Характеристики предметов,
описывающие способ их бытия, появляются только в рефлексии над жизнью и дают
предметам новое измерение, ускользающее от естественной установки63. В
добавление к quid предметов, которое прежде всего интересует естественную
установку, рефлексивная установка требует рассмотрения "как": как предметы даны
и что значит быть предметом64.
В сознании мы обнаруживаем само бытие в форме noemata. Поэтому нам совершенно не
нужно задавать те вопросы, которые простая теория познания задавать обязана: как
и посредством чего в познавательной жизни мы достигаем знания о бытии, и
существуют ли те предметы, которые мы познаем? Нашей проблемой теперь становится
сам смысл бытия в каждом специальном случае.
Мы упомянули о разнообразных модусах предметности объектов различных регионов.
Теперь мы видим, что эта идея приобретает еще большую глубину. Предметы
различных регионов имеют специфический способ существования. Существование - не
пустой термин, который был бы безотносительно приложим ко всем видам бытия.
Таким образом, сущности не являются единственным принципом различения объектов,-
следует также рассмотреть способ существования объектов. Предвосхищая эти
выводы, мы хотели в начале данной работы обратиться к самому принципу
натурализма с тем, чтобы выявить определенную идею существования, которую он
выражает. Итак, проблема бытия возникает вместе с проблемами конституции.
Анализировать структуру предмета - значит следовать направленным на него
интенциям жизни, смыслу, придаваемому предмету этими интенциями. Существование -
это только способ, в котором сознание встречает свои объекты, или роль, которую
последние играют в конкретной жизни созна-
119 Философская интуиция
ния, ибо исток бытия находится в жизни. Следовательно, noemata (т. е. "то, что
представляется как представленное", "желается как желаемое"), неотделимые65 от
дающего им смысл ноэзиса, помогают прояснить роль, которую играют различные
категории объектов в конкретной жизни сознания. Ноэтико-ноэматические дескрипции
структуры предметов - важнейшая задача феноменологии - имеют исключительно
онтологическую ценность, выходя далеко за пределы целей и задач простой теории
познания. На самом деле теория и критика познания являются лишь следствием и
приложением этой фундаментальной онтологии.
Существует и другой способ, делающий феноменологию конституциональных проблем
чем-то большим, чем теория познания. Однако Гуссерль осознанно этого способа
никогда не придерживался, если, по крайней мере, буквально следовать его
философии.
Разумеется, теория познания, понятая как анализ познавательной жизни, не
исчерпывает всей жизни.
Мы уже показали, что в Logischie Untersuchungen теоретическая жизнь получает
привилегированное положение. Мы видели также, что акты оценки, воли, etc. во
всех своих формах основаны на репрезентации. Такое преимущество теории,
отмеченное Logische Untersuchungen, никогда всерьез не отвергалось. Но в этом
отношении Ideen представляют определенный прогресс: здесь говорится о том, что и
нетеоретические акты также конституируют предметы и имеют новую, нередуцируемую
онтологическую структуру. Эти акты, как и акты суждения и репрезентации,
являются "объективирующими". В начале нашей работы, когда речь шла об
интенциональности, мы уже получили и детально рассмотрели эти положения. Теперь
же возвращаемся к ним для того, чтобы показать, как они увеличивают
плодотворность феноменологии и выводят ее за границы теории познания.
Все акты вообще являются также "объективирующими", независимо от того, являются
ли они аффективными актами или актами воли, и все они конституируют предметы
оригинальным способом. Они - суть необходимые источники различных регионов
бытия, а поэтому также - соответствующих онтологии. Например, акт ценностного
отношения конституирует аксиологический объект [Cegensiandlichkeit], отличный от
мира простых вещей и принадлежащий к другому региону бытия66.
Новые характеристики, которые несут в себе эти акты, ни в коем случае не есть
новые свойства, оставляющие
120 Э. Левинас
предмет на том же самом уровне существования. Они принадлежат к совершенно иному
"измерению смысла"67. Они конституируют не
новые определения вещей как просто вещей, но ценности вещей... красоту и
безобразие, произведения искусства, машины, книги, действия [die Нап-diung],
поступки [die Tat], etc.68
Таким образом, теоретические истины дополняются истинами практическими и
аксиологическими69. И гуссерлевская концепция истины позволяет это легко понять.
