Глава 26
НАКАЗАНИЕ
Ленинградское шоссе стояло. Вроде бы и дачный сезон давно закончился, и не час пик, а поди же ты, стоит, родимое. То ли авария, то ли перекрыли, то ли хрен его знает…
Константин Григорьевич уныло смотрел в окно машины. Водитель чуть слышно чертыхался, раздражаясь из-за всего на свете: оттого, что козел на «хонде» лезет вперед; что стоять в этой долбаной пробке еще неизвестно сколько, а бензина осталось меньше четверти бака, и ко всему прочему пассажир попался какой-то неразговорчивый.
Смирнов не обращал на его брюзжание ни малейшего внимания. В памяти шефа разведки по очереди всплывали два, совершенно не связанных между собой разговора. Хотя нет, почему не связанных? Касались-то они одного и того же человека.
«… – Все вам понятно? – Смирнов перевел взгляд с Инны на Олега.
– Понятно-то оно понятно, – почесал в затылке Олег. – Только вот на кой ляд эта девица нам сдалась? Обузой будет, не иначе.
– Я согласна с ним, Константин Григорьевич, – поддакнула Инна, – серьезное задание, а мы будем детский сад на экскурсию выводить.
– Вот ведь взяли моду – обсуждать приказы руководства, – театрально всплеснул руками Смирнов.
– Ну, Константин Григорьевич, ну посуди-ите саами, – растягивая слоги, взмолился Олег, – какой толк от этой, как там ее, Евы, за Барьером? А? Мешать только будет, меша-ать.
Смирнов посмотрел на Инну, та динамично закивала головой, соглашаясь сословами напарника.
– Мы с Инночкой вдвоем тихохонько все разведаем, найдем наших и вернемся без шума и пыли.
– Вернемся… Ты сперва от Барьера вглубь на пару километров отойди, а потом возвращайся. Приманка она, понятно? Когда дойдете до места назначения, старайтесь держаться от нее особняком. Ей скажите, что это в целях конспирации. Попытайтесь, как можно меньше времени проводить в ее компании.
– Бросить, так сказать, на произвол судьбы, – Инна сосредоточенно изучала свой маникюр.
– Ну, не совсем бросить, – пошел на попятную Константин Григорьевич, – приглядывайте, конечно. Даже можете придумать для нее какое-нибудь „партийное" задание.
– Константин Григорьевич! Зачем все это? Зачем этот нелепый спектакль? – Олег закатил глаза.
– А затем, мой дорогой, затем! В Магическом мире изображения ваших с Инной лиц вполне могут висеть на доске для объявлений “Разыскиваются", а то и вообще на каждом столбе. О ней же никто, кроме четырех человек из Большого Совета не знает. Если и ее возьмут, значит, среди нас предатель завелся, а это катастрофа».
«…– Кость, ты понимаешь, что подписываешь им троим смертный приговор? – Алла Феоктистовна смотрела на шефа разведки пристальным взглядом. – Ты будешь говорить Олегу и Инне правду – кем является Ева?
– Не вижу необходимости, – сухо ответил Смирнов.
– А ты не считаешь это подлостью? – глаза Аллы Феоктистовны сузились.
– Это необходимо для дела, неужели не понятно?
– Но они погибнут, и ты это знаешь наперед! – возмутилась Алла Феоктистовна.
– Да! Скорее всего погибнут, и что теперь делать? А? Что, по-твоему, важнее – жизнь трех человек или миллионов? Ты давай, подумай и правильно расставь приоритеты! – завелся шеф разведки. – Думаешь, мне легко это осознавать? Но дело есть дело! Инна и Олег не новички и знают, на что идут. Реально, понимаешь, реально оценивают ситуацию.
– Тогда почему ты не хочешь говорить им о Конхене? – повысила голос Алла Феоктистовна.
– Алла, ты сама-то понимаешь, что говоришь?
– Я тебя ни грамма не понимаю, и логику твою дурацкую тоже понять не могу!
– Да о мече вообще никто не должен знать! Никто!!!
– Но Олег и Инна должны! – настаивала на своем Алла Феоктистовна.
– Короче, – Смирнов рубанул ладонью воздух. – Ева идет со своим заданием, ребята со своим.
– Но…
– Все, я сказал…»
Константин Григорьевич устало закрыл глаза и провел по ним пальцами, словно пытался прогнать прочь воспоминания. Но они назойливыми картинками вновь возникали перед его внутренним взором. Машина ехала еле-еле, потихонечку убивая надежду, что пробка скоро закончится.
«…Инна оставила в покое свой маникюр.
– Константин Григорьевич, может, все же пожалеть девушку?
– То есть?
– Давайте не будем оставлять ее одну. Жалко…
– Своей жалостью, Инна, ты и Еву и себя погубишь.
– Да я такой макияж себе сделаю, что мама родная не узнает. Олег и без меня справится, а я за ней все ж приглядывать буду.
– Ты неисправима, Инна, просто мать Тереза.
– Ага, представитель корпуса сестер милосердия, – сострил Олег.
Инна подскочила и отвесила ему легкий подзатыльник:
– Цыц!
