И ограда, и ворота выглядели ухоженными и, по-видимому, строго охранялись, может, даже к ним был подведен электрический ток. Но вот ворота автоматически открылись, и мы поехали по темной обсаженной деревьями аллее; проехав несколько сот ярдов, мы очутились на кругу перёд старинным особняком, построенном в георгианском стиле начала прошлого века из крупных каменных блоков. В сгустившейся темноте дом показался мне таинственным и зловещим. Свет горел лишь в одном окне на третьем этаже и в нескольких на втором, да на первом освещалась большая гостиная, шторы в которой были не задернуты. Освещался также парадный подъезд. Окинув взглядом этот роскошный особняк, я еще подумал: а во сколько обходится Центральному разведуправлению его содержание и на какой период его арендуют?
— Ну вот, сэр, — сказал водитель. — Мы и приехали.
Он говорил с мягким произношением, присущим многим государственным чиновникам, прибывшим на работу в Вашингтон из близлежащих графств Вирджинии.
— Ладно, — заметил я. — Спасибо, что подвезли.
— Желаю всего хорошего, сэр. — На полном серьезе, не поддержав мою шутку, ответил водитель.
Я вышел из машины и направился по гравиевой дорожке, выложенной плитняком, прямо к парадной двери, которая при моем приближении сама распахнулась настежь.

Часть третья
Конспиративный особняк
The Wall Street Journal
«Уолл-стрит джорнэл»
Кризис ЦРУ
По имеющимся сведениям, президент наконец-то назначил нового шефа ЦРУ. Удастся ли поставить шпионское ведомство под контроль?
ОТ НАШЕГО КОРРЕСПОНДЕНТА
МАЙКЛА ХЭЛПЕРНА
В разгар самых невероятных слухов, циркулирующих в Вашингтоне по поводу широкой незаконной деятельности Центрального разведывательного управления, президент США, по имеющимся сведениям, закончил отбор кандидатов на пост нового директора ЦРУ.
Согласно последним предположениям, он остановил свой выбор на профессиональном разведчике из ЦРУ Александре Траслоу, к кандидатуре которого и конгресс, и разведывательное сообщество относятся в общем и целом благосклонно.
Однако многие наблюдатели высказывают опасения относительно того, что мистер Траслоу, предпринимая попытки обуздать ЦРУ, которое, как здесь считают, вышло из-под контроля правительства, столкнется с определенными трудностями, а некоторые из них ему вообще вряд ли удастся преодолеть.
23
Войдя в огромную роскошную гостиную, я ничуть не удивился, увидев человека, сидящего в инвалидной каталке на колесиках. Меня спокойно, будто мы расстались только вчера, приветствовал Джеймс Тоби Томпсон III. Он, конечно, здорово постарел со времени того трагического инцидента в Париже, который положил конец моей карьере в разведуправлении, а что еще ужаснее — унес жизнь прекрасной женщины и парализовал ноги этого замечательного человека.
— Добрый вечер, Бен, — едва слышно произнес Тоби своим низким скрипучим голосом.
Ему уже было под семьдесят, одет он был в строгий темно-синий костюм. На ногах — черные спортивные ботинки, начищенные до зеркального блеска — они редко ступали на землю, а может, и вообще не касались ее. Совершенно седые волосы, несколько длинноватые для мужчины его возраста и особенно для ветерана спецслужбы. Помнится, в Париже, когда мы в последний раз виделись, волосы у него были как смоль черные, с седоватым отливом на висках. Глаза — карие.
Держался он с достоинством и вместе с тем как-то удрученно.
Тоби сидел в своем кресле около огромного камина, сложенного из камней, в котором неестественно ярким пламенем непонятно для чего полыхал огонь. Я сказал «непонятно для чего», потому что громадная гостиная размером пятьдесят на сто футов и с потолком высотой почти двадцать футов почему-то очень сильно охлаждалась кондиционерами — а ведь был май месяц. Мне тут же пришло в голову, что Ричард Никсон любил разводить в камине огонь в охлаждаемом кондиционерами Овальном кабинете даже в середине лета.
— О-о, Тоби, — радостно поприветствовал я, подходя к нему, чтобы пожать руку. Но он тут же отпрянул от меня подальше футов на тридцать на своей каталке и больше не приближался.
В одном из кресел возле камина восседал Чарльз Росси. Неподалеку, на обшитой дамасской тканью софе, сидели два молодых человека в дешевых костюмчиках, которые любили носить охранники ЦРУ. С уверенностью можно было утверждать, что они имели при себе оружие.
— Спасибо, что приехал, — произнес Тоби.
— Ну, это спасибо не мне, — ответил я, стараясь скрыть разочарование холодным приемом. — Это надо благодарить мистера Росси и его мальчиков. Или хищников из Центрального управления.
— Ну прости, — усмехнулся Тоби. — Зная тебя и твой темперамент, я не мог придумать иного способа заполучить тебя сюда.
