Почему бы не оттолкнуть милого, нормального парня, только потому, что ее привлекает совершенно неподходящий мужчина с другой планеты, где люди носят одежду, которая стоит больше, чем автомобиль. Прекрасно.
Если она продолжит в том же духе, то выиграет «Нобелевскую премию» за тупость – цель, которую она просто изо всех сил пыталась достичь.
Элена окинула взглядом палату, возвращая себя к реальности подобными речами… пока не наткнулась на мусорную корзину. На баночке «Колы» лежала скомканная визитка кремового цвета.
«Ривендж, сын Ремпуна».
Под этими словами был только номер, никакого адреса.
Она наклонилась, подобрала ее и разгладила на столе. Пару раз провела по квадратику ладонью, выпуклого рисунка не было, только небольшая выемка. Гравировка. Ну, конечно.
Ремпун. Она знала это имя, и теперь ближайший родственник Ривенджа был ясен. Это была Мэдалина, павшая Избранная, духовный советник, всеми любимая, достойная женщина, о которой Элена слышала, но никогда не встречалась лично. Супругом женщины был Ремпун, мужчина, происходивший от одной из старейших и известнейших кровных линий. Мать. Отец.
Значит, те соболиные шубы были не просто демонстрацией денег богатым выскочкой. Ривендж принадлежал к Глимере, как и Элена со своей семьей когда-то, – высшему слою вампирского гражданского общества, арбитрам вкуса, бастиону цивилизованности… и жесточайшему анклаву Всезнающих, по сравнению с которыми бандиты с Манхэттена выглядят приятной компанией для ужина.
Она желала ему всего хорошего, как и всем им. Видит Бог, ей и ее семье пришлось с ними очень непросто. Отца обманули и выкинули на обочину, принесли в жертву, чтобы более могущественные ветви кровной линии могли выжить финансово и социально. И это было лишь началом разрушений.
Покидая смотровую, она снова выбросила визитку в корзину и вытащила медкарту из держателя. Отметившись у Кати, Элена пошла к регистратуре, чтобы подменить взявшую перерыв медсестру и ввести в систему пометки Хэйверса о Ривендже и выданный рецепт.
Никакого упоминания об исходной болезни. Но, может, его лечат уже так давно, что о ней написано только в ранних записях.
Хэйверс не доверял компьютерам и все делал на бумаге, но, к счастью, три года назад Катя настояла, чтобы у них хранилась электронная копия всего – и чтобы команда додженов заносила полные медицинские файлы каждого пациента на сервер. Хвала Деве-Летописеце. Когда они переехали в это здание после набегов, то имели при себе лишь электронные файлы пациентов.
Повинуясь импульсу, она пролистала самые недавние записи Ривенджа. Последние пару лет доза дофамина постоянно росла. Как и доза противоядия.
Элена вышла из системы и облокотилась на спинку офисного кресла, скрестив на груди руки и пристально всматриваясь в монитор. Появилась экранная заставка, двигавшаяся со скоростью света, как Тысячелетний Сокол[44], брызги звезд вылетали из глубин монитора.
Она пойдет на это чертово свидание, решила Элена.
– Элена?
– Да? – она взглянула на Катю.
– У нас пациент на скорой. Расчетное время прибытия – две минуты. Передозировка наркотиков неизвестного содержания. Пациент интубирован и на аппарате искусственной вентиляции легких. Мы с тобой ассистируем.
Когда ей на замену появился другой член персонала, Элена вскочила с кресла и пошла за Катей по коридору в отделение скорой помощи. Хэйверс был уже там, быстро доедая нечто похожее на сэндвич из ржаного хлеба с ветчиной.
Как только он передал чистую тарелку доджену, через подземный тоннель, начинавшийся у гаражей скорой помощи, привезли пациента. Парамедиками были два мужчины-вампира, одетые так же, как их коллеги-люди, поскольку не выделяться из человеческих рядов было очень важно.
Пациент был без сознания, жизнь в нем поддерживалась медиком, который шел у его изголовья, сжимая кислородный мешок в медленном, ровном ритме.
– Нам позвонил его друг, – произнес мужчина, – который тут же оставил его без сознания в переулке рядом с ЗироСам. Зрачки не реагируют. Давление шестьдесят два на тридцать восемь. Пульс тридцать два.
Как жаль, подумала Элена, приступая к работе.
Уличные наркотики были отъявленным злом.
***
На другом конце города, в районе Колдвелла известном как «Минимолл Зайстройкополис», Роф без труда нашел квартиру мертвого лессера. Она находилась в комплексе под названием «Охотничьи Фермы», в двухэтажных зданиях которого присутствовала лошадиная тема, такая же подлинная, как клеенки на столах в дешевом итальянском ресторане.
Нет такой вещи, как лошади охотничьей породы. А слово «ферма» обычно не ассоциируется с сотней односпальных квартирок, зажатых между представительством Форд Меркури и супермаркетом. Сельское хозяйство? Ну да, конечно. Клочки травы проигрывали асфальту сражение за землю со счетом 4:1, да и этот вклад явно был создан искусственно.