Смирнов покачал головой и фыркнул:
– Дети… Где ваша серьезность-то в конце концов? Вы хоть осознаете, на что подписались?
– Чай не глупые, Константин Григорьевич, все прекрасно понимаем, – ответил за двоих Олег.
– Вы понимаете, что в случае провала, с вами не станут церемониться и попытаются выудить информацию любым способом?
Инна поморщилась, словно съела лимон:
– Не хотелось бы этого, конечно, но… – она вздохнула, еще раз осмотрев свой маникюр на правой руке, – но боль выносить умеем…»
Смирнов с тоской всматривался в еле ползущую вереницу машин. Рассчитывал за час добраться до дома, а получается, что и за два не доехать. Водитель включил радио, отыскав «Юмор-FM», он стал подхихикивать над очередным анекдотом.
– Слышь, мужик, – обратился он к пассажиру, – ты чего такой неразговорчивый?
– А? – Константин Григорьевич оторвался от воспоминаний. – Простите, не понял.
– Чего тут непонятного? Чего молчишь, говорю. Скучно.
– Я не клоун, чтобы веселить, – шеф отдела разведки недовольно поморщился от наглости водителя. – Я вам деньги за проезд заплатил, так что еще от меня надо?
– А ты не хами, не хами, – завелся водила. – Ишь, какой важный тут расселся, ему с человеком пообщаться, видите ли, в падлу!
Вступать в полемику с раздухарившимся водителем Смирнову ой как не хотелось. Константин Григорьевич хоть и не являлся сторонником применения магии в личных целях, но безвыходная ситуация вынудила его это сделать. Щелкнув пальцами, он «отключил» таксиста, оставив в его сознании только то, что нужно довезти пассажира до указанного адреса.
«– Как ты будешь потом с этим жить, Костя?
– С чем?
– С ложью в сердце, с чувством вины. – Алла Феоктистовна встала и прошлась по комнате.
– Она справится со своей задачей, – задумчиво произнес Константин Григорьевич и тут же поправился. – Они справятся.
– Почему ты выбрал именно ее, Еву? Ты же изначально не знал, что она Избранная.
– Не знал, – согласился разведчик.
– Так почему?
– Ева идеально подходила на эту роль: не замужняя, одинокая, сирота к тому же.
– Угу, прекрасный ягненок для заклания, – скептически заметила Алла Феоктистовна.
– Кто-то должен был на это пойти. Так почему не она?
– По твоим глазам вижу, что не договариваешь что-то, – Алла Феоктистовна подошла вплотную к Смирнову и пристально посмотрела на него.
– Спиши все на мою интуицию, – предложил тот. – Не поверишь, но внутри что-то подсказывало мне выбрать именно ее, когда я перебирал анкеты с фотографиями претендентов на роль „жертвенной овцы", как ты говоришь.
– Не „овцы", а ягненка, – уточнила Алла Феоктистовна.
– Да какая разница, смысл от этого не меняется, – отмахнулся Смирнов. – Странное дело, но когда я в первый раз взял в руки ее фото…
Константин Григорьевич замолчал, словно перебирая в памяти, возникшие тогда ощущения. Алла Феоктистовна с интересом наблюдала за ним. Он словно пробовал их на вкус: странные, мягкие, приятные, сравни с радостным ожиданием чуда в новогоднюю ночь, но в то же время с легкой горчинкой. Смирнов мотнул головой.
– М-да… Понимаешь, Алла, мне показалось тогда, что я где-то встречал эту девушку.
– Вполне вероятно, – пожала плечами Алла Феоктистовна. – Она с детских ногтей при нашем университете, не исключено, что ты пересекался с ней.
– Не-е-ет, – протянул Константин Григорьевич, – это другое, словно откуда-то из прошлого.
– Ну, не знаю, – развела руками женщина. – И это дает тебе право отправлять ее на это бессмысленное задание?
– Она Избранная, понимаешь? Ей все равно придется туда идти, хотим мы этого или кет, – Смирнов сделал ударение на слове „придется".
– Так скажи ты об этом Инне и Олегу, они, если что, подстрахуют.
– Нельзя, понимаешь, нельзя! Представь, что ребят все же там ждут, и не дай бог, возьмут. Дальше что? Сама догадаешься или я должен разжевывать?
– Они ни слова не скажут, – обиделась за Инку с Олегом Алла Феоктистовна.
– Я не сомневаюсь в ребятах, отнюдь. Другое дело, когда в ход дознания пустят магию, в очень сильную. И тогда – пиши пропало».
Таксист, словно марионетка, ват машину, тупо глядя на дорогу. Когда наконец-то удалось миновать развязку на МКАД, движение заметно ускорилось. Константин Григорьевич приоткрыл окно машины и закурил.
Неужели все, что он сделал – одна сплошная ошибка? Черт возьми! Ведь он так был уверен в том, что поступает правильно. По всей видимости, выходит, что так считал только он один. Вот и международный Совет обвинил его в грубейшем нарушении.
