Доб
родетель почему-то стойко охраняет лишь дурнушек. Наверное, у нее дурной
вкус.
И именно в пятнадцать лет на моем плече появилось клеймо. Этот загадочны
й момент я обойду молчанием. И не потому, что стыд закрывает мне уста. Прос
то за все эти годы я убедилась, что правда не интересует никого. В наше вре
мя басням верят охотнее, любая, даже самая дикая ложь принимается тем бла
госклоннее, чем точнее она отвечает запросам слушающего. А проверить ска
занное никто почему-то не хочет. Ведь для этого надо думать, делать, шевел
иться. Гораздо удобнее принять все, как оно есть. Хотя можно и рассказать,
почему бы нет…
Я любила, когда из монастыря меня отпускали к брату. В его доме, полном стр
анных вещей и загадочных трав, я чувствовала себя куда лучше, чем в нашем м
онастыре, где под внешним благочестием таились те же грехи, что и в миру. С
ловно я не видела, каким взглядом провожают меня святые отцы, допущенные
в этот сестринский рай! Благочестия в их взглядах было ровно столько же, с
колько во взоре томящегося на цепи бугая, когда мимо него ведут стадо кор
ов.
В городе тоже отбоя не было от желающих скрасить тяжелую жизнь молодой с
иротке. Причем то, что называется общественным мнением, было просто в яро
сти от моей неприступности, воспринимая это как дьявольскую гордыню и вы
зов почтенному обществу.
Поведи я себя, как тысячи девиц, сломленных обстоятельствами, все бы с обл
егчением вздохнули, осудили меня, а потом пожалели Ц бедная, рожденная в
грехе малютка, яблоко от яблони недалеко падает.
Но у меня были собственные планы на то, как сложится моя жизнь, и падать ту
да, куда пытались спихнуть мою мать, я не собиралась. Местным кавалерам эт
о очень не нравилось.
И однажды погожим днем, когда брат отсутствовал, выполняя свою работу, в е
го дом заявился влиятельный в городе господин в очень красивой бархатно
й маской на лице и, подкреплением в виде нескольких лакеев.
Господин был почему-то очень обижен моим отказом принять его покровител
ьство.
Его люди связали меня, отыскали в инструментах Жерара подходящее клеймо
, раскалили и впечатали лилию мне в плечо. Обуглилась кожа, шипела, превращ
аясь в сгустки крови. На глазах чернело под раскаленным железом мясо. Так
ой боли нет, наверное, и в аду. Зубы мои так сжали засунутый в рот кляп, что е
го только к вечеру удалось удалить изо рта.
Заклеймив несговорчивую дурочку, господин, довольный шуткой, потрепал м
еня по щеке и поспешно удалился. Стоящий на страже лакей предупредил, что
возвращается домой Жерар.
Брат первый, как профессионал, оценил проделанную надо мной работу. С точ
ки зрения палача, клеймо вышло безупречно.
Чтобы достать увязший в зубах кляп, Жерару пришлось разжимать мне челюст
и какими-то железяками. В результате хрустнул и сломался с левой стороны
зуб, рядом с глазным, пришлось его удалить.
Это и был заключительный итог такого полного на события дня.

Ну и что было делать бедной, незаконнорожденной сиротке? Подать в суд? На к
ого, на человека в черной маске? И его бы нашли? Правда?
Как сейчас вижу, суд объявил бы меня невиновной, судья дунул бы на клеймо и
оно упорхнуло с плеча. Все кругом признали бы меня честной девушкой и, ути
рая слезы, доверили бы роль Пресвятой Марии в пасхальной процессии.
Королевскую лилию нельзя удалить, не срезав полплеча. Клейма для того и с
тавят, чтобы они сопровождали своих владельцев всю оставшуюся жизнь. И о
тсутствие куска плеча является точно таким же клеймом, как и лилия, что ук
рашала его до операции. Только скрыть его куда труднее, чем небольшой цве
ток.
Брат лучше меня знал жизнь.
Ц С таким украшением долго не живут… Ц заметил он.
Ц Посмотрим! Ц крикнула я, выплевывая остатки кляпа. Ц Ведь я не винова
та!
Ц Ты невиновна перед Богом, перед людьми с лилией на плече ты будешь вино
вной всегда.
Наверное, палачами становятся очень умные люди.
А теперь заметьте, я не сказала, что это история правдива. Может быть, я и лг
у. В конечном итоге я не собираюсь выворачивать свою душу наизнанку! Я про
сто вспоминаю… А к истории с лилией мы вернемся позже.
Ц Ты должна уехать из города, Ц сказал тогда Жерар, прикладывая на клей
мо примочку. Ц Робер получает где-то в Берри приход, ты поедешь с ним. Я бу
ду скучать по тебе, сестренка!
Ц Со мной не соскучишься! Ц надув губы, заявила я.
А что я могла ему еще сказать? Он и так все понимал.

Мы с Робером перебрались в Берри.
Он стал священником в маленьком приходе, я сидела затворницей дома, ведя
скромное хозяйство, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Потихоньку руб
цевались раны на сердце.
