У Тайсона создалось впечатление, что Келли излагает события прошлой недели, настолько точен был его рассказ. Он проследил за поведением присяжных и заметил, как тройка старых вояк – Мур, Макгрегор и Бауэр – одобрительно перешептывается между собой. Правда, в пользе этого обсуждения он очень сомневался.
– Выходит, что на деревенском кладбище оставались лейтенант Тайсон, Ричард Фарли и Гарольд Симкокс? – уточнил защитник.
Не успел Келли сказать «да», как встал Пирс и выплеснул накопившееся раздражение:
– Ваша честь, если позволит суд... Я чрезвычайно терпеливо выслушивал все, что прозвучало здесь для смягчения приговора или что могло бы быть причислено к смягчающим вину обстоятельствам.
Спроул вопрошающе посмотрел на Корву:
– Мистер Корва?
Корва сердито ответил, но главным образом не судье, а ненавистному Пирсу:
– Ваша честь, цель данного показания – как можно точнее определить душевное состояние подсудимого, или его намерения, или условия, создавшиеся в то время. И хотя обвинение протестует, я уверяю суд, что мистер Келли расскажет эту историю, даже если ему придется просидеть здесь всю следующую неделю, пока я буду отвечать на возражения обвинителя. Лейтенант Тайсон осужден, и я здесь для того, чтобы представить на суд присяжных любую, касающуюся данного дела деталь, чтобы был вынесен соответствующий приговор. Я хочу, чтобы присяжные как можно больше узнали о лейтенанте Тайсоне и о том, что произошло в госпитале Мизерикорд, перед тем как голосовать.
Спроул задумчиво пожевал губами.
– Я разрешаю вам продолжить, мистер Корва, но настоятельно рекомендую не пытаться на этом заседании снова заслушать дело лейтенанта Тайсона.
Корва приблизился к свидетелю.
– Слышали ли вы, что лейтенант Тайсон отдал приказ расстрелять крестьян, хоронивших мертвых?
– Да.
– А сейчас... я бы хотел узнать ваше мнение, мистер Келли... – Корва настороженно посмотрел на Пирса. – И все же, зная лейтенанта Тайсона около восьми месяцев до этого инцидента, вы должны иметь свое мнение насчет того приказа.
– На первый взгляд, – рассуждал Келли, – приказ был противозаконный. Но его лейтенант отдал вроде как шутя. Он хотел подтрунить надо мной, Фарли и Симкоксом, потому что мы угрожали крестьянам и вообще вели себя бестактно. Я заметил, что лейтенант сердится на нас. Он, видимо, решил взять нас на пушку, а мы поддались. У нас не было никакого намерения стрелять в этих людей. Это был блеф по отношению к вьетнамцам. Лейтенант Тайсон отдал приказ, но никто не двинулся с места. Он не стал повторять его или пытаться силой заставить его выполнить. Чуть подождав, он сказал с сарказмом: «Ладно, герои, пошли» или что-то в этом духе.
– Обсуждали ли вы этот случай с кем-нибудь? К примеру, с Фарли? – Корва почесал за ухом.
Пирс резко встал, но, вспомнив слова судьи, опустился на место.
Корва повторил вопрос.
– Фарли всегда подводило чувство юмора. Но в данном случае он понял, что лейтенант Тайсон не хотел, чтобы мы расстреляли тех людей. Симкокс понял это. Он поделился со мной, когда мы ушли, что командир поступил очень мягко с косоглазыми, а Фарли, шедший рядом, в знак согласия кивнул.
– А теперь, если позволите, – он обвел взглядом присяжных, – я вернусь к другому инциденту, произошедшему в ноябре или в начале декабря. Я имею в виду кордонную операцию, проводимую ротой «Альфа» вместе с вьетнамской национальной полицией у деревни к югу от Куангчи. Помните эту операцию?
– Да. До этого мы совершали четыре или пять подобных вылазок. Что касается последней, то все шло по плану. На рассвете мы послали несколько отделений в деревню на разведку. Потом отделения отозвали назад, а спустя некоторое время приземлился огромный вертолет «Чинук» и из него вышли сорок или пятьдесят полицейских. Наши офицеры обменялись несколькими словами с их начальством по поводу отсутствия вражеской силы в деревне, а те уже вошли туда с обыском на предмет нахождения там политических кадров вьетконга, сочувствующих лиц и так далее.
– Каково ваше личное мнение по поводу такого вида помощи полиции Вьетнама?
Келли не терял самообладания.
– Все эти вещи настолько претили мне и другим ребятам из взвода, что порой вызывали отвращение. Национальная полиция обходилась грубо и жестоко с местным населением. Нам запрещали входить в деревни после ухода этих молодчиков, но даже проходя стороной, мы слышали, как из лачуг доносились крики.
– Крики? – притворялся наивным Корва.
