Он и сейчас не знает,
что вырастил кукушонка. - Она тяжко вздохнула и, уже серьезно глядя на дочь
, открыла ей всю правду: - Отцу твоему я ничего не говорила, чтоб он не делил
свою любовь и зарплату между тобой и Светланой. Сама узнала об этом не сра
зу. - Умолкла на мгновение, злобно блеснув глазами. - Верка не искала встреч
и ничего не говорила Розанову по понятным причинам. Григорьев и сейчас н
и о чем не догадывается. Хотела я ему открыть глаза, да Верка заткнула мне
рот вот этой квартирой, где мы с тобой живем.
Трудно описать бурю чувств, поднявшуюся в душе Нади после признаний мате
ри. “Должна ли я рассказать все отцу? - спрашивала она себя, движимая любов
ью к нему и желанием его обрадовать. - Как он счастлив будет узнать, что у не
го еще одна дочь, да еще такая чудесная!”
Но практичный ее ум протестовал: “А что потом для всех нас? Сплошной кошма
р! Папа, конечно, заявится к Григорьевым. Светка расстроится, что она не до
чь Ивана Кузьмича. Для ее родителей - катастрофа - после стольких-то лет се
мейной жизни! - Нет, этого делать нельзя! Во всяком случае, не сейчас. Ради вс
ех нас! - решила она наконец после тяжких раздумий. - Папа тоже станет терза
ться совестью, злиться, что его отлучили от собственной дочери”.
Однако пережитое потрясение оказалось только цветочками - ягодки ждали
Надежду впереди. Недаром говорят: “пришла беда - открывай ворота!”

* * *

В тот день первой пары лекций не было, и Надя зашла в медсанчасть, получить
результаты очередного обследования.
Наверно, она поступила неосмотрительно: когда так во всем обстоят дела, л
учше было отложить это до другого раза.
- Конец спортивной карьере! - шептала она, убитая, читая заключение врача. - Е
сли с плаванием все стало ясно к двадцати годам, то хоть по водному поло ос
тавалась надежда. Теперь и здесь тупик! Новое сердце не вставишь...
- Ну как? - спросила Таня Сидоренко - с ней вместе Надя поступила в Инфизкуль
т, они учились в одной группе, играли в одной команде.
- Списывают, - коротко ответила Надя и, забрав спортивную сумку, решила уйт
и с занятий: все равно не способна ни о чем думать, кроме своих бед.
- Не горюй! - бросила ей вслед Таня. - Жизнь на этом не кончается!
“Вот уеду за границу - будете знать, как меня жалеть!” - пыталась утешить се
бя Надя, но ей почему-то стало еще больнее. Ведь столько душевных и физичес
ких сил отдано спорту!
К ее удивлению и огорчению, в вестибюле ей встретился Костя. В другое врем
я обрадовалась бы, бросилась ему на шею: ведь за годы ее учебы в институте
они были вместе считанное число раз... Но после всех переживаний, после дня
рождения Светланы, чувствуя свою вину, она, еще не в силах порвать с Косте
й, не желала ни говорить с ним, ни встречаться.
- Наденька, я так соскучился по тебе! Мы только вчера прилетели из Сочи, у ме
ня свободный день, вот я и прискакал сразу сюда - сорвать тебя с занятий! - ск
ороговоркой выпалил он, радостно бросившись ей навстречу. - Как перспект
ива?
- Очень жаль, - непривычно холодно ответила Надя и увидела, что глаза у него
сразу погасли. - Я сегодня плохо себя чувствую - голова просто разламывает
ся. Вот и с занятий из-за этого ушла. - Посмотрела в его потемневшее от огорч
ения лицо и немного смягчилась: - В другой раз встретимся и поговорим, я се
годня не в форме. Забраковали меня по сердцу! - Не в силах выдержать муку, те
рзавшую ее, она заплакала, уткнувшись носом ему в плечо.
- Ну что ж, коли так... Успокойся, Надюша, люди смотрят, - утешал Костя, обнимая
ее и оглядываясь по сторонам. - Пойдем-ка отсюда. Я провожу тебя до метро.
Они вышли в прекрасный, солнечный день и молча зашагали по мартовским лу
жам. Чувствуя себя морально раздавленной и не смея смотреть ему в глаза, Н
адя решила: она во всем ему признается - он не заслуживает обмана.
- Я изменила тебе, Костя. Ты вправе презирать меня и бросить, - подавленно пр
оизнесла она после долгого молчания. - Наверно, я скоро выйду замуж за Олег
а. - Голос ее прервался. - Все равно нам ничего хорошего не светит. - И скорбно
замолчала, только дала волю слезам, которые обильно лились, капая на воро
тник спортивной куртки.
- Продалась, значит. - Костя мрачно взглянул на нее - давно уже он ждал этого
удара, но услышанная горькая правда его не сломила. Отпустил ее руку, разв
ернул к себе, сказал горячо, страстно: - Посмотри мне в глаза! Не смеешь? Поня
тно. Дрогнула, значит, испугалась трудной жизни. Думаешь, легкая будет оче
нь сладкой? Ну ладно, Бог с тобой! Ошибся я, не такая мне нужна подруга жизни
. Но я найду! Кое-чего стою.
Наде нечего ему было сказать. Она только чувствовала, как голова и сердце
разрываются от боли. Испытывая такую же, а может, еще большую муку, Костя с
квозь зубы процедил:
- Прощай. Между нами все кончено. Это бесповоротно! - Помедлил секунду, крут
о повернулся и быстро зашагал к метро, опережая прохожих, - бежал от нее бе
з оглядки.
Двигаясь как во сне, Надежда по инерции дошла до метро, но в вестибюле оста
новилась: ехать домой не хотелось. В то же время она сознавала: ей нужно ср
очно принять лекарство от головной боли, передохнуть, а то плохо...
- Поеду-ка я к папе! Хоть немного душу отогрею. Вот только дома ли он? - Она наш
ла желанный выход из горестного положения.
Порывшись в карманах, достала монетку, пошла к кабине телефона-автомата.

