– Она достала ее для своего возлюбленного.
– Да отвяжись ты...
– Можно я краем глаза посмотрю, что в нем? – попросил Корва Гилмера. Он открыл конверт и высыпал на стол содержимое. Он прочел во всеуслышание документ о представлении Тайсона к награде за подписью капитана Роя Браудера. Дальше шло описание боя и героических действий награждаемого. Сухие штампованные фразы о доблести, самоотверженности, проявленных во время боевых действий, перемежались с рядом специфических военных терминов, и ни одного упоминания о госпитале. Наиболее важным Корве показалось то, что дата 15 февраля отмечалась в документе как время вступления в бой с противником.
Корва повертел в руках небольшую синюю коробочку и раскрыл ее. Внутри на кусочке белого атласа лежал Серебряный крест. Рядом находился маленький прямоугольник орденской ленточки с красной, белой и голубой полосками. Корва достал орденскую планку.
– Повернитесь.
Тайсон смущенно отбивался:
– Я... я не могу носить его, Винс.
Полковник Пирс не выдержал:
– Это вам не церемония награждения, мистер Корва.
Корва, не обращая внимания на прокурора, бережно прикалывал планку к двум рядам других на мундире Тайсона. Адвокат похлопал по знакам отличия своего клиента.
– Отлично. Настоящий герой. – Он поднялся и повернулся к Пирсу. – Полковник, лейтенант Тайсон ждал восемнадцать лет, когда армия найдет его крест. И вы могли бы подождать тридцать секунд, пока я приколю его.
Пирс хотел что-то возразить, но передумал и сел на место.
Корва сладким, вкрадчивым голосом поблагодарил Гилмера и Харпер.
– Примите мои поздравления, лейтенант, – сказал следователь Тайсону. – Теперь, если вы позволите...
– Простите, полковник, – перебил его Корва, – но я хотел бы особо подчеркнуть, что эта награда должна рассматриваться вами как доказательство, проливающее свет на некоторые факты, изложенные в обвинительном документе.
Полковник Гилмер не ответил.
Корва не отступался.
– Думаю, вам не следует разъяснять, что приказ о награждении и обвинительный акт – это два совершенно разных документа, относящихся к одному и тому же событию.
– Нет, – сказал Гилмер, – мне не нужно это разъяснять.
– Хорошо, – торжествовал Корва, – нужно быть очень осторожным, когда кому-либо предъявляешь обвинение в убийстве.
Полковник Гилмер шумно выдохнул. Он перевернул страницу лежащей перед ним книги.
– Лейтенант Тайсон, если у вас имеются какие-либо вещественные доказательства, которые вы еще не представили, вы можете представить их сейчас.
– У нас нет таких доказательств, – ответил адвокат.
– Есть ли у вас другие доказательства, которые бы вы хотели представить на рассмотрение суда?
Корва снова поднялся.
– Мы не имеем таких доказательств. И я должен подчеркнуть, что их также не имеет и прокурор. Я бы хотел, полковник, чтобы вы приняли во внимание, что правительство не установило официально или неофициально ни одной из тех смертей, зафиксированных в обвинительном акте. Более того, не найдено ни одного трупа, у суда нет в наличии ни одной фотографии трупа или же свидетельства о смерти, а также нет ни одного человека, который лично был знаком с кем-либо из предполагаемых жертв или мог бы дать в настоящее время показания о погибших. Я понимаю, что правительство не уполномочено проводить эксгумацию останков на месте происшествия для приведения доказательств убийства, однако надо же чем-то подтвердить то, что там была якобы сотня убитых.
Полковник Пирс встал. Суровая морщинка легла между бровей, губы сжались в тонкую линию. Он повысил голос.
– Мистер Корва, у правительства нет трупов, которые бы оно представило на суд в виде прямых улик для удовлетворения вашего любопытства или же для пущего убеждения вас в том, что в вышеупомянутом госпитале были убитые. Если вы...
Корва, поклявшийся выводить Пирса из себя, спокойно взирал на него своими по-рыбьи выпученными глазами. Он резко оборвал тираду Пирса:
– Я не говорю, что там не было убитых! Только что я прочел выдержку из приказа о награждении Серебряным крестом, в котором говорится о понесенных потерях в живой силе. И если у правительства нет трупов, то у защиты есть: Лэрри Кейн и Артур Петерсон, убитые при столкновении с вооруженным противником, полковник. И у меня есть свидетельства о смерти, в которых указано время, место и причина их гибели. До недавнего времени я даже знал, почему они умерли. Теперь же, когда правительство пытается лишить этих людей – живых и мертвых – чести и достоинства, я этого не знаю. – Он сел.
Зал молчал. Тягуче текли минуты. Полковник Пирс с покорностью воска расплылся в своем кресле. Тайсона впечатляло сияние истины в глазах разгневанного Корвы. А тот, как отметил Бен про себя, не играл на сцене трибунала. Адвокат на самом деле был взбешен, потому что намеренно держал себя в неведении относительно подлинных событий 15 февраля. Он верил каждому слову документа о награждении Серебряным крестом.
