Кроме того, явное содержание существует
только лишь в опровержениях Заратустры. Бросая упреки карлику и своим животным в
примитивном и поверхностном понимании ими идеи возврата, Заратустра указывает
путь, ведущий к глубинному пониманию, к тому, что принадлежит совсем другой
музыке в границах "старого мотива" и что, при иных обстоятельствах, ускользает
внутрь простоты цикла. Мы должны преодолеть явное содержание идеи вечного
возврата только ради того, чтобы достичь скрытого содержания, расположенного на
тысячу футов ниже (еще одна пещера за пределами каждой пещеры...). Таким
образом, Платон открыл лишь стерильный эффект, который скрывает в себе
неподатливость масок и беспристрастность знаков.
Секрет вечного возврата заключается в том, что он не выражает какого-либо
порядка, противоположного хаосу, поглощающему его. Наоборот, он - ничто иное,
как сам хаос или власть, утверждающая хаос. Существует такой момент, когда Джойс
является ницшеанцем, когда он показывает, что vicus of recirculation не может
воздействовать и быть причиной периодического возврата "Хаосмоса". Ради
согласованности репрезентации вечный возврат полностью подменяется чем-то еще -
своей собственной хао-диссеей (хао-блужданием). Между вечным возвращением и
симулякром существует столь глубокая связь, что одно может быть понято только
через другое. Возвращаются только дивергентные серии, поскольку они дивергентны,
то есть каждая серия в связи с тем, что она вытесняет свои различия вместе с
другими, и все серии, поскольку они запутывают свои различия внутри хаоса,
который не имеет начала и конца. Круг вечного возврата - круг, который
238 Ж. Делез
всегда эксцентричен по отношению к всегда децентрированному центру. Клоссовски
был совершенно прав, характеризуя вечный возврат как "симулякр доктрины": это -
действительно Бытие (Etre), но только когда "сущее" (etant) есть симулякр11.
Симулякр функционирует таким путем, что определенное подобие, по необходимости,
замедляет свои основные серии, и определенная идентичность по необходимости
проектируется на ускоренное движение. Таким образом, вечный возврат является Тем
же Самым и Подобным, не только тогда, когда они симулированы, произведены
симуляцией через функционирование симулякра (воли к власти). Именно в этом
смысле вечный возврат является тем, что перевертывает репрезентацию и разрушает
изображение. Он не предполагает Того же Самого и Подобного; наоборот, он
конституирует только То же Самое - То же Самое того, что различно, и только
сходное - сходное несоответствующего. Вечный возврат - уникальный фантазм всего
симулякра (Бытие всего сущего). Он является'властью, которая утверждает
дивергенцию и децентрацию, делая эту власть объектом наивысшего утверждения.
Находясь под властью ложного претендента, возврат является причиной того, что
случается вновь и вновь. Хотя в результате этого процесса не все возвращается на
круги своя. Возврат по-прежнему селективен, он "проводит различения", но делает
это отнюдь не в стиле Платона. То, что отобрано, представляет собой процедуры,
которые противоположны отбору; то, что исключено и не возвращается,-
предполагало То же Самое и Подобное и претендовало на то, чтобы направить
дивергенцию по правильному пути, вернуть циклам центр или вернуть порядок хаосу,
обеспечить моделью или производить копию. За всю свою долгую историю платонизм
возник лишь однажды, и Сократ погиб под ударами этого клинка. То же Самое и
Подобное превратились в простые иллюзии, когда они были освобождены от симуляции
и когда она перестала их затрагивать.
Современность находится под властью симулякра. Она следует за философией,
которая любой ценой стремится не быть современной, не зависеть от временного, а
стремится выделить из современности то, что Ницше обозначал как безвременное,
которое принадлежит современности, но которое повернуто и против нее - "ради
того времени, которое, Я надеюсь, грядет". Оно живет не в глухих лесах и на
непроходимых лесных тропах, которые философия тщательно исследует, а, скорее, в
городах и на улицах, даже в том, что носит там наиболее искусственный характер
(factice). Безвременное достигается по отношению к наибо-
239 Платон и симулякр
лее отдаленному прошлому за счет переворачивания платонизма; по отношению к
настоящему - за счет симулякра, воспринимаемого в качестве опорной точки
критической современности; по отношению к будущему оно достигается фантазмом
вечного возврата как веры в грядущее. Искусственное и симулякр не тождественны.
Они даже противоположны друг другу. Искусственное - всегда копия копии, которая
должна быть выдвинута к такой точке, где она изменяет свою природу и
превращается в симулякр (движение Поп-арта). Противостояние изобретения и
симулякра расположено в сердцевине современности, в точке, где она сводит все
свои счеты. Оно существует в виде двух способов деструкции, двух форм нигилизма.
