Тайсон понял, что ее восприятие мира довольно ограниченно. Он презирал мужчин, которые разыгрывали роль Свенгали или профессора Хиггинса по отношению к женщинам не европейских культур или низкого происхождения, поэтому завел разговор о повседневности бытия.
– Когда я вас могу еще увидеть?
Она повернулась, впервые посмотрев ему в лицо. Он поймал этот взгляд и ответил взглядом, полным желания.
Шло время. Наконец она сказала:
– Завтра, если хотите. Тут у нас затевают праздник для детей. Вы... – она словно пробежала пальцами по клавиатуре, – играете на пианино?
– О... конечно.
– Хорошо. Les chansons de Noel?
– Это я могу сыграть, только кроме «Реки под луной».
– Славно. A onze heures а l ecole . - Она показала рукой.
– Я постараюсь там быть.
Девушка улыбнулась.
– Хорошо. – Став на подножку джипа, она оглянулась. – Мерси, лейтенант.
– До завтра, Тереза!
Ее, казалось, удивило такое обращение, но, ободренная, она ответила:
– До завтра... Бенджамин.
Девушка легко соскользнула с подножки и заспешила в сторону аптеки.
Тайсон следил за быстро удаляющейся фигуркой. Вдруг она на мгновение оглянулась, улыбнувшись застенчиво, и продолжила свой путь.
На память ему пришла первая встреча с Терезой. Это случилось месяц назад, в его первую поездку в Хюэ. Он вошел в собор Фукам вместе с офицером-католиком и другими верующими. Десятка два монахинь принимали причастие, и одна из них, отличавшаяся поразительной красотой, возвращалась к скамье со сложенными у подбородка ладонями. Ему показалось, что монахиня тоже обратила на него внимание или, может, не на него – просто на группу европейцев.
После мессы он вновь увидел ее на площади перед собором, беседующую с вьетнамской католической семьей. По настоянию Тайсона они приблизились к ней. Тайсон представился сам, а его приятель отрекомендовался на французском.
Тогда, размышлял Бен, он даже подумать не мог, что ему еще раз удастся ее увидеть. А сегодня это стало реальностью, и теперь они оба понимали, что любые последующие встречи становятся опасными.
Так раздумывал Тайсон, сидя в джипе, пока не начало смеркаться. Комендантский час в Хюэ длился с 12 ночи до 5 утра, но Комитет начальников штабов требовал возврата казенного имущества до наступления сумерек.
Тайсон на полной скорости летел к гаражу. Часовой помахал ему, стоя за воротами из колючей проволоки, запиравшими пояс высоких бетонных стен.
~~
Приоткрыв глаза, Тайсон увидел, что часы с подсветкой, стоявшие на ночном столике, показывали 3.15. Туман стелился низко над городом. В его сознании всплывали образы Терезы, Карен Харпер, Марси, тех, кто был в госпитале в Хюэ. Казалось, что прошлое накрыло тенью настоящее и грозило обернуться будущим.
Глава 22
Бенджамин Тайсон въехал в Саг-Харбор по Брик-Килн-роуд. Он не спеша проехал по узким улицам, миновав постройки начала XVIII столетия, отделанные серой галькой. На поездку в арендованном «триумфе-6» от квартиры на Манхэттене до Восточного побережья Лонг-Айленда ушло почти три часа. На остров уже наползла молчаливая ночь. Уличные фонари не горели, а раскидистые кроны деревьев, посаженных вдоль дороги, делали ее еще более темной.
Он прекрасно понимал, что попал в незнакомую часть города. Переднее колесо «триумфа» заскулило от сильного трения о бордюрный камень, когда Тайсон резко повернул к обочине. Выйдя из машины, он почувствовал, как его начинает обволакивать влажный просоленный воздух, от которого вокруг лампочек, освещавших почтовые ящики, поднималась туманная дымка.
Тайсон нащупал книгу на сиденье и положил ее в боковой карман ветровки. Хлопнув дверью, Бен пошел по незнакомой улице. Через несколько минут он оказался на Мейн-стрит. Довольно много отдыхающих в столь поздний час прогуливались по набережной, заглядывая в таверны и рестораны. Посетители сидели на веранде старого отеля «Америкэн», покачиваясь в креслах-качалках гнутого дерева, потягивая спиртное и тихо разговаривая.
Тайсон пересек Мейн-стрит и завернул на узкую улочку, спускавшуюся к рокочущему внизу заливу. Он запомнил, что где-то здесь очень давно видел почтовый ящик и дом, очень старый, с кедровыми кессонами, упиравшийся задней частью в скалу, нависавшую над бухтой Лоэр-коув. Дом и пустующие земли вокруг него окружал частый забор. На почтовом ящике все еще красовались фамилии Пикар-Уэллс. Горели огни.
Открыв калитку, Тайсон пошел к дому змеящейся дорожкой, выложенной битым ракушечником. Ничуть не колеблясь, потому что пришел сюда с благими намерениями, Тайсон протянул руку к медному кольцу и с силой ударил по выкрашенной черной краской двери. Он услышал шаги, и дверь открылась.
– Да?
Тайсон молчал.