Хотела ли я большего? Ну если в детстве вас учат правильно держать спину в
красивом платье и грациозно танцевать, то в юности трудно согласиться с
тем, что ваш удел Ц кухня и кладовая.
Граф де Ла Фер вспоминает, что мы с братом были в Берри пришельцами и никто
не знал, откуда мы явились. Конечно, он, как всегда, прав. Священнослужител
и у нас, во Франции, что цыгане Ц шастают себе по стране, не оставляя никак
их следов.
Другое дело, что ни Робер, ни я старались ни с кем не общаться. Этот образ жи
зни был для нас наиболее привычен.
Брат с головой ушел в дела своего прихода, надо было бы радоваться, но я ви
дела, что делает он это, истязая себя, словно стараясь непосильной, отнима
ющей все время работой заставить себя ни думать, ни чувствовать, ни жить.

Сердце болело, но что я могла сделать? Сломанную душу извне не срастишь, а
сам Робер упорно не замечал, что Пресвятая Дева смотрит на него со стены ц
ерквушки мамиными глазами.
Зато вскоре о благочестии молодого падре заговорила вся округа. Слепые л
юди… опять они видели только то, что снаружи, и не могли понять, что челове
к отказался от жизни, что, разрывая себя на части ради остальных, он делает
это не от полноты души, как у настоящих подвижников, а, наоборот, от полной
ее пустоты.
Мое затворничество тоже рождало слухи и сплетни. Когда я выходила в церк
овь, за мной просто тянулся шлейф загадочности куда длинней королевског
о. А мне так хорошо было одной, со своими думами, своими книгами.
Клеймо тоже чувствовало себя превосходно.
Но все чаще на тех же службах, что и я, стал появляться молодой граф де Ла Фе
р, двадцатипятилетний красавец с внешностью бога и манерами принца.
Разумеется, совершенно случайно.
Умный, тактичный, сдержанный, граф очень ловко начал свою осаду молодой б
елокурой красавицы. Он не шел напролом, не обнаруживал своих чувств, а тих
онько приручал меня к себе. Постепенно мы стали друзьями и душа моя начал
а открываться навстречу этому человеку.
Ну и не будем забывать, что для бедной незаконнорожденной девушки стать
графиней, супругой красавца перед Богом и людьми Ц неслыханная честь. К
акой благородный граф!
Не успела я опомниться, как оказалась в глазах влюбленного графа божеств
ом. Он открыл во мне сверкающие высоты и мерцающие загадочным светом глу
бины. Я была волшебницей, пленительной золотоволосой феей с острова Ябло
к.
Вы знаете хоть одну фею с клеймом на плече? Я Ц нет.
Слишком быстро граф вознес меня на пьедестал, я не успела втиснуть в тот к
рохотный промежуток, где еще оставалась просто красивой девушкой, свой р
ассказ о заклеймившей меня лилии.
А быть графиней так хотелось…
И когда де Ла Фер смотрел на меня темными ласковыми глазами, слабость обв
олакивала меня, я мечтала, чтобы именно он, мой любимый, стал моим мужем.
И все было бы правильно, не понарошку, как у отца с мамой, а по-настоящему. Ч
тобы мы всю жизнь прошли вместе рука об руку, чтобы я родила ему дюжину здо
ровых и красивых детей, чтобы умерли мы в один день и лежали вместе под одн
ой плитой до того момента, как пропоют над нами трубы Страшного суда, и мы,
рука об руку, как и при жизни, пойдем с ним к Божьему престолу на суд Его. Без
мозглая дура!
Провинция и ахнуть не успела, а граф уже вел меня к алтарю…
Робер с тихой улыбкой в грустных глазах венчал нас, а когда де Ла Фер одел
новую жену в новое платье и показал все это свету, общество было сражено м
оей красотой и признало нас прекраснейшей парой на земле со времен Адама
.
Граф де Ла Фер упоенно творил рай на земле, не жалея для этого ни средств, н
и людей.
Я стала хозяйкой замка, легко вспомнила все то, чему учила меня матушка, и,
видит Бог, справлялась со своими новыми обязанностями так, словно родила
сь в колыбели, увенчанной короной с девятью жемчужинками
Корона с девятью жемчужин
ками в геральдике обозначала графский титул
.
Мы и правда были неразлучны ни днем, ни ночью. Когда де Ла Фер на короткое в
ремя отлучался, я просто заболевала. Когда же он появлялся, солнце опять з
аливало землю, и иногда я думала, что умру от немыслимого счастья, и только
молилась, чтобы это произошло на руках мужа. Видимо, кто-то услышал мои мо
льбы…
Разумеется, я не пропускала ни одной охоты, несмотря на то, что скакать в д
амском седле по лесам Ц это сплошная пытка. Но граф был глух к моим робким
просьбам разрешить ездить в мужском костюме и мужском седле. Для дамы эт
о неприлично Ц раз и навсегда мягко объяснил он, целуя мне пальцы.
Моя жизнь превратилась в сказку, а вот Робер что-то сдал. Да, он по-прежнему
был деятельным, скромным и благочестивым. Но лицо его поражало своей бле
дностью.