Чертово место, словно бассейн, обрамлял цемент, тонкий ледяной покров которого был цвета мочи, будто здесь проводилась химическая обработка.
Принимая во внимание то, сколько людей жило в этих квартирах, было удивительно, что Общество Лессенинг обосновалось в таком видном месте, но, может, это лишь временно. Или же все эти проклятые дома были напичканы убийцами.
В каждом здании было по четыре квартиры, они располагались вокруг общей лестницы, и их номера на внешней стене подсвечивались внизу. Он принял визуальный вызов, используя испытанный и проверенный метод «прикоснись и расшифруй». Обнаружив ряд выпуклых цифр, на ощупь казавшихся Восемь Двенадцать, написанными курсивом, он силой мысли отключил свет и дематериализовался наверх лестницы.
Замок на той квартире был хлипким и легко поддался силе его воли, но Роф ничего не принимал за должное. Прислонившись к стене, он повернул ручку в форме подковы и дверь открылась с негромким щелчком.
Он закрыл свои бесполезные глаза и прислушался. Никакого движения, только шум холодильника. Учитывая, что слух его был достаточно острым, чтобы услышать, как мышь дышит через нос, Роф посчитал, что здесь чисто, нащупал метательную звездочку и скользнул внутрь.
Существовала вероятность, что где-то мигает система безопасности, но он не планировал находиться здесь так долго, чтобы станцевать танго с врагом. Кроме того, если убийца покажется, никакой схватки не будет. Это место кишело людьми.
И ему были нужны лишь сосуды. В конце концов, ощущение влажности на ноге возникло не от того, что на пути сюда он прошелся по луже. После драки в том переулке, ему в ботинок текла кровь, поэтому, да, если появится кто-то, пахнущий пирожным с кокосовым кремом вперемешку с дешевым шампунем, Роф унесет отсюда ноги.
По крайней мере… в этом он убеждал себя.
Закрыв дверь, Роф вдохнул, медленно и долго… и пожалел, что не может промыть нос и горло. Тем не менее, несмотря рвотный рефлекс, который напомнил о себе, новости были хорошими. В спертом воздухе переплелись три различных сладких запаха, и значит, здесь остановились три лессера.
Направляясь в заднюю часть квартиры, отличавшейся наибольшей концентрацией смрада, он задумался, какого черта здесь происходит. Лессеры редко проживали группами, потому что кидались друг на друга – вот что происходит, когда набираешь одних маньяков-убийц. Черт, люди, которых выбирал Омега, не могли заткнуть в себе Майкла Майерса[45], просто потому что Общество, казалось, решило сэкономить на арендной плате.
Хотя, может, появился влиятельный Старший Лессер.
После летних рейдов было сложно поверить, что у лессеров туго с наличкой, но зачем они тогда объединяются в группы? Опять же, и Братья, и сам Роф тайком, видали дерьмо и похуже в кобурах этих уродов. Когда сражаешься с убийцами, приходится иметь дело с различными модификациями разного вида оружия. А в последнее время? Они выступали против старомодных ножей, кастетов, а на прошлой неделе даже против – о, Боже – чертовой полицейской дубинки: все это дешевое оружие, которое не требует пуль или технического обслуживания. А теперь они играют в Вальтонов[46], здесь, на якобы охотничьей ферме? Что за хрень?
В первой спальне, в которую он зашел, витала пара различных запахов, и Роф нашел там два сосуда, стоящие около пустых кроватей-близнецов.
Следующая, аналогично, пахла старой женщиной… этим, и чем-то еще. Роф втянул носом воздух и понял, что это… Господи… «Олд Спайс».
Кто бы мог подумать. Учитывая, как эти ублюдки воняли, вряд ли захочется что-нибудь добавлять, смешивая…
Срань господня.
Роф вдохнул сильнее, мозг отфильтровывал все хоть немного сладковатое.
Порох.
Следуя за металлическим запахом, он подошел к шкафу, двери которого были хлипкими, как у кукольного домика. Когда он открыл их, аромат о-дэ-ружье стал сильнее, и Роф наклонился, ощупывая руками пространство.
Деревянные ящики. Четыре штуки. Все наглухо закрыты.
Из пистолетов, лежавших внутри, определенно стреляли, но давно, подумал он. А значит, товар, скорее всего, подержанный.
Интересно, кто владел им до лессеров?
Какая разница, он их тут не оставит. Враг использует эти запасы против его подданных и Братьев, поэтому он перевернет всю квартиру, прежде чем позволит этому оружию участвовать в войне.
Но если он привезет это в особняк Братства? Его секрет будет раскрыт. Проблема в том, что потребуется целый год на то, чтобы самому вынести отсюда все оружие. У него не было машины, и он никак не сможет дематериализоваться с подобным весом за спиной, даже если поделить его на несколько частей.