Эндрю Пикар вглядывался в ночного гостя при тусклом свете фонаря. Брови его взлетели от удивления.
– О-о-о...
Тайсон смотрел на Пикара и молчал. Высокий сухопарый человек, стоявший в двух шагах от него, был одет в голубые джинсы, рубашку с оторванными пуговицами и закатанными рукавами. Тайсону бросился в глаза бронзовый загар и выгоревшие от летнего солнца и соли давно не стриженные волосы. Бен знал биографию этого человека, слышал его голос по радио и телевидению, поэтому такие слова, как «вылощенный» и «приторно-елейный», которыми он характеризовал Пикара, засели у него в голове. Однако реальность опровергала эту злобную предвзятость, и Тайсон признался себе, что Пикар выглядел, как бывший морской офицер, выполнивший, по общему мнению, свой долг.
Пикар сказал просто:
– Входите.
Тайсон прошел в комнату. Стерео наяривало мелодию Пола Маккартни. Когда глаза привыкли к темноте, Тайсон понял, что находится в огромной комнате, ставшей такой потому, что были уничтожены все внутренние перегородки. Простая крашеная мебель, три коврика, связанные крючком, яркими пятнами выступали на грубых досках пола. Вот и все убранство этого жилища. Убожество обстановки еще больше подчеркивал шикарный камин, сработанный из круглого речного камня. Слабый огонь в камине сохранял тепло комнаты.
Дальше шел длинный коридор, отделявший застекленную веранду, служившую летней кухней. Окна кухни выходили на залив, Тайсон увидел огни Бейпойнта на противоположном берегу и узнал по круглым окнам, сделанным наподобие иллюминаторов, свой дом.
Как только он заметил движущиеся тени за раздвижными стеклянными дверьми, его сердце екнуло.
Пикар спросил:
– Вы пришли, чтобы убить меня?
Тайсон обернулся.
– Ничего подобного мне и в голову не приходило.
– Отлично. Тогда давайте выпьем.
– Мне это ни к чему, но если вам нужно, пожалуйста.
Пикар не ответил. Он покосился на книгу, которую держал Тайсон.
– Я пришел за автографом. – Он протянул ему книгу.
Пикар улыбнулся, принимая свой труд из рук Тайсона.
– "Поиски" – одна из первых моих работ. Вам понравилось?
– Нормально.
– Беллетристика – это забавная вещь, а публицистика иногда расстраивает людей. – Пикар положил книгу на овальный обеденный стол и раскрыл ее. – Это библиотечная книга. Гарден-Сити. И к тому же просроченная. – Пикар удивленно пожал плечами. – Ручкой?
Тайсон передал ему ручку.
Пикар задумался на минуту, потом написал: «Бену Тайсону, Где погибшие солдаты? Проходит жизней череда. С наилучшими пожеланиями. Пикар».
Он вручил Тайсону открытую книгу. Бен прочел надпись.
– В самом деле. – Он положил ее снова на стол.
Пикар подошел к стереосистеме и выключил звук. Они стояли молча, хотя Тайсону показалось, что тишина не вызывала чувства неловкости, а, наоборот, давала время на раздумья о пережитом. Наконец Пикар спросил:
– Если вы хотите выпить, что вам приготовить?
– Виски.
Пикар направился к распахнутой двери кухни и принялся хозяйничать. Положив лед в стаканы, он крикнул:
– Чистое?
– С содовой.
Пикар пошарил в холодильнике и достал бутылку минеральной воды.
– Перье из Гемптона. Подойдет?
– Отлично.
Пикар разлил по стаканам воду.
– Как вы меня разыскали? Моего телефона нет в справочнике.
– По почтовому ящику.
– И то верно. Почтовый ящик. Придется закрасить. Слишком много внимания за последнее время.
Пикар добавил в стаканы виски и, обойдя вокруг кухонной стойки, подал Тайсону его стакан, затем поднял свой, провозглашая тост:
– За тех, кто нашел свою судьбу в Хюэ! – Они невольно звонко чокнулись и выпили.
Тайсон озирал почти голые стены комнаты. У бокового окна стоял письменный стол, заваленный грудой бумаг.
– Что вы делаете на бис?
Пикар поморщился.
– Продолжать тяжело.
– Ну тогда вы можете состряпать слушание дела Бенджамина Тайсона.
Первый раз за все время Пикара передернуло.
– Я так не думаю.
Тайсон поставил стакан на край стола. Увидя справа лестницу без перил, ведущую на чердак, он спросил:
– Вы одиноки?
Пикар кивнул:
– Да. Но с минуты на минуту ожидаю компанию. – Улыбнувшись, добавил: – Пятерых друзей-охотников на уток вот с такими обрезами.
Тайсон не оценил его остроту.
Пикар порядком отхлебнул из своего стакана, и Тайсону показалось, что его немного развезло. Пикар признался:
– Я звонил вам несколько раз.
– Вы? На самом деле, вы звонили мне дважды несколько лет назад. Я чуть было не встретился с вами тогда.
– Я посчитал, что, не видя, легче написать о вас. Встреться и распей мы с вами бутылку, я бы точно кинул целую главу книги в огонь.