— Вы же ясно дали понять, — перебил его Росси, — что не желаете с нами сотрудничать.
— Ну что же, сработано неплохо, — согласился я. — Этот наркотик действительно подавляет волю. Вы и впредь собираетесь держать меня под капельницей с этим наркотиком, чтобы сделать послушным?
— Думаю, когда ты выслушаешь нас до конца, то будешь более покладист. Ну а ежели решишь не сотрудничать, то тут мы уж ничего поделать не сможем. Дверь в клетке — плохой помощник охотнику в поле.
— Ну тогда валяй, начинай, — предложил я.
Стул с прямой спинкой, на котором я сидел, похоже, был поставлен так, чтобы я мог видеть одновременно Росси и Томпсона и говорить с ними обоими, не поворачиваясь. Но в то же время, как я заметил, он находился от них на значительном расстоянии.
— На этот раз управление подыскало вам довольно надежный конспиративный особняк в глуши, — заметил я.
— Да, он и в самом деле принадлежит одному отставнику из ЦРУ, — улыбнувшись, ответил Тоби. — Ну а как ты поживал все это время?
— У меня все в порядке, Тоби. И ты выглядишь неплохо.
— Настолько, насколько от меня ждут.
— Ты уж извини, но не было у меня случая встретиться и потолковать, — сказал я.
Он пожал плечами и снова улыбнулся, будто я ляпнул какую-то глупость.
— Ну, это же порядки, заведенные в разведуправлении, — пояснил он. — Не мои совсем. Я бы тоже хотел повидаться.
Росси молча сидел и слушал, как мы обмениваемся любезностями. А я между тем продолжал:
— Не могу выразить тебе, как я сожалею...
— Бен, — перебил меня Тоби. — Пожалуйста, не надо об этом. Я никогда тебя не винил. Случилось то, что случилось. Со мной произошла, конечно же, жуткая история, но то, что случилось с тобой, с Лаурой...
На минуту-другую мы оба замолкли. Я прислушивался к шипению оранжевого пламени газа, лизавшего в камине искусственные полешки из керамики:
— Молли... — начал я.
Тоби взмахом руки попросил меня помолчать.
— Скоро увидишь, — сказал он. — С ней все в порядке. К счастью — спасибо Чарльзу, — как и с тобой.
— Думаю, я имею право попросить, чтобы мне кое-что разъяснили, — настойчиво сказал я.
— Да, имеешь, Бен, — согласился Тоби. — Уверен, ты поймешь, что нашего нынешнего разговора не было. Твой полет в Вашингтон нигде не зафиксирован, а бостонская полиция уже похерила рапорт о случайной перестрелке на Мальборо-стрит. — Я понимающе кивнул. — Извини, что мы отсадили тебя подальше от себя, — пояснил он. — Но ты же понимаешь, что нам нужно принимать меры предосторожности.
— Да ладно, если вы ничего такого подленького не замышляете, — возразил я.
Росси издали улыбнулся и добавил:
— Да, ситуация довольно необычная, такую мы даже не просчитывали. Я уже объяснял, что единственный известный мне путь отделить вас и не дать возможности узнать наши мысли, что совершенно необходимо для данной операции, — это держаться от вас подальше.
— Для данной операции, — повторил я.
Тут я услышал приглушенный скрип — это Тоби повернул свою каталку поудобнее, чтобы смотреть мне прямо в лицо. Повернувшись, он заговорил медленно, с трудом подбирая слова.
— Тебя пригласил сюда Алекс Траслоу для выполнения определенной работы. Я не собирался прибегать к хитроумным приемам, чтобы ты оказался здесь, но Чарльз вынужден был так поступить. Ты не медвежонок и он не медведица, чтобы все время за тобой присматривать и защищать.
Росси лишь улыбнулся.
— Это игра, Бен, стоит свеч, — сказал далее Тоби. — Цель у нас с Алексом одна, только мы применяем разные средства. Нельзя упускать из виду тот факт, что здесь поставлено на карту одно из наиболее значимых и многообещающих открытий в истории человечества. Думаю, что когда ты узнаешь о нас побольше, то пойдешь вместе с нами. Ну а если изберешь другой путь — возражать не будем.
— Ну, давай дальше, — заинтересованно сказал я.
— Чарльз разъяснил тебе, что мы решили привлечь тебя как самого подходящего человека. Все необходимое для дела у тебя имеется: память, интеллект и все такое прочее.
— Так, выходит, вы заранее все знали, что произойдет? — спросил я.
— Нет, не знали, — ответил Росси. — У нас все время шли срывы и неудачи.
— Минутку, подождите минутку. Что же точно вам было известно?
— Да мало что, — спокойно сказал Тоби. — Знаем, что теперь ты приобрел способность улавливать радиоволны на сверхнизких частотах — так называемые СНЧ, которые излучает человеческий мозг. Не возражаешь, если я закурю?
С этими словам Тоби вытащил пачку сигарет «Ротманс» — помнится в Париже он курил только эту марку, — вынул сигарету, а пачку положил на подлокотник кресла.