Полковник Гилмер огляделся.
– У защиты есть еще что-нибудь сказать суду?
Корва отрицательно покачал головой.
– Нет, сэр.
– Хорошо. Тогда я бы хотел пригласить свидетеля Эндрю Пикара. – Он повернулся к сержанту Лестеру: – Пожалуйста, пригласите мистера Пикара.
Сержант Лестер отдал честь, ловко повернулся на каблуках и, чеканя шаг, вышел из зала.
Тайсон закурил сигарету. Корва выпил воды. Наклонясь ближе к Тайсону, он спросил:
– Как умер Лэрри Кейн?
Тайсон ответил просто:
– Я выстрелил ему прямо в сердце.
Казалось, что Корву это не особенно удивило.
Дверь чуть скрипнула, и вошел Эндрю Пикар. Он надел коричневый твидовый костюм, и Тайсон подумал, что его одежда немного опережает сезон, а весь его вид говорил о желании хорошо сыграть роль зрелого литератора. Сержант указал ему место перед кафедрой Гилмера, предназначенное для дачи показаний.
– Мистер Пикар, поднимите правую руку, пожалуйста, – сказал полковник Гилмер.
Пикар поднял.
Голос Гилмера набрал силу.
– Клянитесь говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Да поможет вам Бог.
– Клянусь.
– Пожалуйста, присядьте на стул.
Пикар подошел к одиноко стоявшему в конце зала стулу и сел лицом к Гилмеру.
– Пожалуйста, назовите свое полное имя, род занятий, местожительство.
– Эндрю Пикар, писатель, Блафф-Пойнт, Саг-Харбор, Нью-Йорк.
– Вы знаете обвиняемого?
Пикар посмотрел на Тайсона.
– Мы встречались однажды.
Гилмер перехватил взгляд и строго сказал:
– У меня есть ваше заявление, сделанное без присяги в присутствии майора Харпер. В связи с этим я прошу вас ответить на ряд вопросов на предмет вашего участия в этом деле, а также на вопросы, которые могут возникнуть у защитника обвиняемого и прокурора.
Пикар сел поудобнее, скрестив ноги.
– Я попрошу провести дознание, майор Харпер.
Харпер подошла ближе к Пикару.
– Мистер Пикар, делали ли вы какие-нибудь попытки подкрепить доказательствами то, что рассказывали вам мистер Брандт и мистер Фарли?
– Я искал других свидетелей, но не мог найти. Эти же рассказывали одно и то же, а для моих целей это было замечательно.
– Вы стремились показать зверства американских солдат во время битвы при Хюэ?
– Совсем наоборот. Я хотел... и показал... зверства коммунистов. Причем превеликое множество. Я сам был очевидцем некоторых.
– Но вы не видели, что происходило в госпитале Мизерикорд?
– Нет. В это время я находился в цитадели, в окружении.
– Вы что-нибудь слышали о том госпитале, пока находились там?
Корва встал.
– Мы не можем полагаться на показания с чужих слов, майор.
– Мистер Корва, – возразил полковник Гилмер, – здесь нет присяжных и строгие правила показаний допросов не действуют. Этот допрос носит неофициальный характер. Если он не будет таковым, я попрошу вас надолго удалиться из зала.
Пикар от души рассмеялся, заразив других своим искренним смехом.
Корва отвесил Харпер иронический поклон.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Спасибо. – Она впилась взглядом в Пикара, удерживая его внимание. – Слышали ли вы что-нибудь о госпитале, пока были в Хюэ?
– Да. Только то, что больница была разрушена и сожжена и что европейцы и вьетнамские католики убиты. Такая новость нас застала в Хюэ. Вьеты и вьеты-буддисты не принимались в расчет так же, как местные пиявки. Может быть, так и не тактично говорить, но это правда.
– Проводилось ли в то время какое-либо расследование?
– Нет. Вы должны понимать, какая обстановка царила в Хюэ. Разрушение какой-то больницы не считалось Бог весть каким несчастьем. К тому же у нас у самих были проблемы. – Он на минуту задумался. – Жители Запада, находившиеся в Хюэ... как бы это выразиться?..
– Как вам угодно, мистер Пикар.
– Военные их считали пьянчугами, слизняками и меланхоликами.
– Поэтому история о возможном убийстве не произвела впечатления на американских солдат, как, к примеру, сражение под деревней Фулай?
Пикар покачал головой.
– Это ни для кого не было секретом. Несмотря на то, что я не очень лестно отозвался о европейцах, которые были в Хюэ во время тех событий, я считаю, что люди из батальона Тайсона знали, что разошлись не на шутку. Я думаю...
Корва встал.
– Мистер Пикар не был в том госпитале. Я возражаю.
– Я просто пытаюсь установить источник информации мистера Пикара, – пояснила Харпер.
– Тогда спросите его, от кого он услышал эту историю, вместо того чтобы позволять свидетелю заниматься свидетельством с чужих слов.