– Но тогда бы вы до сих пор оставались неизвестным широкой публике.
Пикар отпил еще немного.
– Полагаю, вы прочли всю книгу. Тогда вы знаете, что я тоже потерял друзей во Вьетнаме. И большинство моих друзей погибли, не сделав ни единого выстрела. Они были штабными офицерами, как и я. Их схватили коммунисты, затащили в траншею и всех расстреляли. Некоторых вообще похоронили заживо. – Пикар уставился в пол, и Тайсон заметил, как тот словно согнулся под гнетом скорби. Пикар поднял голову: – Кто-то ведет задушевные беседы со своими психиатрами. Кто-то пишет.
– А как вы себя чувствуете, Пикар? Ночные кошмары не беспокоят? Что поделывают ваши привидения?
Пикар задумчиво потер подбородок.
– Ну... Теперь я думаю об этом больше. Я открыл не ту дверь... Это началось, когда я приступил к сбору материала для книги, когда беседовал с оставшимися в живых. Прошлое вернулось в настоящее...
Тайсон прокомментировал:
– Но вы не оказали тем самым любезность этим людям.
Пикар, казалось, не слышал:
– До наступления Тэт я не видел по-настоящему крупных сражений. А потом увидел такое, к чему совсем не был готов. Такие вещи я едва могу осмыслить. Я прожил в Хюэ почти год, и меня не переставало очаровывать это место. Это был город света в стране, на которую низринулась тьма. Я целиком и полностью верил легенде о том, что Хюэ особенный город. А после битвы, когда остались лишь серый пепел да обгоревшие трупы, меня поразила одна мысль – в мире нет ничего неприкосновенного и святого. Я видел маленького вьетнамского мальчика... раненого... И мне стало горько и обидно за все человечество. И эта обида до сих пор душит меня.
Пикар обхватил руками голову.
– Вот вы спрашиваете о привидениях? А мне, например, сейчас снится один и тот же сон. Помните выражение армейских медиков «ходячий раненый»? Этот безобидный термин касается только медицины. В своем сне я вижу бесконечные бинты... обмотанные вокруг, сам не пойму кого, то ли зомби, то ли мимов... они идут сквозь серый пепел, словно просят милостыню, вытянув руки вперед, идут по следам друг друга, но большая часть из них тает в белом дыму... – Он посмотрел в лицо Тайсону. – Вам я могу об этом рассказать.
Тайсон сочувственно покачал головой.
Пикар уставился в пространство и, не поворачивая головы, сказал:
– В пехоте ты не просто зритель, ты зачастую несешь смерть и страдания, как вы изволили заметить.
Тайсон набрал побольше воздуха.
– Вы знаете, когда сначала стреляешь, а потом задаешь вопросы, а старая мама-сан и маленький беби-сан не отвечают, тогда к тебе закрадываются сомнения о существовании самого ужасного монстра – Бога. Поэтому в следующий раз реагируйте сдержаннее на возникающую опасность и приберегите пулю, чтобы успокоила и вас. А друзья поклянутся в память о вас выстрелить первыми. И марш смерти будет продолжаться до тех пор, пока будем идти в ногу, стрелять первыми во все, что движется и сопротивляется, собирая преждевременный урожай смерти, созревающий на рисовых чеках и во фруктовых садах... – Тайсона отвлек весело пляшущий огонь за решеткой камина. Он следил со странным умиротворением за язычками пламени: – Вы помогли тому маленькому мальчику?
Пикара передернуло, и он начал, запинаясь:
– Я... он... он увидел меня... он поднял руки, будто его окружили... но он мне показывал, что сильно порезался... Куски стекла впились в его тело. Он что-то говорил мне... – Пикар прикрыл глаза на минуту. – Я захотел крикнуть ему: «Что ты поднял руки, идиот!» Но он был маленький. Когда он подошел ближе, я в страхе отпрянул назад, потом... я вскинул оружие и закричал, чтобы он уходил, а сам убежал без оглядки. – Пикар перевел дыхание. – Я не мог находиться с ним рядом, не мог вынести того ужасного зрелища, которое он из себя представлял. – Он в упор смотрел на Тайсона, ожидая его реакции.
Бен сказал хладнокровно:
– Это случается.
Пикар допил виски.
– Да... но другие поступили лучше, чем я. – Он медленно добрел до кухни и налил еще. – Верно. – Тайсону показалось, что хозяин стряхнул с себя мрачное настроение, потому что тот оживленно добавил: – Бывали дни и получше. Вот у вас был тяжелый день 15 февраля. 29 февраля вы навещали больных и раненых, а позже вас самого ранило. C'est la guerre , как привыкли повторять по десять раз в день наши маленькие Друзья.
Тайсон допил коктейль. До него вдруг дошло, что Пикар является единственным очевидцем событий, с которым он без страха обсуждает поруганную жизнь тысяч людей и жалкое ничто этой войны. Несмотря на то, что они по-разному пережили и прочувствовали эту заразу, унесшую несчетное число жертв, остаточные явления потревоженной психики – эдакие крошечные бомбочки, готовые в любую минуту взорваться, – давали о себе знать у каждого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93