Роф отошел от шкафа и вновь осмотрел спальню, используя осязание вместо зрения. Так, хорошо. Слева есть окно.
Он, чертыхнувшись, вытащил телефон и открыл его…
Кто-то поднимался по лестнице.
Он замер, закрыв глаза для большей концентрации. Человек или лессер?
Лишь одно имело значение.
Роф наклонился в сторону и поставил на столик те два сосуда, найдя, естественно, еще и третий, вместе с флаконом «Олд Спайс». Нащупав оружие, он встал, твердо упершись ногами в пол и нацелив пистолет прямо на входную дверь квартиры.
Послышался звук доставаемых ключей, затем лязг, будто они выпали из рук.
Выругалась женщина.
Его тело расслабилось, он опустил пистолет. Как и Братство, Общество принимало в свои ряды только мужчин, поэтому ключи сейчас подбирает точно не убийца.
Он услышал, как закрылась дверь в квартиру напротив, а затем – звук резко заработавшего телевизора, достаточно громкий, чтобы донести до ушей Рофа повтор «Офиса».
Ему нравился этот эпизод[47]. В нем летучая мышь вырвалась…
Раздались крики, созданные ситкомом.
Точно. Теперь по офису летала летучая мышь.
Убедившись, что женщина благополучно занялась своими делами, он вновь сосредоточился, но остался на месте, молясь, чтобы врагу не приспичило вернуться домой. Однако то, что он прикидывался статуей и неглубоко дышал, не увеличило концентрацию лессеров в этом месте. Через пятнадцать, может, двадцать минут вокруг него все еще не было ни одного убийцы.
Но это не страшная потеря времени. Комедийная сцена в кухне «Офиса», где Дуайт пытается поймать летучую мышь, составляла ему приятную компанию.
Время выдвигаться.
Он связался с Бутчем, дал копу адрес и сказал ехать так, будто за ним черти гонятся. Да, Роф хотел вывезти отсюда пушки, пока никто не пришел. Но если они с братом смогут быстро убрать отсюда ящики, и Бутч увезет их, то у Рофа появиться возможность еще час-другой побродить вокруг этого дома.
Чтобы скоротать время, он прошелся по квартире, ощупывая ладонями поверхности, пытаясь найти компьютеры, дополнительные телефоны, больше чертовых пистолетов. Он только-только вернулся во вторую спальню, когда что-то отскочило от окна.
Роф снова вытащил пистолет и прижался спиной к стене рядом с рамой. Он открыл защелку и с глухим треском толкнул кусок стекла.
– Йоу, Рапунцель, скинешь мне свои гребаные волосы? – Бостонский акцент копа был почти таким же неслышным, как громкоговоритель.
– Потише ты, соседей разбудить захотел?
– Будто они кроме телевизора вообще что-то слышат. Эй, это же эпизод с летучей мышью…
Роф оставил Бутча говорить с самим собой, вернул свой пистолет на бедро, распахнул окно, а затем направился к шкафу. «Соберись, Эффи»[48] – единственное предупреждение, которое он дал копу, когда сбросил первый двухсот фунтовый ящик.
– Господи Бо… – ворчание оборвало ругань.
Роф вытянулся из окна и прошептал:
– Ты же вроде истинный католик. Это ли не богохульство?
– Ты только что скинул на меня полмашины, сопроводив бросок лишь цитатой из Миссис, блин, Даутфайр, – тон Бутча принадлежал человеку, которому мочой затушили загоревшуюся кровать.
– Полезай в штаны «я взрослая девочка» и примись за работу.
Пока коп, не сдерживая проклятий, шел к Эскалейду, который умудрился припарковать под соснами, Роф направился обратно к шкафу.
Когда Бутч вернулся, Роф опять бросил на него ящик:
– Еще два.
– Чтоб меня, – в ответ раздалось очередное ворчание и треск.
– Ни в жизни.
– Ладно. Чтоб тебя.
Когда Бутч отнес последний ящик, словно спящего малыша, Роф высунулся из окна:
– Пока-пока.
– До особняка не подвезти?
– Нет.
Наступила пауза, будто Бутч ждал полной информации о том, как Роф собирался провести оставшиеся ночные часы.
– Езжай домой, – сказал он копу.
– Что мне сказать остальным?
– Что ты чертов гений и нашел ящики с оружием, когда был на охоте.
– У тебя идет кровь.
– Меня уже бесит, когда люди говорят мне это.
– В таком случае прекрати быть задницей и сходи к Доку Джейн.
– Я же, вроде бы попрощался с тобой?
– Роф…
Он закрыл окно, подошел к столику и убрал в куртку три сосуда.
Обществу Лессенинг хотелось сохранить сердца своих умерших так же сильно, как и Братству, поэтому, как только убийцы узнают, что их человек сложил голову, то проведут разведку и направятся в квартирку лессера. Конечно же, один из тех ублюдков, которых Роф сегодня убил, в процессе вызвал подкрепление. Они должны знать.
Они должны вернуться сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84