Это всегда очень, очень опасно, потому что, когда ты проходишь, допустим, десять или двадцать метров, то, если враг в засаде, на тебя обрушивается шквальный огонь.
– Но никто не стрелял?
– Нет. Но существует и еще один трюк. Они таким образом заманивают тебя в деревню, и ты оказываешься в ловушке. Это как раз случилось с нами в Фулае в первый день праздника Тэт, если так можно выразиться.
– Итак, вы все... паниковали?
Тайсон поправил:
– Осторожничали, а не стреляли почем зря.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Эта деревня оказалась весьма живописным местом – что-то вроде пригорода Хюэ на западный манер. Там стояло несколько вилл во французском стиле, окруженных садом с мощеными дорожками, и несколько магазинов вокруг рыночной площади. Это место очень отличалось от диких вьетнамских деревень, где стоят одни бамбуковые хижины. Во всяком случае, на некоторых стенах были написаны лозунги вьетконга и ВНА...
– На вьетнамском языке?
– Большинство.
– Вы могли их прочитать?
– Нет...
– Тогда откуда же вы узнали, что это не правительственные призывы, а лозунги вьетконга и ВНА?
– Видите ли, они писались на красном. Враги использовали красный цвет. Коммуняки – красные. Понятно?
– Вы сказали, что большая часть вывесок была на вьетнамском, так?
– Да. Но некоторые были и на английском. Вот к примеру. «Выгоним бешеных собак американского империализма». И все в таком роде. – Он прибавил с уверенностью: – На деревьях висели красные шелковые знамена, а между ними были натянуты еще какие-то транспаранты. Я так понял, что это место некоторое время находилось под контролем противника.
– А были ли там лозунги на английском языке, обращенные непосредственно к американским солдатам? – поинтересовалась Харпер.
Тайсон не торопился отвечать.
– Да. Один особенно врезался в память. «Солдат, кто теперь спит с твоей женой?» – Тайсон улыбнулся. – Думаю, что Чарли нанял Токийскую розуна должность консультанта.
Карен удовлетворенная кивнула, потом спросила:
– А что-нибудь было в них угрожающее?
– Конечно. Вот к примеру: «Солдат, смерть придет сегодня».
– Это оказало какое-нибудь психологическое воздействие на ваших подчиненных?
Тайсон задумался.
– Думаю, что да. От некоторых лозунгов нас просто тошнило. А почему это вас интересует?
– Да так. Значит, деревня оказалась пустой? Не было жителей, не было врагов?
– Никаких признаков жизни. Что же касается врагов, то они обычно скрываются. Мы увидели местную церковь и пошли к ней. Она стояла на открытой площади, вымощенной бетонными плитами, и была окружена белыми строениями, с красными черепичными крышами. На краю площади, примерно в пятидесяти метрах от нас, стояло двухэтажное здание с боковыми пристройками, образующими внутренний двор. Там еще по обеим сторонам виднелись какие-то строения типа флигелей.
Поначалу я принял все это за правительственное учреждение. Над главным зданием развевался флаг вьетконга, а может быть, это был северо-вьетнамский флаг. Трудно было разобрать, да это и не имело значения. Теперь все знамена и лозунги одинаковые, но военный флаг противника отличается тем не менее. Они больше не оставляют свой флаг, как это делаем мы. Если видишь вражеский флаг, значит, жди нападения.
– Видели ли вы во дворе здания флаг Красного Креста? Так, по крайней мере, было написано в книге.
– Не было такого флага. Не было Красного Креста, была только красная звезда.
Карен порылась в кейсе и достала книгу Пикара. Тайсон молча посмотрел на нее. Она заговорила с неким нажимом.
– Я прочла всю книгу, заканчивала уже в самолете.
– Очень мило с вашей стороны.
Она открыла книгу и без предисловий прочла:
«Во время столкновения на поле брани воюющие стороны в знак капитуляции обычно поднимали вражеский флаг, но мирные жители от этого жеста воздерживались. Тем не менее известно, что многие студенты и буддийские группы в Хюэ симпатизировали коммунистическому движению и некоторые европейцы также поддерживали коммунистов. Хюэ – город-космополит, либеральный, с богатыми духовными традициями и в целом выступающий против войны. Когда противник занял выигрышные позиции в городе во время общего наступления, то эти прослойки городского населения водружали коммунистический флаг в честь празднования победы. Как только менялась линия передовой, соответственно менялись и флаги. Чтобы быть справедливым и точным, надо заметить, что вьетнамцы северной части страны и вьетконг вешали свои флаги над захваченными зданиями. Поэтому в данном случае остается лишь догадываться, кто поднял этот злополучный красный флаг над госпиталем – неприятель или медицинский персонал. Если персонал, то из каких соображений? Охраны, капитуляции или сочувствия врагам? А может быть, эти люди преследовали триединую цель?»