- Папочка, ты дома? - обрадовалась она, услышав такой знакомый, родной низки
й голос. - Почему хриплю? Плакала, - честно призналась она. - Что случилось? Мн
ого чего. Вот приеду - расскажу. Будешь ждать? Спасибо. - Повесила трубку, глу
боко вздохнула - стало немного легче.
“Хоть в этом повезло, - думала она, оживая. - Может, начнется другая, более св
етлая полоска?” Но она ошибалась, ее злоключения еще не кончились.
- Ну рассказывай скорее, что за беда у тебя случилась? - участливо спросил С
тепан Алексеевич, как только она перешагнула порог. Как всегда, обнял, поц
еловал, помог раздеться.
- Сначала дай мне что-нибудь от головной боли, пап, а потом я прилягу, отойду
немного, и мы с тобой поговорим, - попросила она, морщась от пульсирующих у
даров в виски. - Еле на ногах стою...
Пока отец искал таблетки, Надя наскоро умылась, смочила виски холодной в
одой - боль немного отпустила. Она улеглась на диван, подложила под голову
подушку и стала ждать отца. “Говорить или нет? - сверлила в мозгу одна мысл
ь. - Должен ведь он когда-нибудь узнать о Свете?” Но все ее существо противи
лось, и она решила не открывать ему пока всей правды.
- Что же с тобой приключилось, дочка? - повторил вопрос Розанов, убедившись,
что она удобно устроилась, отдохнула и голова у нее как будто проходит.
- Сначала мама с утра меня ошарашила: рассказала, что вы с Григорьевыми ста
рые знакомые, что ты... был любовником Светиной мамы и ее бросил, - это раз. - На
дя сделала паузу, загнула один палец и взглянула на отца. - Потом узнала - пр
очитала заключение врача, - что моей спортивной карьере - конец, у меня мио
кардит, - это два. - И загнула еще один палец. - В довершение всего у меня произ
ошел полный разрыв с Костей - я его сильно любила; ты ведь о нем знаешь? - Над
я хотела загнуть третий палец, но передумала и подвела горький итог! - Так
вот, мы с ним расстались навсегда! Достаточно для одного дня?
Видя, что отец подавленно молчит, понимая, как ей тяжело и не зная, чем помо
чь, она устало, безразлично добавила:
- Кроме всего этого, меня, похоже, обманет один... извини, сукин сын, который о
бещает взять замуж и увезти за границу. - И не выдержав напряжения, Надя ра
зрыдалась, зарывшись лицом в подушку.

* * *

Профессор Розанов долго ничего не говорил в ответ на бурные признания до
чери - только ласково гладил ее по голове, раздумывая над ее несчастьями и
пытаясь представить себе - как все это ей преодолеть, что он может сделать
для нее. Наконец вместо совета решил высказать то, что у него на сердце.
- Мать сказала тебе, доченька, как всегда, полуправду. Я любил Светину маму
и расстался с ней не по своей воле. Ее оклеветали, а я... погорячился. Она же п
одумала, что я ее бросил, и вышла замуж за другого. До сих пор не могу себе эт
ого простить.
Он наклонился, поцеловал дочь и так же грустно продолжал:
- Для тебя ничего обидного в этом нет. Я люблю тебя с тех пор, как ты появилас
ь на свет, и всегда буду любить. И рад, что ты дружна с Верой Петровной, потом
у что она очень хороший человек.
Надя слушала, и душа ее полнилась любовью и состраданием к отцу - такому бо
льшому, красивому, но обделенному личным счастьем. “Может, все-таки сказа
ть?..” - снова настойчиво стукнуло в голову требование совести, но она опят
ь не решилась.
- А в отношении остального рецепт один: ты должна жить так, как подсказываю
т разум и сердце. Тебе сейчас тяжело, но это пройдет. - Он с любовью смотрел н
а дочь; потом взял ее руку в свои большие ладони. - Смелее смотри в будущее, б
ольше верь в себя! Если этот “сукин сын”, как ты его назвала, - тот самый Олег
, будущий дипломат, - то дай Бог тебе счастья! Это же замечательно, если ты по
лучишь возможность увидеть то, что недоступно гражданам “невыездным”.

