Принимая форму на террасе на этот раз нужного пентхауса, она улыбнулась снежным хлопьям, которые кружились на ветру. Ей стало интересно, почему всякий раз, когда шел снег, холод не был таким пронизывающим?
Обернувшись, Элена увидела за стеклом массивную фигуру. Ривендж наблюдал за ней, и тот, что он, как и она, ждал их встречи с нетерпением, заставило ее улыбнуться так широко, что у нее замерзли зубы.
Прежде чем она успела приблизиться, дверь перед Ривом скользящим движением отъехала в сторону, он сократил расстояние между ними, и зимний ветер запутался в полах его соболиной шубы, распахивая ее. Его блестящие аметистовые глаза горели. Походка излучала силу. Аура была безупречно мужской.
Ее сердце забилось сильнее, когда он остановился перед ней. В свете городских огней, его лицо было жестким и любящим одновременно, и хотя, несомненно, холод пробирал его до самых костей, он распахнул шубу, приглашая ее разделить с ним тепло его тела.
Элена шагнула вперед и обняла Рива, крепко прижимая его к себе и глубоко вдыхая его запах.
Его рот был возле ее уха.
– Я скучал по тебе.
Она закрыла глаза, думая, что эти три коротких слова были так же хороши, как «я люблю тебя».
– Я тоже скучала по тебе.
Когда он тихо и удовлетворенно засмеялся, она одновременно услышала и почувствовала, как этот звук рокочет в его груди. А потом он прижал ее еще ближе.
– Знаешь, когда ты стоишь вот так, рядом со мной, мне не холодно.
– Это делает меня счастливой.
– Меня тоже. – Он развернул их так, что бы они могли видеть покрытую снегом террасу, небоскребы в центре города и два моста с движущимися по ним желтыми и красными полосками автомобильных огней. – Я никогда не наслаждался этим видом так близко и так интимно, как сейчас. До тебя... я видел его только через стекло.
Элена закуталась в тепло его тела и шубы, и ее накрыло чувство торжества от того, что вместе они побороли холод.
Положив голову ему на сердце, она сказала:
– Он великолепен.
– Да.
– И все же... Я не знаю, но... лишь ты реален для меня.
Ривендж отстранился и приподнял ее подбородок длинным пальцем. Он улыбнулся, и она заметила, что его клыки удлинились. Это моментально возбудило ее.
– Я думал о том же самом, – сказал он. – В этот миг я вижу лишь тебя.
Он наклонил голову и поцеловал ее. Все целовал и целовал, а в это время вокруг них танцевали снежинки, будто они оба были некой центробежной силой, одни в своей личной, медленно вращающейся Вселенной.
Когда она скользнула руками вокруг его шеи, и их обоих захлестнули эмоции, Элена закрыла глаза.
И значит, она не увидела, а Ривендж не почувствовал существо, что дематериализовалось на верхней части крыши пентхауса.
И наблюдало за ними красными горящими глазами цвета свежей крови.


Глава 42
– Пожалуйста, постарайся не дергаться… вот так, хорошо.
Док Джейн перешла к левому глазу Рофа, направляя луч фонарика прямо, как ему показалось, на задворки его мозга. И пока сноп света орудовал внутри его головы, он боролся с желанием отдернуть голову назад.
– Тебе действительно не комфортно от этого, – пробормотала она, выключая фонарик.
– Да, – он протер глаза и снова надел очки, не видя ничего, кроме черных бликов.
Заговорила Бэт:
– Но это не новость. Он всегда не выносил свет.
Когда раздался ее голос, он протянул руку и сжал ее ладонь, в попытке успокоить – что, если сработает, успокоит и его самого.
Кстати, насчет испорченного настроения. После того, как стало ясно, что его глаза ушли в незапланированный отпуск, Бэт позвала Дока Джейн, которая работала внизу, в новой клинике, но была более чем готова к срочному вызову на дом. Однако Роф настоял на том, чтобы отправиться в кабинет врача. Последнее, чего он хотел – это чтобы Бэт услышала плохие новости в их брачных покоях… которые были для него столь же важными, как и любое священное место. Никто кроме Фритца, который прибирался там, не мог войти в их спальню. Даже Братья.
Кроме того, доктор Джейн собиралась провести несколько тестов. Все врачи любят это дело.
Некоторое время ушло на то, чтобы убедить в этом Бэт, а затем Роф надел солнцезащитные очки, обнял свою шеллан за плечи, и они вместе вышли из покоев и спустились по их личной лестнице на балкон второго этажа. По дороге он пару раз споткнулся, еле устояв на носках своих ботинок, затем перепутал ступеньки, и эта неуклюжая ходьба стала для него откровением. Он понятия не имел, что когда-то настолько полагался на свое убогое зрение, но так и было.
Сра... Дева Дражайшая, подумал он. Что делать, если он окончательно, навсегда ослепнет?
Он этого не вынесет. Просто не вынесет.