Ц Что с тобой? Ц потребовала я как-то ответа.
Это произошло некоторое время спустя после моей свадьбы, когда свадебны
е хлопоты немного улеглись. Мы сидели около церквушки на нагретой солнце
м скамье. В полумраке церковных помещений Робер еще казался здоровым, но
на свежем воздухе было видно, что в лице у него ни кровинки.
Ц Не знаю, Ц улыбнулся брат. Ц Просто я устал. Ведь столько ночей не спа
л с тех пор, как мы обосновались в Берри, все думал, что же будет с тобой. Вед
ь не могла же ты вечно вести мое нищее хозяйство. Но раскисать было нельзя
, вот я и держался. А когда все так замечательно разрешилось и теперь я не б
оюсь за твою дальнейшую судьбу, усталость вдруг навалилась на меня, как к
аменная плита.
Ц Ты просто перетрудился… Ц я гладила тонкие, словно высохшие руки Роб
ера. Кисти у него были, как у нашего отца. Такие же крупные, но безупречно ро
вные, с длинными сильными пальцами, на которых небольшими выпуклостями в
ыступали суставы. Ногти отливали синевой.
Ц Ну конечно. Ты права, Ц накрыл мою руку своей Робер. Ц Аннет, не сердис
ь на меня, но я покину вас с графом на время. Я испросил отпуск, съезжу домой
, помолюсь. Мама снится мне каждую ночь, плачет.
Ц А мне перед венчанием снилась… Ц вспомнила я. Ц Перекрестила и раста
яла. Жерара от меня поцелуй, я ему подарок приготовлю. Не гости там долго, л
адно?
Робер уехал. Празднества в замке продолжались.
Был сентябрь, как и сейчас. Начинался осенний сезон охоты…

Я не верю в предчувствия.
Сколько раз так бывало Ц на душе тяжело, словно черная туча лежит, места с
ебе не находишь, а ничего дурного не случается. А часто даже намека нет, вс
е как на подбор благополучно, и тут как грянет буря… Утро той охоты ничего
не предвещало. Ну совершенно ничего. Кони ждали у крыльца, и егеря с трудом
удерживали на сворах рвущихся собак.
Ц Мадам, Вы божественны в этом костюме! Ц одарил меня комплиментом де Л
а Фер, и охота началась.
Собаки взяли след матерого оленя, и наша кавалькада рванулась за гончими
, приклеившимися к следу носами. Глаза де Ла Фера блестели, он несся вперед
, как Юпитер. Я прилагала все усилия, чтобы держаться рядом с ним. Его быстр
ые взгляды в мою сторону горячили, словно искристое вино. Как я любила сво
его супруга, как гордилась им! . Ц Собаки махом прошли небольшой лесок и в
ынеслись по следу на опушку, пересекли поле, проселочную дорогу и устрем
ились опять в лес. Мы скакали за ними, белые перья вились на моей голубой ш
ляпе.
Конь на всем скаку попал копытом передней ноги в какую-то ямку-норку на п
оле. Резко дернулся всем телом, и я слетела с проклятого дамского седла. Уд
ар Ц мир вспыхнул и погас.
Как оказалось, вот и кончилось мое счастье.
На свою беду я быстро очнулась. Очнулась, чтобы пережить то, чего врагу не
пожелаю. Самому заклятому врагу.
Граф слетел с коня и метнулся ко мне. Заметив, что мне не хватает воздуха, к
инжалом распорол платье. Рукав съехал, оголяя левое плечо.
Де Ла Фер увидел клеймо.
И я увидела, как рушится с грохотом возведенный им пьедестал. Как с небесн
ого Олимпа, куда он вознес меня, я низвергаюсь вниз, превращаясь из богини
в грязь, в падаль, в сборище нечистот. И опять стремительно пролетаю тот мо
мент, когда я просто человек. Человек… да где уж там…
Ну почему время не лечит? Почему я до сих пор содрогаюсь, вспоминая его гла
за? Почему у меня ноет сердце, дышать становится нечем и страшная обида пе
реполняет меня? Обида и самое страшное разочарование в моей жизни, непро
шеные слезы навертываются на глаза, больно и обидно до сих пор… До сих пор
кажется, что надо было что-то сделать, что все неправильно, что он просто н
е понял. Но память не обманешь, сколько ни дергайся, ни кусай до крови губы,
ни пытайся найти объяснение, оправдание человеку, которого любила.
Увидев клеймо, граф де Ла Фер встал и отряхнулся.
Больше не кинув на меня ни единого взгляда, он повернулся и пошел к коню, с
покойно и коротко отдав егерям одно-единственное распоряжение.
Те подняли меня с земли, словно куль муки, умело, как стягивали ноги убитом
у оленю, связали мне руки за спиной и повесили меня на дереве, растущем тут
же, на обочине богом забытой дороги.
Граф проехал мимо дерева и продолжил охоту.
С раскрытым ртом я смотрела ему вслед. Наверное, это было очень глупое зре
лище: висела на дереве женщина с растрепанной прической, с испачканными
землей юбками, платье ее на груди было распорото, глаза выпучены, а нижняя
челюсть отвисла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39