– Это там вы оставили свой автомобиль?
– Меня сюда подбросили.
– А.
Пока Де ла Круз вез их по извилистой дороге, она уставилась на надгробия и на короткий миг задумалась обо всех этих телах.
И о Джоне Мэтью.
Она изо всех сил старалась не думать о том, что они сделали, и о том, как она ушла, оставив его огромное, твердое тело на своей кровати. Его глаза, когда он смотрел, как она выходит из комнаты, были полны горя, но она не могла себе позволить принимать его близко к сердцу. И не потому, что ей было наплевать, а как раз наоборот, потому, что ее это волновало слишком сильно.
Именно поэтому ей пришлось бросить его там, она не могла позволить себе снова остаться с ним наедине. Хекс уже попадала в подобную ситуацию, и закончилась она более чем трагично.
– Вы в порядке? – спросил Де ла Круз.
– Все хорошо, Детектив. А вы?
– Хорошо. Замечательно. Спасибо, что спросили.
Впереди показались ворота кладбища, железные решетки открывались в обе стороны.
– Я снова приду сюда, – сказал Де ла Круз, когда они притормозили и выехали на улицу за пределы кладбища. – Потому что я думаю, что Грэйди все-таки появится. Должен появиться.
– Ну, меня вы здесь не увидите.
– Нет?
– Нет. Можете на это рассчитывать.
Она очень хорошо умела прятаться.
***
Когда телефон Элены издал сигнал прямо в ухо, ей пришлось отодвинуть его от себя подальше.
– Что за… О. Батарея умирает. Подожди.
Глубокий смех Ривенджа заполнил паузу, пока она тянулась за шнуром, и Элена могла слышать все до последнего звука.
– Отлично. Я подключила зарядку. – Она снова села на подушки. – Так на чем мы остановились? – О, да. Так, мне интересно, каким именно бизнесом ты занимаешься?
– Успешным.
– Это объясняет твой гардероб.
Он снова засмеялся.
– Нет, мой хороший вкус объясняет мой гардероб.
– Тогда объясняет то, что ты можешь его себе позволить.
– Ну, просто удачный семейный бизнес. Давай не будем вдаваться в подробности.
Она умышленно сосредоточила внимание на покрывале, чтобы не напоминать себе, что находится сейчас в обшарпанной комнате с низким потолком. А еще лучше... Элена потянулась и выключила лампу, что стояла на ящике из-под молока, который она поставила рядом с кроватью, как тумбочку.
– Что это было?
– Свет. Я, эм, я просто выключила его.
– О, Боже. Я уже так долго тебя держу здесь.
– Нет. Просто... захотела побыть в темноте, вот и все.
Голос Рива стал таким тихим, что она его почти не слышала.
– Почему?
Да, так она ему и скажет что сделала это потому, что не желает думать о том, где сейчас находится.
– Я... мне захотелось, чтобы стало еще удобнее.
– Элена. – Его тон проникся желанием, меняя течение разговора с кокетливой болтовни на... что-то очень сексуальное. И на какой-то момент, Элена снова оказалась в его кровати в пентхаусе, обнаженная, а его рот ласкал ее кожу.
– Элена...
– Что? – хрипло ответила она.
– На тебе все еще одета та униформа? Которую я снимал с тебя?
– Да. – Слово больше походило на выдох, и значило намного больше, чем просто ответ на его вопрос. Она знала, чего он хотел, сама хотела того же.
– Кнопки на ней, – тихо продолжил он. – Расстегнешь одну для меня?
– Да.
Когда она расстегнула первую, он сказал:
– И еще одну.
– Да.
Они продолжили, пока форма не оказалась полностью расстегнутой, и Элена обрадовалась, что выключила свет, но не потому, что ситуация ее смущала, а потому, что так казалось, что он сейчас рядом с ней.
Ривендж застонал, и она услышала, как он облизал губы.
