она и в самом деле будто колебалась: она была мужчиной, была жен
щиной, она знала тайны, разделяла слабости обоих. Ужасное, двусмысленней
шее положение. В утешительном неведении ей было отказано наотрез. Она бы
ла как листик на ветру. И неудивительно, что, сравнивая один пол с другим, в
каждом находя досаднейшие пороки, не зная, к какому сама она принадлежит,
она уже готова была крикнуть, что лучше она вернется в Турцию, к цыганам, к
огда якорь с громким всплеском упал в море, паруса повалились на палубу и
она заметила (она так углубилась в свои мысли, что несколько дней вообще н
ичего не замечала), что корабль стал на якорь у берегов Италии. Капитан тот
час послал к ней смиреннейше просить сопровождать его на берег в шлюпке.

Воротясь наутро, она растянулась в кресле под навесом и тщательнейшим об
разом подобрала вокруг лодыжек юбку.
«Пусть мы в сравнении с ними бедны и темны, Ц думала он, продолжая фразу, б
рошенную накануне неоконченной, Ц и уж каким только не оснащены они ору
жием, а нам-то и грамоте не полагается знать (из этих вступительных слов у
же ясно, что за ночь произошло кое-что, приблизившее Орландо к женской пси
хологии: она рассуждала скорей по-женски, чем по-мужски, притом с известн
ым удовлетворением), а вот поди ж ты Ц они срываются с мачт…» Тут она широ
ко зевнула и погрузилась в сон. Когда она проснулась, корабль под легким в
етерком шел у самого берега, и деревушки по крутому краю, казалось, чудом с
него не сваливались, удержанные где скалой, где мощными корнями древней
оливы. Запах апельсинов с несчетных, увешанных плодами деревьев стекал н
а палубу. Дельфины веселой синей стайкой били хвостами и высоко взлетали
из воды. Простирая руки (руки, она заметила, не обладали столь роковым воз
действием, как ноги), она благодарила Небеса, что не гарцует сейчас на боев
ом скакуне по Уайтхоллу и даже никому не выносит смертный приговор. «Сто
ит, Ц думала она, Ц облечься в бедность и невежество, темные покровы жен
ственности; стоит другим оставить власть над миром, не жаждать воинских
почестей, не домогаться славы; вообще расстаться со всеми мужскими желан
иями, если зато полнее сможешь наслаждаться высшими благами, доступными
человеческому духу, а это, Ц сказала она вслух, как с ней всегда водилось
в минуты сильного волнения, Ц а это созерцание, одиночество, любовь».
Ц Слава Богу, я женщина! Ц воскликнула она и чуть было не впала в крайнюю
глупость Ц нет ни в мужчинах, ни в женщинах ничего противнее, Ц а именно
гордость своим полом, но тут она запнулась на странном слове, которое, как
ни старались мы его поставить на место, пролезло-таки в заключение после
дней фразы: Любовь. «Любовь», Ц сказала Орландо. И тотчас же Ц до того она
прыткая Ц любовь приняла человеческий облик: до того она нахальна. Друг
ие понятия Ц пожалуйста, могут оставаться абстрактными, голыми, а этой н
епременно подавай плоть и кровь, юбки и мантильку, лосины и камзол. И поско
льку все возлюбленные Орландо раньше были женщины, то и сейчас из-за пост
ыдной косности человеческой природы, не спешащей навстречу условностя
м, хотя Орландо стала женщиной сама, предмет ее любви все равно была женщи
на; ну а сознание принадлежности к тому же полу лишь углубляло и обострял
о былые ее мужские чувства, только и всего. Тысячи тайн и намеков теперь дл
я нее прояснились. Высветлилась разделяющая оба пола тьма, кишащая всяче
ской нечистью, и, если что-то есть в словах поэта о правде и красе
Имеются в виду заклю
чительные строки «Оды греческой вазе» Джона Китса (1819):
«Краса Ц где правда, правда Ц где краса!
Вот знанье все и все, что надо знать».
(Перевод И.А.Лихачева.)
, ее теперешнее увлечение в красе наверстывало все, что потеряло на
подтасовке. Наконец-то, поняла Орландо, она узнала Сашу, всю как есть, и в пы
лу открытия, в погоне за обретенным наконец-то сокровищем, она так забыла
сь, что будто пушечный гром грянул у нее над ухом, когда мужской голос прои
знес: «Разрешите, сударыня», мужская рука подняла ее на ноги и мужские пал
ьцы с трехмачтовым парусником, вытатуированным на среднем, указали ей на
горизонт.
Ц Скалы Англии, сударыня, Ц сказал капитан и поднял указующую длань в з
нак салюта. Снова Орландо вздрогнула, еще сильнее даже, чем тогда, в тот пе
рвый раз.
Ц Господи Иисусе! Ц крикнула она.