Поскольку истина сущностно принадлежит не суждению, а интуитивной
интенциональности, то и наше взаимодействие с миром полезного и практическими
ценностями заслуживает рассмотрения с точки зрения истины. Только в этом случае
мы имеем дело со специфической интуицией, которая, как было замечено в 4-й и 5-й
главах, не является больше актом теоретического созерцания. Вступать в
соприкосновение с миром ценностей - вовсе не означает познавать его
теоретически70. Существование ценности - способ ее данности жизни - не имеет той
же самой онтологической структуры, что и бытие, теоретически представленное.
Не только феноменология познания, но и феноменология сознания вообще стремится
прояснить эти способы существования с помощью возвращения к происхождению
предметов в жизни и анализа конституирования предметов в сознании71.
Однако несмотря на гетерогенность конституции подобных предметов и конституции
предметов теоретического сознания последние все же должны оставаться базисом
первых72. В этом отношении Ideen вполне согласуются с положениями Logische
Untersuchungen. Мы отметили привилегированную роль феноменологии материальных
вещей, что, в сущности, выражает факт первичности теории.
Но такой приоритет теоретического сознания для Гуссерля представляется еще более
глубоким. Хотя смысл существования (или, говоря языком Гуссерля, предметность)
различается в зависимости от категории предметов и каждая такая категория
конституирована отличающимся от других способом, теоретическое полагание,
которое Гуссерль называет доксическим тезисом, всегда включено в тот акт, в
котором эти различные предметы полагаются как существующие. "Полагающий акт
полагает [ein posltionaler Akt setzt}, но, каково бы ни было качество этого
полагания, оно также будет доксическим"73. Доксический тезис - это элемент
интенциональности, который мыслит объекты как существующие. По причине того, что
любой акт сознания уже
121 Философская интуиция
включает в себя доксический тезис, объекты этих актов - ценности, полезные
предметы, эстетические объекты - существуют. Это утверждение Гуссерля
показывает, что для него понятие существования остается тесно связанным с
понятием теории, с понятием знания, несмотря на все элементы в его системе,
которые, как кажется, делают понятие существования более богатым, чем просто
данность объекта созерцающему сознанию. Мы попытались выделить эти элементы,
иногда выходя за пределы буквального прочтения Гуссерля. Однако Гуссерль
считает, что мы имеем доступ к предметам как существующим - лишь поскольку
познаем их теоретически. Роль, которую играет доксическое полагание, позволяет
заметить, что в определенном отношении феноменология Гуссерля не свободна от
теории познания. Подобное ограничение уменьшает возможности и ценность
утверждения о том, что все акты сознания являются "объективирующими", что все
они конституируют бытие. Здесь, кстати, можно обратить внимание и на
определенного рода догматизм: сопоставление без надлежащего оправдания
теоретической, практической и аффективной жизни, которое придерживается
классификации, унаследованной от традиционных антропологии и психологии. В любом
случае конкретные феноменологические анализы, детально проведенные Гуссерлем,
почти все принадлежат исключительно феноменологии знания.
Размышления общего характера, приведенные ранее, уже показали нам важный
философский интерес, заключенный в гуссерлевском исследовании сознания, и
онтологический статус поднимаемых в нем проблем. Мы также обратили внимание на
исключительную роль, отведенную Гуссерлем рефлексии: задача рефлексии - быть
философской интуицией.
Теперь нам предстоит охарактеризовать философскую интуицию более
непосредственно, чем мы и займемся, избегая пока упоминаний о феноменологической
редукции, которая, по Гуссерлю, только и вводит в сферу феноменологии. Хотя
философская интуиция и тождественна интуиции над "феноменологически
редуцированным" сознанием, мы отложим пока рассмотрение феноменологической
редукции для того, чтобы затем возвратиться к нему: это будет сделано с целью
выяснить значение феноменологической редукции для философии Гуссерля в целом.
"Феноменологический метод движется исключительно среди актов рефлексии"74.
Eriebnisse переживается, и его существование состоит в факте бытия осознанным.
Однако жизнь не является для себя своим собственным объектом,
122 Э. Левинас
осознанным в опыте с помощью простого факта бытия. Жить и рассматривать жизнь
как объект - не одно и то же75. Тем не менее по своей природе сознательная жизнь
не может быть только переживаема, но может также стать объектом сознания, после
того как она модифицируется определенным способом, который переведет ее из
нерефлексивного в рефлексивное состояние76. Такая трансформация возможна только
через обращение сознания к самому себе, которым Гуссерль оправдывает
употребление термина "рефлексия"77.