– Если бы я был рядом с тобой, знаешь, что бы я сделал? Я бы пробежался пальцами по твоей груди. Я бы нашел сосок, и начал выписывать круги вокруг него, пока он не стал бы готов.
Она сделала то, что он только что описал, и ахнула, прикоснувшись к себе. Затем она осознала...
– Готов к чему?
Он протяжно и тихо засмеялся.
– Ты хочешь, чтобы я сказал это, не так ли?
– Да, хочу.
– Готов к моему рту, Элена. Ты помнишь, каково это? А я очень хорошо помню твой вкус. Не снимай бюстгальтер и сожми свою грудь для меня... словно это я всасываю твою кожу через эти милые белые кружевные чашечки.
Элена сжала сосок между большим и указательным пальцами. Эффект уступал его теплому, влажному посасыванию, но это тоже было довольно приятно, особенно учитывая то, что он приказал ей сделать это. Она снова сжала свой сосок и выгнулась на кровати, простонав его имя.
– О Боже... Элена.
– А сейчас... что... – Она коротко дышала, между бедер все пульсировало, увлажнилось, отчаянно нуждаясь в нем, в том, что они собирались делать.
– Я хочу быть сейчас рядом с тобой, – простонал он.
– Ты со мной. Ты здесь.
– Еще раз. Сожми себя. – Когда она вздрогнула, и произнесла его имя, он быстро дал ей следующую команду. – Подними юбку для меня. Так, чтобы она собралась вокруг талии. Отложи ненадолго телефон и сделай это как можно быстрее. Я очень нетерпелив.
Она позволила телефону упасть на кровать и задрала юбку выше на бедра. Ей пришлось шарить рукой, чтобы найти телефон, а когда она нащупала его, быстро поднесла обратно к уху.
– Алло?
– Боже, какой приятный звук... Я слышал, как ткань скользит по твоему телу. Я хочу начать с твоих бедер. Сначала отправляйся туда. Не снимай колготки и погладь себя.
Он словно дирижировал ее прикосновениями, усиливая ощущения так же, как это делал его голос.
– Вспомни, как это делал я, – сказал он хрипло. – Вспомни.
– Да, о да...
От предвкушения она задыхалась так сильно, что почти не слышала, как Рив прорычал:
– Я так хочу почувствовать сейчас твой запах.
– Выше? – спросила она.
– Нет. – Когда его имя протестующе сорвалось с ее губ, он засмеялся смехом любовника, низким и глубоким, удовлетворенным и обещающим. – Проведи рукой по своему бедру, затем выше, по всему бедру, теперь ниже.
Она сделала, то о чем он просил, и сквозь ласки слушала, как он говорит с ней:
– Я так люблю быть с тобой. Не могу дождаться момента, когда сделаю это снова. Знаешь, что я делаю сейчас?
– Что?
– Облизываю свои губы. Потому что, думаю о том, как прокладываю дорожку из поцелуев на твоих бедрах, а затем мой язык оказывается там, где мне сейчас до смерти хочется быть. – Она снова простонала его имя, и была за это вознаграждена. – Иди туда, Элена. Туда, где заканчивается пояс твоих колготок. Иди туда, где хочу быть я.
Когда она это сделала, то сквозь тонкий нейлон почувствовала все тепло, что накрыло ее тело от их разговоров, отчего между ног стало совсем влажно.
– Сними их, – приказал он. – Колготки. Сними их, но далеко не убирай.
Элена снова отложила трубку, и, не задумываясь, начала снимать колготки. Едва нащупав рядом свой сотовый, она уже знала, что потребует Рива сказать ей, что будет дальше.
– Запусти руку в свои трусики. И расскажи мне, что там.
Последовала пауза.
– Ох, Боже... Я влажная.
На этот раз застонал Ривендж, и Элена подумала, возбудился ли он: она видела, что он был способен на это, и потом, импотенция не всегда означает, что эрекция невозможна. Она просто значила, что по каким-то причинам было сложно кончить.