Возникает громадное различие между разрушением, имеющим своей целью сохранение и
увековечивание установленного порядка репрезентаций, моделей и копий, и
разрушением моделей и копий ради утверждения творящего хаоса, выполняющего
функцию симулякра и возвышающего фантазм. Последняя деструкция - самая невинная
из всех способов разрушения. Это - деструкция платонизма.

Примечания:
Перевод Е. А. Наймана фрагмента "Platon et le simu-lacre" выполнен по изданию:
G. Deleuze. Logique du sens.- Paris: Editions de Minuit, 1969. P. 292-307.
1. Софист, 236Ь, 264с.
2. Жак Деррида возвращается к этому платоновскому образу в своем анализе,
касающемся отношения между письмом и логосом: отец Логоса, сам Логос и письмо.
Письмо - симулякр, ложный истец, поскольку требует сдерживать Логос насилием и
хитростью или хочет занять его место, обойдя стороною отца. См.: "La Pharmacie
de Platon", Tel Quel, no. 32, p.12 ft., и no.33, p.38 ff. Тот же образ можно
обнаружить и в "Политике": Добродетель в качестве отца закона, сам закон и
различные установления. Добродетельные установления являются копиями; но они
становятся симулякрами, когда чинят насилие над законом или узурпируют его,
избегая Добродетели.
3. Другое является фактически не только дефектом, который затрагивает образы;
оно само возникает в качестве возможной модели, которая противоположна хорошей
модели Того же Самого. См.: Теэтет, 176 е;
Тимей, 28 b.
4. См.: Государство, 10:602 а и Софист, 268 а. 5. X. Audouard показал, что
симулякры "являются конструкциями, которые включают в себя точку зрения
наблюдателя таким образом,
240 Ж. Делез
что иллюзия возникает в каждой точке, в которой может быть обнаружен
наблюдатель... Она возникает не реально или в статусе не бытия, на котором
поставлен акцент, а скорее появляется в слабой бреши, слабом искажении реального
образа, которое исходит из позиции, занимаемой наблюдателем, и делает возможным
установление симулякра - работа софиста". "Le Simulacre", Cahiers pour
1'Analyse, no.3
6. В отношении Гегеля Альтюссер пишет: "Цикл циклов, сознание не имеет
единственного центра, который определяет его: здесь должны быть циклы с другими
центрами, децентрированные циклы, для того, чтобы центр сознания подвергался
действию их силы,- центр сознания должен быть ими предопределен...". Pour Marx
(Paris: Maspero, 1970), р.101.
7. По современному произведению искусства и по Джойсу, в частности, см.: Umberto
Eco, 1'Oeuvre ouverte (Paris Seuil, 1965). По процессу возникновения
дивергентных серий и способу, при котором они резонируют и коммуницируют в
глубине хаоса, см. глубокие комментарии В. Гомбровича, сделанные им в
предисловии к своему роману "Космос".
8. См.: Бланшо (Blanchot, "Le Rire des dieux", La Nouvelle Revue Francaise, July
1965): "Универсум, в котором образы перестают быть вторичными по отношению к
модели, в котором обман устраняет какие-либо претензии на истину и в котором в
конечном счете не существует более оригинала, а только вечные мерцания и
сверкания, где источник исчезает в ослепительных отклонениях и возращениях,
является рассеянным универсумом" (р.103).
9. По ту сторону добра и зла, аф.289. (Мы использовали изд. Ф. Ницше Сочинения в
2 томах.- Т.2.- М.,1990, С.400. - Прим. переводчика.)
10. О сдержанном отношении греков и в особенности Платона к идее вечного
возврата см.: Charles Mugler, Deux themes de la cosmologie greque (Paris:
Klincksieck, 1953).
11. Пьер Клоссовски, Pierre Klossowski, Un si funeste desir (Paris:
Gallimard, 1963), p.226. См. также р.216-218, где Клоссовски комментирует 361
афоризм "Веселой науки": "удовольствие от симулякра, его взрывная сила,
загоняющая так называемый характер на глубину и гасящая его".

Жиль Делез
ЛУКРЕЦИЙ И НАТУРАЛИЗМ

Вслед за Эпикуром Лукреций определяет спекулятивную и практическую цель
философии как "натурализм". Значение Лукреция для философии связано с этим
двояким определением.