Машина плавно подрулила к подъезду. Смирнов протянул деньги водителю, тот даже не шелохнулся, продолжая смотреть перед собой. Пожав плечами, Константин Григорьевич положил купюры на переднюю панель и вышел из машины. Только отойдя от такси на несколько шагов, он вспомнил, что не снял с водителя заклятье. Смирнов остановился и щелкнул пальцами, из такси послышался отборный мат. Усмехнувшись, Константин Григорьевич вошел в подъезд.
Ночью мучили сны. Лицо девушки, отправленной так безрассудно в Магический мир, заставляло вздрагивать. Она улыбалась ему мягкой, ласковой улыбкой, глаза слегка укоризненно глядели ему в самое сердце. Все лицо было полностью залито кровью. Губы ееразомкнулись, словно девушка хотела что-то сказать, обнажив беззубый рот. Ева протянула к нему руки, на ладонях которых лежали головы Олега и Инны. В разбитых, окровавленных губах Олега дымилась сигарета, Инна оскалилась, выставляя напоказ клыки вампира. Голова Олега смачно сплюнула сигарету:
– За что, шеф?
– Как я теперь без маникюра? – всхлипнула Инна.
– Не молчите, Константин Григорьевич, – прошепелявила Ева обезображенным ртом, – ответьте народу. Народ желает знать!
А потом, закатив глаза, она запричитала:
– Люди добрые-е-е!!! Сами мы не местные, помогите кто чем может на лечение…
Смирнов дико закричал, и тяжело дыша, селна кровати. Электронные часы показывали четверть третьего. Сунув ноги в тапочки, он направился на кухню. От кошмарного сна на душе стало гадко. Не включая свет, он закурил. Стоя возле окна, Константин Григорьевич всматривался в ночной город. Что ждет этот мегаполис? Что ждет вообще всех? Одному только Богу известна судьба всех и вся. И ведь он сам, он – Смирнов, сыграл во всем этом не последнюю роль. Артист хренов!
Затушив сигарету, Константин Григорьевич вернулся в комнату и попытался вновь уснуть. Сон вернулся. Не тот, первый, а совершенно иной, который посещал Смирнова на протяжении всей его жизни. Много раз Константин Григорьевич пытался понять его значение, разгадать, то тщетно.
Вновь с тоской и печалью на него смотрела женщина, до боли знакомая и такая родная. Золотистые волосы перебирал легкий ветерок, миндалевидные глаза излучали любовь и нежность. Женщина махала ему рукой и пыталась что-то сказать, но разобрать ее слова Константин Григорьевич никак не мог. Женщина закрывала лицо руками, и он чувствовал, что она плачет. Нет, он не видел слез, а просто чувствовал это. Во сне Константин Григорьевич пытался успокоить незнакомку, ко стоило ему только прикоснуться к плечу женщины, как она исчезала.
В эту ночь сновидение оказалось чуть иным. Все та же златовласая красавица смотрела на него своими бесподобными глазами, а рядом с ней стояла Ева. Откуда взялась эта девушка в его заветном сне? Почему незнакомка обнимает ее за плечи и что-то шепчет ей на ушко? Смирнов сделал попытку подойти к ним, но не смог. Невидимая стена не пропускала его. Константин Григорьевич бил по ней кулаками, пытаясь прорваться к ним, но все оказалось тщетно. Он упал на колени и обреченно опустил плечи. Незнакомка и Ева вдруг вспыхнули золотистым пламенем и исчезли, оставив после себя лишь горстку искрящегося пепла.
Смирнов вновь открыл глаза, и, поняв, что уснуть больше не сможет, так и просидел на кровати до самого утра.
Днем его ждали на работе. Никанор Кузьмич пролистывал полученный по электронной почте отчет с международной конференции. Де'Камп самолично позвонил ему, выдвинув в устной форме обвинение в адрес действий сотрудника его университета, господина Смирнова. Никанор Кузьмич молча выслушал Верховного Судью и пообещал разобраться с виновным.
– Мы уже приняли решение в отношении господина Смирнова, – хмыкнул в трубку Де'Камп. – Сам он пока еще не знает этого. Право огласить сей вердикт мы уступаем вам, господин Полежаев.
У Никанора Кузьмича застучало в висках: что еще они там понапридумывали.
– Смирнов мой сотрудник, и мне с ним разбираться, – возразил Никанор Кузьмич.
– Отнюдь. Дело приняло международный оборот, вы тут не полномочны.
Никанор Кузьмич нервно забарабанил пальцами по столу. Де'Камп, словно уловив напряженность собеседника, довольно хмыкнул.
– Вам переслали по электронной почте все необходимые инструкции в отношении господина Смирнова. Мне бы не хотелось дальнейших осложнений в наших отношениях, посему настоятельно рекомендую выполнить все в точности, – Де'Камп сухо попрощался и повесил трубку.
– Гнида, – еле слышно выругался Никанор Кузьмич и принялся детально изучать отчет и постановление международного Совета магов.
– Да уж, Костя, наделал ты дел. Заварил такую кашу, что и большой ложкой не расхлебать.
Решение Совета магов относительно дальнейшей судьбы Смирнова вызывало у Полежаева определенное недоумение. Так поступить с шефом разведки, по крайней мере, не гуманно. Лучше бы уж сразу смертный приговор подписали, чем вот так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55