Господи, ей тоже хотелось дать ему пару команд, тех, что бы совпали с его сексуальными возможностями. Она просто не знала, как далеко могла в этом зайти.
– Ласкай себя и знай, что это я, – прорычал он. – Что это моя рука.
Выполнив его приказ, она бурно кончила, раскинувшись на кровати, его имя сорвалось с ее губ тихим взрывом.
– Избавься от трусиков.
Без проблем, подумала Элена, спустив их по бедрам и закинув Бог знает куда.
Она снова легла, с нетерпением ожидая новой команды, когда Рив произнес:
– Можешь держать телефон возле уха плечом?
– Да. – Черт побери, если он захочет, чтобы она завязалась узлом, она сделает это в любой момент.
– Возьми чулки обеими руками, растяни их посильнее, а затем пропусти их между ног.
Она эротично рассмеялась, а потом сказала ласково:
– Ты хочешь, чтобы я поласкала ими себя, не так ли?
Он выдохнул ей в ухо:
– Черт возьми, да.
– Испорченный мальчишка.
– Как насчет того, чтобы ты своим язычком наставила меня на пусть истинный?
– Да.
– Обожаю это слово из твоих уст. – Когда она рассмеялась, он сказал: – Так чего же ты ждешь, Элена? Тебе надо найти своим колготкам достойное применение.
Она поудобнее прижала сотовый телефон подбородком к плечу, а затем, чувствуя себя развратной женщиной и наслаждаясь этим, взяла свои белые колготки в руки, перевернулась на бок, и продела нейлон между своих ног.
– Так хорошо, так туго, – сказал он тяжело дыша.
Она задохнулась от прикосновения натянутой, гладкой материи к своему лону как раз там, где ей этого так хотелось.
– Потрись о них сильнее, – сказал Ривендж с удовлетворением. – Дай мне услышать, как тебе хорошо.
Она поступила именно так, и нейлон стал влажными и теплыми, прямо как ее лоно. Элена продолжила, утонув в своих ощущения и его словах, а затем кончила снова и снова: в темноте, с закрытыми глазами, и его голосом возле уха, ей было почти так же хорошо, как если бы он был с ней рядом.
После она обмякла на кровати, с трудом переводя дыхание, но, в то же время, ощущая какую-то легкость, и свернулась калачиком, сжимая телефон.
– Ты такая красивая, – мягко сказал он.
– Это потому что ты делаешь меня такой.
– О, ты ошибаешься, – его голос стал тише. – Ты придешь ко мне пораньше сегодня вечером? Я не смогу ждать до трех.
– Да.
– Хорошо.
– Во сколько?
– Я буду с матерью и семьей где-то до десяти. Приходи сразу после.
– Хорошо.
– У меня встреча, но мы сможем провести хотя бы час вдвоем.
– Отлично.
Последовала долгая пауза, которая вызвала у нее какое-то тревожное чувство, что ее вполне можно было заполнить обоюдным «Я люблю тебя», если бы у обоих хватило на это смелости.
– Приятных снов, – выдохнул он.
– И тебе, если у тебя это получится. И послушай, если не сможешь заснуть, набери меня. Я отвечу.
– Я так и сделаю. Обещаю.
Опять последовало молчание, как будто каждый ждал, когда другой повесит трубку.
Элена засмеялась, хотя от мысли о том, чтобы позволить ему уйти, заболело сердце.
– Ладно, на счет три. Раз, два…
– Подожди.
– Что?
Какое-то время он молчал.
– Я не хочу, чтобы ты вешала трубку.
Она закрыла глаза.
– Я чувствую то же самое.
Ривендж испустил низкий и медленный вздох.
– Спасибо. За то, что осталась со мной.
Слова, пришедшие ей на ум, не имели никакого смысла, и она не была уверена, что стоит произносить их вслух, но все же, она это сделала:
– Так будет всегда.