Под рефлексией Гуссерль понимает "все модусы схватывания имманентного опыта"78.
Поэтому рефлексия включает в себя "акты, в которых поток жизни вместе со всеми
своими многочисленными обстоятельствами (различными моментами переживания и
интенциями) становится с очевидностью различенным и доступным анализу"79.
Последняя цитата демонстрирует интуитивный характер актов рефлексии: предмет
рефлексии дан сознанию "в себе", сознание "в себе" становится самому себе
данным. Видно также, что существуют многообразные модусы внутренней интуиции:
восприятие - не единственный рефлексивный интуитивный акт. Акт рефлексии может
иметь место и в воспоминании, воображении или вчувствовании80. Поэтому общая
теория интуиции приложима также и к рефлексии. Мы снова находим здесь
параллелизм воображения и памяти и исключительную, привилегированную роль
восприятия. Истина есть адекватность мысли как чисто означивающей интенции
предмету, данному в интуиции, схватывающей предмет во всей его конкретности, "в
персонификации".
Однако имманентная интуиция< рефлексия, имеет привилегированный характер в
сравнении с интуицией, направленной на внешний мир. Это связано с характером
адекватности, который, как мы это пытались показать, имеет основание в способе
существования предмета рефлексии, то есть сознания. Характер адекватности
позволяет признать бытие сознания абсолютным. В Logische Untersuchungen81
Гуссерль, разбирая интуицию вообще, выделяет различные степени ее полноты,
живости и действительного содержания. Очевидно, что внешнее восприятие по своей
природе неспособно осуществлять в себе все три характеристики в их высшей
степени. Мы видели, что внешние объекты всегда даны вместе с горизонтом чисто
мнимых моментов. Внешнее восприятие может иметь живость, но вся полнота
интенционального предмета, очевидно, не может быть реализована в нем82. Только
внутренняя интуиция представляет идеал адеквации. Только она имеет перед собой
предмет весь и
123 Философская интуиция
сразу83. Вследствие темпорального характера сознания и того факта, что предметы
рефлексии постоянно впадают в прошлое84, определенная неадекватность присуща
также имманентному восприятию. Но эта неадекватность для Гуссерля - совершенно
иного типа, чем неадекватность85 внешнего восприятия. Как мы уже показали86,
между адекватностью внутреннего восприятия и неадекватностью восприятия внешнего
лежит бездна87.
Рефлексия полагается как акт, в котором сознание становится для самого себя
эксплицитно ясным. Необходим ли теперь вопрос о том, откуда рефлексия получает
право постигать жизнь сознания такой, какая она есть? Все философское значение
рефлексии состоит в том, что она позволяет понять нашу жизнь и ее мир такими,
какими они предшествуют рефлексии88. Таким образом, если переживание открывается
только после его рефлексивной модификации, то перед нами - лишь модифицированные
структуры сознания, но никак не жизнь в ее первичной форме. Поэтому для того
чтобы решить, может ли феноменология постигать жизнь вообще или только
рефлексивную жизнь89, нам необходимо внимательно рассмотреть акты рефлексии.
Под влиянием рефлексии жизнь действительно модифицируется. Во-первых, сам факт
рефлексии сообщает жизни характер объекта рефлексии. Поэтому становится
оправданным сомнение - "не трансформируется ли при этом переживание,
подвергаемое воздействию рефлексии, в нечто отличное toto соеlо"90. Кроме того,
жизнь сознания имеет свою длительность, а рефлексивные акты способны
воспринимать только настоящий момент, настоящее волнение жизни, Urimpression, в
то время как другие моменты уже тонут в прошлом, либо только намечаются в
будущем. Даже непосредственные прошлое и будущее воспринимаются только
посредством актов "ретенции" или "протенции", специфических актов рефлексии, с
которыми связаны память и восприятие91. Но несомненность cogito, имеющая
основание в способе бытия жизни (что обсуждалось нами во 2-й главе), кажется,
принадлежит только восприятию настоящего момента, в то время как в отношении
данных ретенции допустимо сомнение. Итак, под действием рефлексии феномены
испытывают качественную модификацию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54