Карен оторвалась от книги и встретилась с Тайсоном взглядом.
– Пикар соглашается с тем, что над госпиталем реял вражеский флаг, но подчеркивает, что его поднял медперсонал по известным уже причинам. Почему вам показалось, что там скрывались вражеские солдаты?
Тайсон загасил окурок и ответил с нескрываемым раздражением:
– У меня с собой не было книги Пикара. Я понятия не имел, майор, что творится в Хюэ и его окрестностях. Когда я увидел вражеский флаг, то вывел логическое заключение, что приближаюсь к укрепленному вражескому объекту.
– Да, конечно. Пожалуйста, продолжайте, – отступила она.
Тайсон откинулся на спинку кресла. «Разыгрывает из себя наивную дурочку и хочет, чтобы я просвещал ее, а я купился на ее простодушие и стараюсь изо всех сил расширить ее представление о войне. Но только она не такая наивная, как кажется. Она использует очень изощренный метод допроса. Осторожнее, Тайсон».
– Мистер Тайсон? Вы сказали что-то о церкви и о площади.
– Да. Мы развернулись у ближнего к нам края площади. Как я уже сказал, прояснить ситуацию было не у кого. Но мне никогда не приходило в голову, что я смотрю на что-то другое, а не на громадное бетонное здание, принадлежавшее французской администрации, над которым свободно развевается вражеский флаг. – Тайсон наклонился вперед. – Вы должны понять, майор, что вам нельзя быть этноцентричной, если вы стараетесь вникнуть в это дело. Пикар называет эту глыбу больницей, и вы представляете себе большое вылизанное до блеска здание с красивыми голубыми указателями стоянки для личного транспорта посетителей и все такое прочее. Вы думаете, легко пережить ошибку, приняв госпиталь за административное здание? Ведь это все равно, что спутать бизона со слоном. Ну попробуйте представить, если можете, страну без неоновых вывесок, «Макдональдса» и бензоколонок. Загаженная дыра, где на окраинах нет даже туалетов, а город считается городом только потому, что на улицах нет свиней и в нескольких домах блестят стекла витрин.
Карен ответила не сразу, но ее голос звучал холодно и резко:
– Я месяц пробыла в Японии и на Филиппинах, причем в основном в сельской местности. За последние четыре года я объездила весь мир. Я не этноцентрична, но ваша точка зрения хорошо понятна. – Следующие слова она будто чеканила:
– Любые больницы в зоне военных действий до сих пор чем-то выделяют. Но продолжайте.
Тайсон некоторое время с изумлением смотрел на нее, их взгляды снова встретились. Она спросила не без сарказма:
– Может быть, вам нужен еще один перерыв?
Тайсон встал и подошел к окну. Стоял тихий пасмурный день, сырой и прохладный – долгожданное облегчение после знойного солнца и иссушающей жары. В воздухе пахло дождем. Карен Харпер, решил он, выигрывает на мелочах. Он знал, что ему следует закончить беседу именно сейчас, но задетое самолюбие не могло этого допустить. Как и его отец, картежник экстракласса, он считал, что нельзя отыграться, если останавливаешь игру. Он повернулся к майору.
– Мне не нужен перерыв.
Она вернулась к прежней теме.
– Вы рассказывали, что остановились на краю площади. Тайсон вернулся к своему месту и глотнул кофе.
– Да. Небольшими перебежками, прикрывая друг друга, мы добрались до церкви. И тут мой радиооператор Келли закричал своим зычным голосом на всю площадь по-вьетнамски, чтобы враг покинул здание. Молчание. Мы сделали пробные выстрелы, но ответного огня не последовало. Мы подождали, крикнули еще раз, потом выстрелили снова. Стояла мертвая тишина. Но мы знали, что противник там. Мы чуяли его. – Он посмотрел на Карен, пытаясь прочитать по выражению ее лица, насколько убедительно он лгал. Но она не оспаривала его утверждений.
Тайсон продолжал:
– Мы усилили режим огня, чтоб выкурить их, заставить уйти. Я начал было подумывать: а что, если там прячутся жители, например дети, испугавшиеся стрельбы? Но это предположение промелькнуло так, между прочим... Теперь мы знали точно. Мы усилили огонь, целясь по окнам. Противник тут же ответил. В основном в ход шло ручное оружие, но также было пущено несколько ракет и бутылки с горючей жидкостью, потом с крыши застрочил пулемет. Где-то около пяти минут мы угощали друг друга горяченьким, потом я решил захватить здание. Не могу сказать, что площадь была открытым местом. В палисадниках, обнесенных невысокими стенами, росли деревья. Посредине бил фонтан. Не переставая стрелять, мы потихоньку начали выбираться из своего укрытия, увертывались от огня как могли. Едва мы добежали до центрального входа, оказалось, что у нас один убитый и двое раненых. Это есть в книге.
