, но по причинам, о которых сейчас долго рассказывать, знали, что генерал непременно не упустит удобный случай использовать специалиста по спасательным и подводным работам. Так оно и случилось.
— Мы работали, мы знали. Кто — мы? — Кеннеди все еще не доверял мне полностью.
— Мои друзья. Не беспокойся, Кеннеди, на моей стороне все правоохранительные учреждения в мире. Я не действую на свой страх и риск.. Для того чтобы генерал заглотнул крючок, мы вынуждены были использовать его дочь. Она не имеет ни малейшего понятия, что же произошло на самом деле. Судья Моллисон дружен с семьей генерала. Я уговорил его пригласить Мэри пообедать и предложить ей подождать в зале суда, пока он рассмотрит последнее дело.
— Судья Моллисон посвящен в это дело?
— Да. У тебя здесь есть телефонный справочник. Хочешь ему позвонить?
Он отрицательно покачал головой.
— Об этом знает Моллисон,— продолжил я,— и еще дюжина полицейских. Все они обязались хранить тайну. Они знают: достаточно одного слова, сказанного некстати, и им придется искать новую работу. Кроме них еще хирург, который должен был якобы оперировать Донелли и потом подписать свидетельство о смерти. Его немного терзали угрызения совести, но в конце концов мне удалось его уговорить.
— Все подстроено,— пробормотал он.— Здесь перед тобой еще один, кого удалось обмануть.
— Все поддались на обман. Для того и был устроен весь этот цирк. Ложные сообщения из Интерпола и с Кубы,
два холостых патрона в кольте Донелли, ложные дорожные заграждения, ложная полицейская погоня...
— Да, но простреленное ветровое стекло?
— Я приказал ей наклонить голову и сам его прострелил. Автомобиль и пустой гараж приготовлены заранее, даже Яблонский приготовлен заранее.
— Мэри рассказывала мне о Яблонском,— сказал Кеннеди.
«Мэри», подумал я. Уже не «мисс Мэри». Это могло не иметь значения, а, возможно, мысленно он всегда так ее называет.
— Она называла его «продажный фараон». Он тоже фальшивый?
— Еще как! Мы готовили это два года. С самого начала мы искали человека, знающего Карибское море, как собственный карман. Им оказался Яблонский. Он родился и воспитывался на Кубе. Два года назад служил полицейским в Нью-Йорке. Яблонскому принадлежит мысль сфабриковать против себя ложные обвинения. Хитрый замысел, он объяснял исчезновение одного из лучших полицейских, а при необходимости открывал ему дверь в любой притон. Последние восемнадцать месяцев Яблонский работал со мной в Карибском море.
Воцарилось долгое молчание. Потом Кеннеди отставил свой бокал и в упор посмотрел на меня:
— Талбот, какова цель этой игры?
— Мне очень жаль. Ты должен поверить мне на слово. Чем меньше знаешь, тем полезнее для здоровья. Моллисон не знает, никто из полицейских не знает, они попросту выполняют приказы.
— Неужели все это так серьезно? — спросил он.
— Достаточно серьезно. Послушай, Кеннеди, не задавай вопросов. Я прошу тебя помочь. Если до сих пор ты не опасался за здоровье Мэри, то сейчас самое время начать бояться. Не думаю, чтобы она знала больше тебя о договоре между Виландом и генералом, тем не менее убежден, что ей угрожает опасность. Опасность умереть. Эти негодяи способны на все. Для достижения своей цели они уже совершили восемь убийств. По крайней мере, о восьми мне известно точно. Если впутаешься в эту историю, почти наверняка получишь пулю в спину. Но я прошу тебя впутаться. Я не имею на это права, но прошу. Что ты мне ответишь?
Его смуглое лицо слегка побледнело. Ему не понравилось то, что я только что сказал, но если его руки дрожали, я этого не заметил.
— Ты слишком быстрый, Талбот,— сказал он.— Ты не сказал мне всего, пока не убедился, что я согласен. Так ты говоришь, дело серьезное. Думаю, я приму участие в игре.
Я не стал тратить время на благодарность. Вряд ли стоит благодарить за согласие сунуть голову в петлю. Вместо этого я сказал:
— Ты должен быть рядом с Мэри, куда бы она ни отправилась. Я уверен, что сегодня утром все мы поедем на буровую. Мэри, наверняка, тоже. У нее, не будет другого выхода. Ты будешь рядом с ней.
Он хотел меня перебить, но я остановил его движением руки.
— Я знаю, тебя освободили от охраны Мэри. Найди какой-нибудь предлог, чтобы рано утром войти в дом генерала. Скажи Мэри, что с Валентино произойдет днем маленькая неприятность и чтобы она...
— Что значит «маленькая неприятность»?
— Не беспокойся,— ответил я угрюмо.— Мелочь. В ближайшее время он будет не в состоянии присматривать даже за собой, не говоря о других. Скажи, пусть она настоит, чтобы тебя вернули. Генерал не будет возражать, Ви-ланд, думаю, тоже. В конце концов речь идет только об одном дне; Виланду безразлично, кто будет опекать Мэри послезавтра. И не спрашивай, откуда у меня такая уверенность, я сам не знаю. Но готов ручаться головой.— Я помолчал и продолжил:— Виланд решит, что ее желание вызвано слабостью по отношению к тебе.— Его лицо, напоминающее деревянную индейскую маску, даже не дрогнуло, и я сказал: — Не знаю, так ли это на самом деле, да меня это и не касается. Я говорю о том, что, по моему мнению, думает Виланд и что заставит его согласиться. Кроме того, он не доверяет тебе и предпочтет, чтобы ты поехал вместе со всеми. В этом случае ему будет легко за тобой присмотреть.
— Отлично.— Можно было подумать, что я предлагаю ему совершить лишь небольшую легкую прогулку! Ну и флегматик.— Я поговорю с ней. Думаю, она сделает, как ты хочешь. Говоришь, сую голову в петлю. Возможно. Но делаю я это добровольно. И, полагаю, то, что я решился на такой поступок, позволяет мне ожидать от тебя большей искренности.
— Разве я был с тобой неискренним? — Я настолько устал, что даже не почувствовал раздражения.
— Речь идет о том, чего ты мне не сказал. Ты утверждаешь, что необходим тебе, чтобы опекать дочь генерала. Но по сравнению с тем, что угрожает тебе, безопасность Мэри может интересовать тебя, как прошлогодний снег. Если бы это как-то касалось тебя, ты смог бы ее где-нибудь спрятать еще позавчера. Но ты этого не сделал и привез ее сюда. Ты утверждаешь, что она в опасности. А ведь это ты, Талбот, ее впутал. Ну, хорошо, значит, ты хочешь, чтобы я за ней присматривал. Мне кажется, я тебе нужен еще для чего-то.
Я кивнул.
— Ты прав. У меня ведь в буквальном смысле связаны руки. Ведь я пленник. Мне нужен человек, которому можно доверять. Я доверяю тебе.
— Ты можешь доверять Яблонскому,— спокойно сказал он.
— Яблонский мертв.
Он молча смотрел на меня. Через минуту потянулся за бутылкой и налил виски в оба бокала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30