К счастью, на полпути по тоннелю в учебный центр, он несколько раз ударился головой, и вдруг свет с потолка проник сквозь его солнцезащитные очки. Вернее, его глаза зафиксировали свет. Роф остановился, моргнул и сбросил очки, но ему пришлось сразу же вернуть их на место, так как он смотрел непосредственно на люминесцентные лампы.
Еще не все потеряно.
Док Джейн стояла перед ним, скрестив руки на груди, лацканы ее белого халата были подвернуты. Она была полностью осязаемой, ее призрачная форма стала такой же твердой, как он сам или Бэт, и Роф практически ощущал запах горелого дерева, пока она ставила над ним опыты.
– Твои зрачки практически не реагируют, но это потому, что они изначально были сужены... Черт побери, хотелось бы мне провести тебе оптическую когерентную томографию. Ты говоришь, слепота появилась внезапно?
– Я лег спать, а когда проснулся, то уже ничего не видел. Не могу сказать с уверенностью, когда точно это произошло.
– Что-нибудь изменилось?
– Кроме того, что исчезла головная боль?
– У тебя были мигрени последнее время?
– Да. Это все стресс.
Док Джейн нахмурилась. Или, по крайней мере, он почувствовал, что она это сделала. Для него ее лицо было бледным пятном с короткими светлыми волосами, черты которого были нечеткими.
– Я хочу, чтобы ты прошел томографию у Хэйверса.
– Зачем?
– Нужно кое-что проверить. Так, подожди, ты просто проснулся и понял, что ослеп…
– Зачем ты хочешь провести томографию?
– Я хочу знать, нет ли каких-нибудь образований в мозге.
Рука Бэт напряглась, как будто она пыталась заставить его держать себя в руках, но паника поборола вежливость.
– Каких, например? Черт тебя подери, Док Джейн, просто поговори со мной.
– Опухоль. – Он и Бэт глубоко вдохнули, и Док Джейн быстро добавила: – Вампиры не болеют раком. Но бывали случаи доброкачественных образований, что объясняет головные боли. Теперь скажи мне еще раз, ты проснулся и... зрение просто пропало. Чувствовал ли ты что-нибудь необычное, до того как заснул? После?
– Я... – Черт. Дерьмо. – Я проснулся. И питался.
– Сколько времени прошло с тех пор, как ты делал это в последний раз?
Ответила Бэт.
– Три месяца.
– Давно, – пробормотала доктор.
– Ну, что, по-твоему, это может быть?– спросил Роф. – Я недостаточно кормился и потерял зрение, но когда я взял ее вену, оно вернулось и…
– Я думаю, тебе нужно пройти томографию.
Все, что она говорила, имело смысл, и спорить было не с чем. И когда он услышал, как она подняла крышку телефона и стала куда-то звонить, то все-таки смог заставить себя держать рот на замке, хотя это почти убивало его.
– Я узнаю, когда Хэйверс сможет это сделать.
Несомненно, тот сможет в любое время. Между Рофом и терапевтом расы имелись свои разногласия с давних пор, из-за Мариссы, но король всегда получал медицинские услуги по высшему разряду и в любое удобное для него время.
Когда Док Джейн начала говорить, Роф вклинился в беседу:
– Не говори Хэйверсу, для чего это. И результаты увидим только мы с тобой. Ясно?
Последнее, что им было нужно, это слухи по поводу его профнепригодности.
Заговорила Бэт:
– Скажи ему, что это для меня.
Док Джейн кивнула, плавно выдала ложь, и когда она все организовала, Роф притянул Бэт в свои объятия.
Никто из них не произнес ни слова, потому что какой сейчас мог получиться разговор? Они оба были напуганы до смерти… когда-то его зрение было дерьмовым, но он был рад даже ему. Без него? Что он, черт возьми, будет без него делать?
– Я должен появиться на заседании Совета сегодня в полночь, – тихо сказал Роф. Когда Бэт напряглась, он покачал головой. – . С точки зрения политики, я просто обязан там быть. Уж слишком нестабильное у меня сейчас положение, чтобы игнорировать встречу, или пытаться перенести Совет на другую ночь. Я должен выступать с позиции силы.
– А что, если твое зрение окончательно пропадет прямо во время заседания? – прошипела она.
– Тогда я буду притворяться, что ничего не произошло, пока не уйду оттуда.
– Роф…
Док Джейн закрыла телефон.
– Он примет нас прямо сейчас.
– Сколько времени это займет?
– Около часа.
– Хорошо. К полуночи мне нужно быть в другом месте.
– Почему бы нам не посмотреть на результаты сканирования…
– Я должен…
Док Джейн авторитетно прервала его, и он понял, что в настоящий момент он всего лишь пациент, а не король:
– Должен – понятие относительное. Посмотрим, что покажут результаты, а затем решишь, что ты на самом деле должен делать.
***
Элена могла бы стоять на террасе вместе с Ривенджем еще лет двадцать, но он прошептал ей на ухо, что приготовил ужин, а мысль о том, чтобы сидеть напротив него, при свечах, была более чем заманчива.