— Да даже если бы и возражал, — заметил я, — все равно на таком расстоянии дыма я не учую.
Тогда Тоби пожал плечами — дескать, как хочешь, — и зажег сигарету. С наслаждением выпустив из носа густую струю дыма, он продолжал:
— Нам известно, что этот... дар — может, он и заслуживает лучшего названия — ничуть не ослабел с того момента, как ты приобрел его. Нам известно также, что ты можешь воспринимать только те мысли, которые возникают в минуты сильного душевного волнения. Не свои, конечно, мысли, а тех людей, которых ты стараешься «услышать». Это явление укладывается в положение теории доктора Росси, согласно которой интенсивность излучения волн мозга, или СНЧ, пропорциональна интенсивности эмоциональной реакции индивида. А эмоции, как известно, различаются по силе разряда электрических импульсов.
Тоби замолк на секунду-другую, чтобы снова затянуться сигаретой, а потом сказал хрипло, выпуская дым:
— Ты меня слышишь? Я ведь не на стадионе.
Я лишь улыбнулся в ответ.
— Разумеется, Бен, нам гораздо интереснее послушать, что ты сам скажешь о своем опыте, нежели выслушивать свою же болтовню вроде того, что я тут наплел.
— А как вы пришли к мысли применить магниторезонансный имиджер? — спросил я.
— А-а, ну это объяснит мой коллега Чарльз, — пообещал Тоби. — Может, ты знаешь, Бен, а может, и не знаешь, что в последние годы я числюсь заместителем директора оперативного департамента по резерву. — Он имел в виду, что числился в штате центрального аппарата в Лэнгли, но работал большей частью у себя дома. — Я отвечаю за так называемые специальные оперативные мероприятия.
— Ну что ж, тогда прекрасно, — заметил я, ощущая странное чувство легкого головокружения. — Пожалуй, кто-нибудь из твоих парней сможет рассказать, что это за... оперативные мероприятия, как ты вроде назвал их.
Тоби Томпсон сделал последнюю затяжку и загасил окурок сигареты в хрустальной пепельнице, стоявшей на инкрустированном дубом столике рядом с ним. Посмотрев, как медленно тает в воздухе синеватый табачный дымок, он повернулся ко мне и заметил:
— То, о чем мы говорили, — дело чрезвычайно секретное. — Выждав секунду-другую, он закончил: — И оно, как ты представляешь, довольно длительное и сложное.
24
— Центральное разведывательное управление, — начал рассказывать Тоби, не глядя на меня, — издавна проявляет живой интерес к... скажем так... необычным приемам разведки и контрразведки. Я, разумеется, не имею в виду всякие там штучки вроде взрывчатых сигар для Фиделя Кастро или еще более изощренного изобретения болгарских спецслужб — зонтика с наконечником, снабженным шприцем со смертельным ядом рисином. Не знаю, многое ли тебе было известно о таких приемах в дни своей работы в Управлении...
— Да нет, совсем немного, — заметил я.
Тоби строго посмотрел на меня, будто выразив недовольство, что его перебили, и сказал далее:
— Наши люди, разумеется, следили за тобой, когда ты читал литературу в Бостонской публичной библиотеке, стало быть — тебе должно быть известно кое-что из открытой печати. Ну а действительность — она, мой друг, намного интереснее.
Заруби себе на носу: причина, по которой большинство правительств засекречивает свои мероприятия, заключается в том, что они боятся стать посмешищем. Все тут просто, как яйцо. Ну а в обществе вроде нашего, в стране, похожей на Соединенные Штаты, чванливой, известной своим тупоумным прагматизмом... Ну что ж, думаю, основатели ЦРУ хорошо сознавали, что самая большая угроза их существованию будет исходить не от произвола и правового нигилизма общества, а от его насмешек и подковырок.
Я с понимающим видом ухмыльнулся и согласно кивнул головой. До той трагедии в Париже мы с Тоби крепко дружили, и мне всегда нравился его скупой здравый юмор.
— Ну так вот, Бен, — продолжал он, — только горстка самых высших руководителей ЦРУ всегда была в курсе, чем занимается Управление в данной сфере. Я хотел бы заверить тебя, что в этом плане у нас все чисто. — Он посмотрел мне прямо в глаза и чуть-чуть откинул голову назад: — Опыты по парапсихологии, как тебе, без сомнения, известно, начались примерно в 20-х годах в Гарварде и в университете Дьюка — там ставились серьезные эксперименты под руководством крупных ученых, но, разумеется, широкая научная общественность всерьез их никогда не воспринимала. — Он криво ухмыльнулся и добавил: — Такова, между прочим, особенность всех научных переворотов. Ведь земля же плоская — а как же может быть иначе?
Первую работу, потрясшую устоявшиеся представления в этой области, выполнил некий Джозеф Бэнкс Райн из университета Дьюка в конце 20-х — начале 30-х годов. Ты, наверное, видел карты Зенера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70