Харпер еще ближе подошла к Пикару.
– От кого и где вы услышали эту историю?
– Я услышал ее от сестры Терезы в больнице под Орлеаном во Франции. Это случилось где-то года два назад. Об этом существует запись.
– В какой больнице?
– Вы не поверите, но по-французски это звучит как Опиталь Мизерикорд.
– При каких обстоятельствах у вас зашел разговор о массовом убийстве в том госпитале?
– При мне была рукопись. Она увидела слово Хюэ. Это подтолкнуло ее к разговору о той войне. Я сказал ей, что тоже там был. Пока суд да дело, меня осенило, что в том злополучном госпитале произошло что-то дурное и даже преступное.
– Вы стали докапываться до истины?
– Да. Когда вернулся в Штаты, я попросил своего издателя отложить издание книги. Я достал адрес газеты дивизии и дал объявление. Прошел месяц. Я снова поместил объявление, а потом получил письмо от доктора Брандта из Бостона. Я поехал туда взять интервью.
– Брандт сначала отказывался назвать мне фамилии тех, кто мог бы подтвердить этот рассказ, – отметил писатель. – Единственное, что он сделал, – дал мне фамилию командира взвода Бена Тайсона, который, по его утверждению, жил на Лонг-Айленде в пригороде Нью-Йорка. В телефонной книге я нашел номер Бенджамина Тайсона и позвонил ему. Он сказал мне, что он не тот человек, которого я разыскиваю. Дело в том, что я не собирался вставлять эпизод о случившемся в госпитале в книгу и написал об этом Брандту. Вскоре приехал Брандт вместе с человеком по имени Ричард Фарли, с которым, как он сказал, связался через больницу от Управления по делам ветеранов войны, что в Ньюарке. Брандт еще раз дал мне понять, что Бенджамин Тайсон, проживающий в Гарден-Сити на Лонг-Айленде, и есть бывший командир взвода роты «Альфа». Он заявил, что абсолютно уверен в этом, но не стал объяснять, откуда это ему известно. Я вновь позвонил Тайсону, и вновь меня постигла неудача. Как бы там ни было, но я записал рассказ Фарли. Он был немного возбужден, но подтвердил изложенную Брандтом историю, суть которой в какой-то мере перекликалась с тем, о чем говорила монахиня. Я подумал тогда, что если это вранье, все откроется после выхода книги. Где-то в глубине души я ждал от уцелевших членов взвода преследований по закону за клевету. Но, как вы видите, никто не откликнулся... Хотя я предполагаю, что если бы Тайсон ушел от правосудия, тогда они выставили бы мне иск.
– Вы защищены страховым полисом?
– Нет... но это не значит, что я буду способствовать осуждению Тайсона, если вы это имеете в виду.
– Как вы думаете, – спросила майор Харпер, – что руководило Брандтом, когда он откликнулся на ваше объявление и сообщил свою версию случившегося в госпитале?
Пикар криво улыбнулся.
– Дав объявление в газету, я, сам того не подозревая, заставил его поверить, что уже знаю все о случившемся. Врачи – народ наивный. К тому же, я думаю, он хотел излить мне душу. Черт бы его побрал с его секретами, правда?
– Вы никогда не подозревали его в скрытых мотивах?
– Насчет того, чтобы подставить Тайсона? Да, подозревал. Но я не знаю, что толкало его на это, да мне и все равно.
– Почему Брандт назвал вам только одного из взвода, Фарли, я имею в виду, и больше никого?
– Фарли был единственным, чье местонахождение он знал, помимо Тайсона, конечно. Думаю, что ему легче было выяснить отношения с Фарли, чем с остальными, потому что он не знал, где их искать. Он никогда не называл мне других имен.
– А откуда он узнал, где проживают Фарли и Тайсон?
Пикар пожал плечами.
Стенографистка оторвалась от своих записей и спросила:
– Полковник, нужно ли в отчете указать, что свидетель пожал плечами?
Пикар рассмеялся.
– Нет, вы можете написать, что я сказал что-то вроде: «Откуда мне это знать? Спросите Брандта».
Майор Харпер продолжила допрос.
– Вы уже нашли свои записки, мистер Пикар?
– Я говорил вам, что все мои заметки и пленки с интервью были переведены на процессорный диск, а потом их случайно стерли. Боже, как бы я хотел на минуту заглянуть в них.
– Вы не сохранили дискету?
– Нет.
– Последние несколько вопросов, – словно подытожила майор, – я так и не поняла, как сестра Тереза смогла определить, к какому роду войск относился взвод, подозреваемый в массовом убийстве?
Пикар соображал.
– Она опознала дивизию... по шевронам на формах солдат. Всем известны шевроны первой дивизии. Вот почему я поместил объявление в дивизионной газете. Морская пехота не носила шевроны. Это делалось специально, чтобы враг не смог определить дислокацию соединений.
– Была ли сестра Тереза знакома с кем-либо из.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93