Произведения Природы неотделимы от разнообразия, которое для них является
основополагающим. Но мыслить различное как различное - сложная задача, где, по
Лукрецию, терпели неудачу все предшествовавшие философы1. В нашем мире
естественное разнообразие проявляется тремя способами, которые перекрещиваются:
разнообразие видов, разнообразие особей, принадлежащих одному и тому же виду, и,
наконец, разнообразие частей, составляющих отдельную особь. Специфичность,
индивидуальность и разнородность. Нет мира, который не проявлялся бы в
разнообразии своих частей, своих связей, своих очертаний и тех видов, которыми
он населен. Нет особи, которая была бы абсолютно идентична другой особи; нет
теленка, которого не узнала бы собственная мать, нет раковины или зернышка
пшеницы, которые были бы неразличимы. Нет тела, которое было бы составлено из
однородных частей, нет травинки, нет капли воды, которые не заключали бы в себе
разнообразия материи, разнородности элементов, из которой каждый животный вид, в
свою очередь, не смог бы выбрать ту пищу, которая ему подходит. В этом и
заключается то разнообразие миров, на которое существует три точки зрения: миры
неисчислимы, виды часто различны, иногда схожи, либо всегда состоят из
разнородных элементов2.
На каком основании делается такой вывод? Природа Должна мыслиться как принцип
разнообразия ее творений. Но принцип создания разнообразия имеет смысл только в
случае, если он не соединяет свои собственные элементы в единое целое. В этой
педантичности не стоит усматривать круга, как будто бы Эпикур и Лукреций хотели
всего лишь сказать, что принцип различий должен быть различным сам По себе.
Тезис Эпикура совсем другой: Природа как творец разнообразного не может быть
лишь бесконечной суммой,
Ж. Делез
то есть суммой, которая не охватывает своих собственных элементов. Нет такого
сочетания, которое могло бы охватить все элементы природы одновременно, всего
мира или целой вселенной. Фюэис не является определением Единого, Бытия или
Целого. Природа не образует единого целого, она рассеяна везде. Законы природы
(в противовес законам судьбы) отпускаются частями и не суммируются. Природа - не
определяющее, а соединяющее начало, она выражается через "и", а не через "есть".
Одно и другое: чередования и сплетения, сходства и различия, силы притяжения и
силы отталкивания, малейшие нюансы и неожиданные огрубления. Природа - плащ
Арлекина, весь сотканный из пустоты и тел, тела и пустот, сущих и небытия; из
антонимичных пар, в которых одно ограничивает другое. Постоянно пополняемая
неделимыми частями, подчас сходными, подчас различными, природа - это, конечно
же, сумма, но не единое целое. С Эпикуром и Лукрецием начинается подлинное
благородство философского плюрализма. Мы не увидим противоречия между гимном
Природе-Венере и плюрализмом, являющимся существенным элементом этой Философии
природы. Природа - это власть, но власть, благодаря которой вещи существуют
раздельно, не склеиваясь все вместе, не соединяясь в сочетание, тождественное им
всем сразу, или способное их всех выразить одновременно и адекватно. Лукреций
упрекает предшественников Эпикура за мысли о Бытии, Едином и Целом. Эти
концепции - мании рассудка, спекулятивные формы веры в fatum, теологические
формы ложной философии. Философия Природы - это антиспиритуализм и плюрализм,
свободная мысль и мысль свободных.
Предшественники Эпикура идентифицировали принцип Единого с принципом Целого. Но
что такое этот один, если не обреченный на смерть и подверженный тлению объект,
если считать его произвольно изолированным от всего другого? И что составляет
целое, если не такое конечное сочетание, полное дыр, по отношению к которому
произвольно считают, что оно вбирает в себя все элементы суммы? В обоих случаях
не понимают разнообразия и его творений. Принято выводить различное исходя из
единого, полагая, что нечто неизвестное может родить неизвестное, стало быть,
нечто рождается из ничто3. Либо выводят различное исходя из целого, полагая, что
элементы, составляющие это целое, суть противоположности, способные
трансформироваться из одних в другие: это - другой способ утверждения того, что
вещь производит другую, изменяя свою природу, и что нечто рождается из ничто. В
связи с тем, что
243 Лукреций и натурализм
философы-антинатуралисты не пожелали отдать часть пустоте, пустота поглотила
все. Их Бытие, Единое и Целое всегда поддельны и неестественны, всегда тленны и
шатки, всегда сомнительны и хрупки. Они предпочли бы сказать: "бытие есть ничто"
скорее, чем признать, что есть сущности и есть пустота, простые сущности в
пустоте и пустота в сложных сущностях4. Философы подменили многообразием
различий тождественное и противоречивое, а часто и то, и другое одновременно. Не
тождество, не противоречия, а сходства и различия, составления и расчленения,
"сцепления, уплотнения, удары, встречи, движения, благодаря которым создаются
все вещи"5. Согласования и разделения - такова Природа вещей.
* * *
Натурализм нуждается в тщательно структурированном принципе причинности, который
позволит считать создание разнообразия как составляющего такие различные
сочетания, которые не суммировали бы элементы Природы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54