– Да. Крестьян жестоко истязали. В основном пропускали разряды электрического тока через гениталии или же связывали жертву и опускали в воду на некоторое время, потом вынимали, и так несколько раз, пока человек не задыхался.
– Вот вы сказали, мистер Келли, что американцам запрещалось входить в деревню во время допроса и обыска населения, так?
– Правильно. Однако офицеры американских соединений имели доступ в деревни, когда требовалось обсудить тактические вопросы с командирами национальной полиции. И я, будучи радистом лейтенанта Тайсона, ходил вместе с ним.
– Как ваш командир относился к таким операциям?
– Он всегда противился тому, что американских солдат задействуют в подобных вещах, – глядя прямо в глаза адвокату, сказал Келли. – Однажды он даже написал меморандум командиру батальона, в котором выразил свое отрицательное отношение к поощрению этих зверств. После этого рота никогда больше не участвовала в совместных операциях.
– Что произошло в последний раз? – спросил Корва прокурорским тоном. – Я имею в виду ту облаву, которая привела к ссоре.
– Взвод лейтенанта Тайсона окружил деревню. С того места, где стояли мы, было хорошо видно, как полиция выстроила у колодца с десяток голых людей разного пола и возраста. Потом одного человека опустили в колодец. – Келли потупился; от неприятных воспоминаний по телу пробежала дрожь. – Это делалось с целью выявления шпионов вьетконга и мест их укрытия. Потом лейтенант Тайсон предложил сходить в деревню, потолковать с местным командиром. Он всегда это делал.
– Итак, вы пошли в деревню, – подгонял Келли адвокат.
– По дороге мы заметили Стивена Брандта, – выпалил Келли на одном дыхании.
Спроул поглядел в упор на Пирса, вскочившего с места с возгласом протеста, и, чтобы не обострять специфические отношения защитника и обвинителя, попросил Корву объяснить, как его вопросы влияют на смягчающие вину обстоятельства.
Корва напрягся, готовый дать отпор любым возражениям.
– Ваша честь, я задался целью продемонстрировать суду враждебные отношения между лейтенантом Тайсоном и свидетелем обвинения Стивеном Брандтом. Я намерен доказать, что заявление Брандта было явной ложью, строившейся на ненависти к командиру.
– Не слишком ли поздно, мистер Корва? – с усмешкой спросил Спроул.
Корва не унимался, продолжая твердить свое:
– Если я смогу через показания свидетеля продемонстрировать, что мистер Брандт питал ненависть к подсудимому, тогда я смогу продемонстрировать, что показания Брандта есть не что иное, как злопыхательство в адрес Бенджамина Тайсона, а это, в свою очередь, позволит присяжным увидеть показания Брандта в другом свете и вынести соответствующий приговор. Глаза Спроула округлились от неожиданности.
– Немного самоуверенно. Я не знаю истинную цель вашего участия в раскручивании этой истории, но тем не менее можете продолжать.
Пирс от негодования стукнул рукой по столу.
Корва переспросил Келли:
– Вы увидели мистера Брандта в деревне? А что он там делал?
– Надо сказать, что медики, офицеры могли заходить в деревни во время обыска и допросов. Когда мы увидели Брандта, Тайсон сказал, что хочет проследить за ним, потому что в руках у него был фотоаппарат. А национальная полиция строго-настрого запрещала фотографировать.
– А что же он фотографировал? – Корва передал в своем вопросе естественное любопытство присутствующих.
– В основном обнаженных женщин, подвергавшихся пыткам.
Корва терпеливо ждал возражений Пирса, но тот молчал.
– Продолжайте, мистер Келли.
Ведомый Корвой к цели – оправданию Тайсона, Келли как примерный ученик выполнял любые распоряжения адвоката.
– Лейтенант Тайсон заметил, что полиция смотрит сквозь пальцы на фотографирование Брандта. Более того, складывалось впечатление, что они относятся к нему весьма дружелюбно. Значит, закончив фотографировать, Брандт вместе с двумя полицейскими юркнул в хижину. Какое-то время мы с лейтенантом Тайсоном обсуждали их действия, а потом подкрались к этому дому. Стоявший на пороге полицейский преградил нам вход, но лейтенант Тайсон оттолкнул его, и мы вошли.
– И что вы, лично вы увидели там, мистер Келли?
Тайсон отвернулся от выступавшего Келли и перевел взгляд на застывшее лицо Стивена Брандта. Пока Келли отвечал, Тайсон не спускал с Брандта глаз.
– Я увидел трех голых женщин. Одна из них, свернувшись калачиком, рыдала в углу, а полицейский тащил ее за руку. Второй полицейский заставлял другую женщину делать ему феллацио, а третью – насиловал мистер Брандт.
Пирс вскочил с места с диким воплем, слившимся с криками неиствовавшей толпы. Некоторые повскакивали с мест, продолжая шумно переговариваться друг с другом. Тайсон встретился с Брандтом взглядом, но доктор трусливо отвернулся.