– Если хочешь, можешь закрыть глаза и представить меня рядом с собой. Как я держу тебя в своих объятьях.
– Я так и сделаю.
– Хорошо. Приятных тебе снов. – И он первым повесил трубку.
Элена отняла телефон от уха и нажала кнопку завершения вызова. Клавиатура засветилась ярко-голубым светом. Телефон был теплым от того, что она продержала его в руках так долго, и она провела по плоскому экрану большим пальцем.
Всегда. Элена хотела быть рядом с ним всегда.
Клавиатура потемнела, потом и вовсе погасла, что вызвало у нее какую-то панику. Но она все еще может позвонить ему, не так ли? Это будет выглядеть жалко и убого, но он ведь здесь, на этой планете, даже если не говорит с ней сейчас по телефону.
И у нее всегда есть эта возможность позвонить ему.
Боже, сегодня умерла его мать. И из всех людей, с кем он мог провести все это время, он выбрал ее.
Закутав ноги в одеяло, Элена свернулась калачиком, крепко прижав телефон к груди, и забылась сном.

Глава 39
Выжидая в паршивом ранчо, которое он решил использовать в качестве наркопритона, Лэш сидел на стуле, на который в своей прошлой жизни не позволил бы сесть даже своей собаке. Это был Баркалонжер, дешевый, набитый, хрен знает чем, кусок дерьма, который, к сожалению, был удобным, как хрен знает что.
Не трон, конечно, но чертовски неплохое место для того, чтобы припарковать свою задницу.
Позади открытого ноутбука простиралась комната четырнадцать на четырнадцать, декорированная в стиле «низкий-доход-нет-средств-на-ремонт»: диваны с драными подлокотниками, поблекшая картина с нелепо висящим на кресте Иисусом, мелкие пятна на ковре, предположительно, от кошачьей мочи.
Мистер Д вырубился, прислонившись спиной к входной двери, держа в руках пистолет и надвинув ковбойскую шляпу на глаза. Два других лессера расположились на выходе из комнаты, оба подпирали дверной косяк, вытянув ноги.
Грэйди валялся на диване, перед ним лежала открытая коробка пиццы «Домино», в которой не осталось ничего, кроме остатков сыра и жирных пятен на картонном дне. Он один приговорил огромную Mighty Meaty[131] и сейчас читал вчерашнюю Колди Курьер.
Тот факт, что парень был на полном расслабоне, вызывал у Лэша желание сделать сукину сыну аутопсию наживую.. Что за хрень? Зашибись, конечно, но сын Омеги заслуживает немного больше тревожности от похищенных им жертв.
Лэш взглянул на часы и решил дать своим людям еще полчаса на восстановление. Сегодня у них назначено еще две встречи с наркодиллерами, и вечером его люди впервые выйдут на улицу с товаром.
И значит, проблемке короля симпатов придется подождать до завтра… Лэш выполнит свои обязательства по сделке, но финансовые интересы Общества первостепенны.
Лэш бросил взгляд мимо одного из сопящих лессеров на кухню, где они установили длинный раскладной стол. На его ламинированной поверхности были разложены крошечные пластиковые пакетики, похожие на те, в которых продают дешевые сережки в любом торговом центре. В некоторых лежал белый порошок, в других маленькие коричневые кусочки крэка, а в остальных – таблетки. В качестве разбавителей они использовали порошок для выпечки и тальк, они были расфасованы по объемистым мешкам, а килограммы целлофановой упаковки валялись на полу.
Отличный улов. Грэйди полагал, что стоит товар около двухсот пятидесяти штук баксов, и четверо человек запросто толкнут все это буквально за пару дней.
Лэшу нравился подобный расчет, и последние несколько часов он провел, изучая свою бизнес модель. Могла возникнуть проблема доступа к товару – то есть с закупками, он не мог постоянно мочить дилеров, потому что рано или поздно убивать станет некого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84