После финального затяжного поцелуя, они вместе вошли внутрь. Элена прижималась к нему, он обнимал ее за талию, ее рука лежала на его спине, между лопаток. В пентхаусе было жарко, поэтому она сняла пальто и бросила его на один из низких черных кожаных диванов.
– Я подумал, что мы поедим на кухне, – сказал он.
Вот вам и свечи, но разве это имело значение? Пока она с ним, она сияла так, что света хватит на весь этот чертов пентхаус.
Ривендж взял ее за руку и потянул за собой через столовую и вращающуюся дверь для слуг. Кухня, очень урбанистическая и элегантная, была заставлена черным гранитом и нержавеющей сталью. На одном конце длинного обеденного стола, под навесом, лежали два набора столовых приборов, а рядом стояла пара стульев. Горела белая свеча, пламя лениво мерцало на верхушке воскового пьедестала.
– О, пахнет фантастически. – Она скользнула на один из стульев. – Итальянская кухня. А ты говорил, что умеешь готовить только одно блюдо.
– Да, я тут вкалывал на кухне, как раб. – Ривендж эффектно повернулся к духовке и достал из нее плоский противень с...
Элена расхохоталась:
– Пицца Французский Хлеб[139].
– Для вас все самое лучшее.
– ДиЖиорно[140]?
– Конечно. И я раскошелился на высшую категорию. Думаю, ты можешь убрать из нее все, что тебе не нравится. – С помощью пары серебряных щипцов он положил кусочки пиццы на тарелки, а затем вернул противень обратно в духовку. – У меня есть красное вино.
Когда он взял бутылку и подошел к ней, Элена могла лишь смотреть на него и улыбаться.
– Знаешь, – сказал он, наполняя ее бокал, – мне нравится, как ты смотришь на меня.
Она спрятала лицо в ладонях.
– Не могу удержаться.
– И не пытайся. От этого я чувствую себя выше.
– А ты и так не маленький. – Она попыталась взять себя в руки, но ей хотелось захихикать, когда он наполнил свой бокал, поставил бутылку на стол и сел рядом с ней.
– Приступим? – сказал он, взяв нож и вилку.
– О, Боже мой, я так рада, что и ты это делаешь.
– Делаю что?
– Ешь пиццу ножом и вилкой. Мне было так тяжело с другими медсестрами... – она не закончила предложение. – Ну, во всяком случае, я рада, что есть кто-то, похожий на меня.
Когда они оба принялись за еду, было слышно, как хлебная корочка хрустит под ножами.
Ривендж подождал, пока она проглотит первый кусочек, а затем сказал:
– Расскажи мне, как продвигаются твои поиски работы.
Он выбрал отличный момент, потому что она никогда не говорила с набитым ртом, так что у него было время, чтобы продолжить тему.
– Позволь мне позаботиться о тебе и твоем отце, пока у тебя не появится другая работа, на которой ты сможешь получать столько же, сколько в клинике. – Она начала качать головой, но он поднял руку. – Подожди, просто подумай об этом. Не веди я себя, как последняя задница, ты бы не сделала то, что сделала, и тебя бы не уволили. Так что будет справедливо, если я заглажу свою вину, и, если это поможет, подумай об этом с юридической точки зрения. Согласно Старому Закону я обязан тебе, а я очень законопослушный гражданин.
Она вытерла рот салфеткой.
– Просто это кажется... таким странным.
– Потому что кто-то помогает тебе вместо того, чтобы наоборот вредить?
Ну, черт возьми, так и было.
– Я не хочу тобой пользоваться.
– Но я сам предлагаю помощь, и поверь, я могу себе это позволить.
Это точно, думала Элена, рассматривая его шубу, массивные серебряные приборы, фарфоровые тарелки и…
– У тебя прекрасные манеры, – прошептала она без какой-либо на то причины.
Он помолчал.
– Воспитание моей матери.
Элена положила руку на его массивное плечо.
– Могу я еще раз сказать, что очень сожалею?
Он вытер рот салфеткой.
– Есть кое-что получше, что ты можешь для меня сделать.
– Что?
– Позволь мне позаботиться о тебе. Чтобы ты могла искать работу, которая тебе будет нравиться, которой ты захочешь заниматься, а не хваталась безумно за первую попавшуюся, лишь бы иметь возможность платить по счетам. – Он поднял глаза к потолку и положил ладони себе на грудь, как будто пребывая в очень подавленном состоянии. – Это бы так облегчило мои страдания. Ты и только ты в силах спасти меня.
Элена рассмеялась, но не смогла до конца поверить в его веселость. Она чувствовала, что за всем этим скрывается боль; о ней говорили тени под его глазами и напряженная челюсть. Было ясно, что только ради нее он старается делать вид, что все нормально, и, хотя она очень ценила это, Элена не знала, как заставить Ривенджа прекратить притворяться, не надавив на него.
Они до сих пор были чужими друг другу, не так ли? Несмотря на то время, которое они провели вместе за последние пару дней, что ей на самом деле было известно о нем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84