– Да, но в книге говорится, что главные силы противника отступили еще до того, как вы добрались туда. Три несчастных случая – результат работы зоркого снайпера, притаившегося на крыше. Пикар повествует языком двух свидетелей – бойцов вашего взвода. Так вот они говорят, что вы не открывали стрельбы, что люди, находившиеся в госпитале, сигналили вам и вывесили белую простыню. Вы поверили, что в здании нет вражеских отрядов. Видимо, медперсонал думал так же. Увидев их сигнал, вы пошли прямо через площадь, и единственный снайпер открыл огонь с крыши. Здесь у нас с вами расхождения.
– Я рассказываю, что случилось, так как я это помню. Враг не покинул здание. Нас встретил интенсивный огонь, и мы ответили на него.
– Хорошо. Между прочим, был ли на вашей карте отмечен госпиталь? Как обозначалось медицинское учреждение? Кружок, внутри которого крест, примерно такой же, как Красный Крест. – Их взгляды встретились.
Он говорил медленно, растягивая слова.
– Да. На моей карте стоял значок госпиталя... думаю, вы знаете, что... но старые обозначения карт в стране, где идет война чуть ли не тридцать лет... они какие-то бессмысленные. Попытайтесь определить на вьетнамской карте отель или мост, которые снесли за эти двадцать лет.
– Я понимаю, но...
– Более того, я был временно дезориентирован, и мне казалось, что я нахожусь на противоположной стороне деревни. Думаю, что здание, отмеченное на карте как госпиталь, находилось на севере.
– Понятно. – Казалось, его слова озадачили Карен. Некоторое время она хранила молчание, потом достала из кейса карту.
У Тайсона пересохло во рту.
Майор поднялась с места и, обойдя кофейный столик, остановилась рядом с креслом Тайсона. Неожиданно она присела на корточки и развернула карту.
Тайсон покосился на эту цветную карту, составленную военно-геодезическим управлением. Она была на трех языках: французском, вьетнамском и английском и казалась до слез знакомой. Те же рисовые чеки, тропы, курганы, реки и ручьи, перелески и холмы. Спустя почти два десятка лет он все еще узнавал эту местность. Он сконцентрировал взгляд на Ань Нинха.
Майор спросила осторожно:
– У вас карта была обычного масштаба?
– Да, вроде бы.
Харпер изучала карту, водя пальцем по пластиковому покрытию, и, наконец, остановилась в Ань Нинха.
– Вот здесь?
– Да, здесь.
– Вы сказали, что... вот тут... стоит церковь. Так, она находится в западной части площади. Вот церковь – домик с католическим крестом. Единственная церковь в деревне. А к востоку от нее – больница, обозначенная крестом с перекладинами одинакового размера. Кажется, все ясно. Меня интересует, что вы думали о том, где вы тогда находились? – Она посмотрела испытующе на Тайсона.
Тайсон невольно перевел взгляд на Карен, и они с минуту молча смотрели друг на друга. Ее близость мешала ему сосредоточиться. Он увидел, как блестят ее волосы, хотя сразу этого не заметил. Между верхними пуговицами блузки оставался зазор, открывающий изгиб ее груди, которая теснилась в бюстгальтере с вырезом на косточках.
Майор снова повторила свой вопрос:
– Где вы находились, как вам тогда казалось?
Тайсон глубоко вздохнул и наклонился над столом. Он еще раз быстро обвел взглядом маленькую деревушку. На севере, рядом с излучиной реки, стояла пагода, обозначенная как домик со шпилем, ее по ошибке можно было принять за церковь. Примерно в ста метрах от нее был нарисован значок школы: черный домик с флажком. Тайсон сказал:
– Здесь. Я думал, что нахожусь здесь.
Майор кивнула головой, словно согласилась с его точкой зрения.
– Поэтому вы решили, что католическая церковь, мимо которой вы прошли, была пагодой, а госпиталь в дальней части площади – школа? Вы сказали, что здание напоминало какое-то учреждение.
– Ну... в общем да.
– Понятно. – Она растерянно посмотрела на него. – Но ведь соположение этих двух зданий различное. К тому же... здесь, вот, – открытое пространство, а тут между пагодой и школой – маленькие черные домики, как мне кажется, жилье, и расстояние между ними меньше...
– Послушайте, майор, мне не нужно читать лекцию по топографии. Вам легко сидеть здесь, в сухой комнате, с новенькой красивой картой и разыгрывать из себя генерального прокурора. А моя карта была измята и складывалась столько раз, что аж потрескался пластик, и вода просачивалась сквозь трещины на бумагу. Ань Нинха на моей карте едва можно было разобрать. – Голос Тайсона стал резким и злым. – Давайте забудем о картах. Идет?
Майор сложила карту и, все еще сидя на корточках, вручила ее Тайсону.
– Проходя мимо, трудно их не заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93