К счастью, зрелище родных берегов после долгой разлуки извиняло и крик э
тот, и эту дрожь, не то Орландо нелегко было бы объяснить капитану Бартолу
су сложные, противоречивые, вскипевшие в ее груди чувства. Ну как ему расс
кажешь, что она, дрожащей рукой теперь опершаяся на его руку, прежде была п
ослом и герцогом? Как объяснишь, что она, лилией красующаяся в складках ше
лка, сносила головы с плеч и леживала с уличными девками среди тюков в трю
мах пиратских кораблей летними ночами, когда цвели тюльпаны и шмели гуде
ли над Уоппинг-оулд-стеэрс? Она и себе-то не могла объяснить, почему она та
к вздрогнула, когда рука морского капитана ей указала на утесы Британски
х островов.
Ц Артачиться и уступать, Ц бормотала она, Ц как это дивно, ловить и доби
ваться Ц как это достойно, осмыслить и понять Ц как благородно.
Ни одно из этих словосочетаний ей не казалось неуместным, и однако, по мер
е приближения меловых утесов, она все больше себя чувствовала виноватой
, обесчещенной; нецеломудренной, что в человеке, прежде ни на секунду не за
думывавшемся о подобных материях, пожалуй, и странно. Ближе, ближе надвиг
ались утесы, и вот были уже видны невооруженным глазом повиснувшие на их
полувысоте сборщики морского укропа. И пока она на них глядела насмешлив
ым эльфом, который вот-вот подберет юбки и улизнет, их заслоняла Саша Ц у
траченная, незабытая, в чьей реальности она вдруг заново убедилась, Ц Са
ша кривлялась, гримасничала и самым непочтительным жестом указывала на
утесы и сборщиков укропа; и когда матросы затянули: «Прощайте, милые испа
нки, и вспоминайте нас», слова эти печалью отозвались в сердце Орландо, и о
на подумала, что при всей обеспеченности, довольстве, покое и высоком пол
ожении, которые сулила ей эта высадка (ведь уж конечно она подцепит каког
о-нибудь принца крови и будет через него править половиной Йоркшира), есл
и ей зато придется подчиняться условностям, унижаться, кривить душой, от
рекаться от своей любви, стреноживать свои члены, поджимать губы и прику
сывать язык, лучше уж, не сходя с корабля, тотчас отправиться в обратный пу
ть, к цыганам.
Над невнятицей этих чувств, однако, вдруг поднялся некий образ, подобный
гладкому, беломраморному своду, который Ц реальность ли? химера? Ц был т
ак приманчив, что она тотчас прилепилась к нему разгоряченною мечтой, ка
к вот дрожащий рой стрекоз жадно облепляет укрывший прихотливое растен
ие стеклянный купол. Его форма необъяснимой прихотью фантазии тотчас ей
привела на память давнее, застрявшее: просторный лоб того, у Туитчетт в го
стиной, который тогда сидел, писал или, нет, скорей смотрел Ц не на нее, кон
ечно: ее-то, в нынешней оснастке, он тогда не видел; впрочем, она и мальчиком
была очень даже недурна, кто спорит, но мысль о нем, по своему обыкновению,
едва взойдя, как вставший над бурливым морем месяц, тотчас окуталась сер
ебряным наметом тишины. И ее рука (другая оставалась во владении капитан
а) сразу потянулась к груди, где была надежно упрятана поэма. Она будто тал
исмана коснулась. Всех этих глупостей, свойственных полу Ц ее полу, Ц ка
к не бывало; она помышляла теперь только о поэтической славе, и гулкие стр
оки Марло, Шекспира, Бена Джонсона и Мильтона уже звенели и переливались,
будто золотой колокол раззвенелся в соборе ее души. Образ же мраморного
купола, который ее глаза различали сперва так смутно, что он ей привел на п
амять лоб поэта и так некстати притянул еще целую стайку непрошеных идей
, был не химера, но реальность; и, покуда корабль бежал под попутным ветерк
ом по Темзе, образ этот, со всеми причиндалами, уступил место действитель
ности и оказался не чем иным, как вставшим среди леса белых шпилей куполо
м огромного собора.
Ц Собор Святого Павла, Ц раздался голос капитана Бартолуса у нее над ух
ом. Ц Лондонский Тауэр, Ц продолжал он. Ц Гринвичский госпиталь, воздв
игнутый в память королевы Марии ее супругом, покойным королем Вильгельм
ом III Король В
ильгельм III правил с 1689 по 1702 г. Королева Мария умерла в 1694 г.
. Вестминстерское аббатство. Здания Парламента.
И покуда он говорил, каждое из этих прославленных строений вставало пере
д ней. Было ясное сентябрьское утро. Мириады мелких суденышек сновали ме
ж берегов. Более веселое, более увлекательное зрелище редко когда являло
сь взору возвращающегося путешественника. Орландо, вся недоуменное вни
мание, замерла на палубе. Глаза ее, за столько лет приглядевшиеся к дикарс
тву и природе, не могли не упиваться городскими видами. Итак, это был собор
Святого Павла, который мистер Рен построил, пока ее не было
Сэр Кристофер Рен (1632 Ц
1723) Ц архитектор, который после Великого лондонского пожара (1666) отстроил г
ород. Над возведением собора Святого Павла он работал с 1675 по 1710 г.