Полковник Спроул, сначала оторопевший от такого поворота дел, смотрел непонимающим взглядом на публику. Немного погодя, взяв себя в руки, он строго объявил:
– Если повторятся подобные выходки, я попрошу очистить зал суда. – Повернувшись к разъяренному Пирсу, судья махнул рукой: – Протест аннулируется. – И уже более спокойно обратился к Келли: – Мистер Келли, суд желает знать, как вы определили, что это был принудительный половой акт... а не нормальное занятие сексом?
Келли заморгал, озадаченный вопросом судьи.
– Я не вижу ничего нормального в групповом сексе, Ваша честь, хотя это, может быть, мои личные предрассудки. Что же касается вашего вопроса, то скажу следующее: мужчины видели тех женщин впервые, к тому же женщины плакали, все три, и опять же их возраст не позволял думать, что они добровольно пошли на такое непотребство. Это были очень молоденькие женщины, почти дети. Той, которую насиловал Брандт, на вид было не больше двенадцати-тринадцати лет. Даже принимая во внимание этнические особенности и раннее половое созревание восточных женщин, можно заключить, что они находились в весьма нежном возрасте. К тому же, когда мистер Брандт встал, я заметил кровь на его гениталиях и бедрах, у меня вдруг мелькнула догадка, что девушка, должно быть, была девственницей. Хотя, конечно, – почесал затылок Келли, – вполне вероятно, что половой акт совершался во время регул. Притом, Ваша честь, девочка выглядела так, словно ее отхлестали по щекам. Исходя из этого, Ваша честь, я сделал вывод, что стал свидетелем группового изнасилования, а не вечеринки.
Спроул расстегнул тесный воротничок мундира несколько раз глубоко вздохнул.
– Понимаю вас.
– И потом. Ваша честь, – решил добавить Келли, – у Брандта был такой испуганный вид, когда он увидел лейтенанта Тайсона и меня. Он быстро вскочил с циновки на ноги и заорал истошным голосом: «Нет!» Мы с лейтенантом Тайсоном сняли с плеча автоматы в целях предосторожности, чтобы полицейские не успели дотянуться до своего оружия. Брандт же подумал, что мы целимся в него, II стал кричать «пожалуйста», надевая штаны. Потом он выскочил через окно, забыв свою медицинскую сумку и автомат.
Заинтригованный версией свидетеля, судья поспешно спросил:
– И вы последовали за ним?
– Да, Ваша честь. Мы подобрали вещи Брандта и вышли из хижины с двумя полицейскими. Нас провожали крики разгневанных полицейских, их было человек двадцать. Опасность, безусловно, существовала, но мы спокойно вышли за деревню. Вернувшись к взводу, лейтенант Тайсон увидел уже полностью одетого Брандта, приблизился к нему и ударил ногой в пах. Здесь надо подчеркнуть, что командир неоднократно упоминал о том, что Брандт злоупотребляет своим положением медика по отношению к местным женщинам.
Взяв инициативу допроса в свои руки, Спроул забыл о существовании защитника, в обязанности которого входило его проведение. Вытянув от напряжения шею, судья старался подвести Келли к развязке.
– Что же случилось потом?
– Потом лейтенант Тайсон врезал Брандту пару раз кулаком по лицу, свалил его в рисовое поле, макнув при этом сорок пять раз в грязную воду, и заставил сидеть там, пока тот не образумится. Мистер Брандт сидел в воде, затем начал жаловаться на пиявок. Он был очень возбужден, зарыдал, и, в конце концов, с ним случилась истерика.
Полковник Спроул какое-то время молчал, теребя пальцами кончик носа. Потом поинтересовался:
– А видел ли кто-нибудь это?
– Да, Ваша честь. Весь взвод наблюдал за разборкой командира, но никто не вмешался, считая, что это выяснение личных отношений. Ни один солдат не знал причины их ссоры, хотя, я думаю, многие догадывались.
– И чем закончился инцидент? – спросил Спроул, решив на этом поставить точку.
– Через полчаса лейтенант Тайсон успокоился и разрешил Брандту выйти из воды. Когда он поднялся на насыпь и разделся, я заметил на его теле где-то около тридцати пиявок. Он плакал, просил, чтобы кто-нибудь помог ему оторвать этих кровососов. Несколько человек закурили и горящими сигаретами стали поджигать пиявок. Мистер Брандт потерял много крови, и в результате его физического и психического состояния нам пришлось вызвать вертолет. Его забрали. Перед отправкой в санчасть лейтенант Тайсон предупредил Стивена Брандта, чтобы тот вернулся во взвод в течение суток, иначе он отдаст его под трибунал за различные проступки. Брандт попросил не давать этому случаю публичной огласки, так как он планировал после службы поступить в медицинский институт. Командир решил, что дальнейшее присутствие Брандта в роте пойдет ему и другим на пользу. Мистер Брандт хорошо знал свое дело. На этом инцидент был исчерпан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93