. Вот золотая шевелюра взметнулась над колонной, и капитан Бартолус
, тут как тут, сообщил, что это «Монумент»
«Монумент» был воздвигнут в 1671 Ц 1677 гг. по чер
тежам Рена в память о Великом пожаре. Это дорическая колонна с каннелюра
ми, увенчанная огромной золоченой сверкающей вазой.
; в ее отсутствие тут разразилась чума, пожар, сказал он. Как она ни сд
ерживалась, из глаз у нее брызнули слезы, впрочем, она вспомнила, что женщи
не полагается плакать, и уже их не стеснялась. Здесь, думала она, был тот ве
ликий карнавал. Здесь, на месте шумящих вод, стоял королевский павильон. З
десь впервые увидала она Сашу. Здесь где-то (она заглядывала в искрящиеся
волны) все, помнится, любили смотреть на ту мороженую торговку с яблоками
в подоле. Вся эта роскошь, тленность Ц все миновало. Миновала и черная ноч
ь, и страшный ливень, и жуткий вой потопа. Где, кружась, метались желтые льд
истые громады, унося обезумевших бедолаг, плыл теперь лебединый выводок
Ц высокомерно, стройно, величаво. Сам Лондон, с тех пор как она его видела,
совершенно изменился. Тогда, ей вспоминалось, здесь теснились черные, на
супленные домишки. Головы мятежников скалились с пик Темпл-Бара. От булы
жных мостовых разило отбросами. А сейчас на их корабль смотрели с берего
в широкие пролеты чистых улиц. Нарядные кареты, запряженные сытыми лошад
ками, стояли у дверей домов, всеми эркерами своими, зеркальными окнами и н
адраенными кольцами свидетельствовавших о благоденствии, почтенности
, достоинстве хозяев. Дамы в цветистых шелках (она прижала к глазам подзор
ную трубу капитана) ступали по высоким тротуарам. Горожане в расшитых ка
мзолах нюхали табак на уличных углах, под фонарями. Окинув взглядом дрож
ащую на ветру пестроту вывесок, она наскоро составила представление о ше
лках, духах, платках, табаках, золоте, серебре и перчатках, которые продава
лись в лавках. Пока корабль проплывал мимо Лондонского моста, она успела
заглянуть в окна кофеен, где, по случаю хорошей погоды Ц больше на балкон
ах, привольно сидели почтенные граждане и перед ними стояли фарфоровые б
люда, рядом лежали глиняные трубки и кто-нибудь один читал вслух газету, т
о и дело прерываемый смехом и замечаниями остальных. Это там таверны, умн
ики, поэты? Ц спрашивала она капитана Бартолуса, который ей любезно сооб
щал, что как раз сейчас, если она поворотит голову чуть левей и поглядит по
направлению его указательного пальца, то Ц корабль шел мимо «Дерева Ка
као» Знамен
итый литературный клуб, открытый в начале XVIII в. в кофейне с этим названием.

, где Ц ага, он самый Ц мистер Аддисон пил кофе; «двое других господ
Ц вон там, сударыня, чуть правей, значит, от фонаря, один горбатенький так
ой, другой совсем как вы да я, Ц так это, значит, мистер Поп и мистер Драйде
н Капитан, к
онечно, обознался, в чем можно убедиться, заглянув в любой литературный с
правочник; но это такая трогательная ошибка, что мы ее не станем исправля
ть. (Прим, автора.)
Джозеф Аддисон (1672 Ц 1719) Ц критик, эссеист, издатель. Нет нужды повторять эт
и высказывания, ибо они слишком хорошо известны и вдобавок все содержатс
я в печатных его трудах. (Прим, автора.)
Джон Драйден (1631 Ц 1700) Ц лирик, сатирик, драматург.
Александр Поп (1688 Ц 1744) Ц поэт, переводчик Гомера, издатель, сатирик. Был гор
бат.
, оно, конечно, жалко их, Ц присовокупил капитан, под этим разумея, чт
о они католики, Ц однако господа толковые», Ц заключил он и зашагал кор
мой, дабы приглядеть за высадкой.
Ц Аддисон, Драйден, Поп, Ц повторяла как заклинание Орландо. На минуту е
й представились горы над Бурсой, в следующую минуту она ступила на родну
ю землю.
Но тут-то Орландо пришлось понять, что самая неистовая буря чувств бесси
льна перед железной непреклонностью закона, настолько тверже он камней
Лондонского моста и пушечных неумолимей жерл. Едва она вернулась к себе
домой в Блэк-фрайерз, один за другим чиновники с Боу-стрит
На Боу-стрит находится гла
вный уголовный полицейский суд, носящий то же название.
и прочие блюстители порядка ее уведомили, что она ответчица по трем
искам, вчиненным ей за время ее отсутствия, и еще по ряду дел, отчасти из ни
х проистекающих, отчасти с ними смежных. Главные обвинения против нее бы
ли: 1) что она умерла и посему не может владеть какой бы то ни было собственн
остью; 2) что она женщина, что влечет за собою приблизительно таковые же по
следствия; 3) что она английский герцог, женившийся на некоей Розине Пепит
е, танцовщице, и имеет от нее троих сыновей, каковые по смерти отца предъяв
или свои права на наследование всего имущества усопшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32