Степан Алексеевич прервался и, крепче сжав ее руку, серьезно взглянул на
Надю.
- Но еще раз хочу повторить свое убеждение: красивая жизнь хороша, но, если
не полюбишь мужа - счастья у тебя не будет! Только ты это знаешь - тебе и реша
ть. Насколько я в курсе, Олег и внешне симпатичный, и добрый, хорошо воспит
анный молодой человек. Он любит тебя и постарается сделать счастливой. А
в любви всегда есть риск. Всего наперед ведь не узнаешь...
“Папа прав: зачем заранее всего бояться? Надо верить в лучшее. - Надя неско
лько приободрилась. - И с Костей, как ни тяжело, все равно нужно было расста
ться. Так скорее все пройдет. Время вылечит...”
Голова прошла, Надя почувствовала себя лучше; пора ехать...
- Спасибо тебе, папочка, за все! - поблагодарила она, встав на цыпочки и целуя
его. - Поеду домой - я уже оправилась. Буду держать тебя в курсе своих дел.
Она вышла на улицу и поехала к себе на ВДНХ, уже более спокойно все обдумыв
ая. Знала бы, что ждет ее дома!

* * *

Василий Семенович Чайкин с важным видом вышел из своей служебной “Волги
”, отпустил водителя и вперевалочку вошел в такой знакомый подъезд Лидин
ого дома. Он спешил обрадовать свою верную подругу: накануне наконец-то п
ередал в суд документы на развод. До чего же ему опостылел собственный до
м! Каждый день видеть ненавистную лесбийскую физиономию жены - быть жена
тым и не спать с женой! Тянуть эту комедию столько лет! Такое мог вытерпеть
лишь он, человек с поистине ангельским характером...
“Лида, конечно, уже накрыла на стол. Сейчас отметим мое освобождение! - вес
ело думал он, предвкушая теплую встречу и приятное времяпрепровождение
. - Тьфу ты, черт! Опять лифт не работает! - выругался он и досадливо поморщил
ся. - Снова придется топать на шестой этаж!” Такое начало не предвещало уда
чи, но легкий нрав не позволял Чайкину впадать в уныние. “А мы ножками, да с
остановочками! - подбадривал он себя, кряхтя и тяжело отдуваясь, пока прео
долевал бесконечные, как ему казалось, лестничные марши.
В последние годы здоровье Чайкина основательно расшаталось. Большой об
ъем работы, нервная обстановка, сидячий образ жизни в сочетании с неумер
енным чревоугодием и любвеобильностью наградили его гипертонией и под
орвали работу сердца. Выглядел Василий Семенович и того хуже: тройной по
дбородок, обвислые щеки, мешки под глазами, нездоровый цвет лица - в общем,
совсем болезненный вид. Маленького роста, с большим животом, он был кругл
как шар и фигурой до смешного напоминал известного персонажа из сказки Д
жанни Родари - Сеньора Помидора.
Но даже находясь в таком плачевном состоянии, Чайкин оставался жизнерад
остным и легкомысленным, как прежде. Он не придавал серьезного значения
своим недомоганиям.
- Вот подлечусь и снова буду силен, как зубр! Еще с молодыми потягаюсь! - увер
ял он приятелей, отправляясь в очередной раз в свой любимый Кисловодск.
Но и самые лучшие спецсанатории ему что-то плохо помогали.
- Василий Семенович, здравствуйте! - приветствовала его Раиса Павловна, со
седка Розановой, спускавшаяся ему навстречу: она дружила с Лидией Сергее
вной и хорошо его знала. - Вы не захворали часом?
Чайкин стоял на площадке четвертого этажа - отдыхал, вытирая пот носовым
платком.
- Уж больно лестница крутая... - отдышавшись, ответил он, игриво ей подмигива
я. - Ты, Раечка, не смотри на мой живот, я еще ого-го!
- Да уж знаю твою прыть, дамский угодник, - в тон ему откликнулась Раиса Павл
овна. - Давно у врача был? Что-то выглядишь неважно.
- Не люблю эскулапов... Им только в руки дайся - залечат! То нельзя, это - не рек
омендуется... Тьфу! - Он скривил презрительную гримасу. - Уж лучше сразу белы
е тапочки надеть, - Чайкин остался верен себе.
Лидия Сергеевна его ждала; услышав чутким ухом поворот ключа в замке вхо
дной двери, выбежала в прихожую.
- Входи, родной! Что, опять лифт не работает? Вот бездельники проклятые! За ч
то квартплату берут! - бранилась она, помогая ему снять пальто и глядя на н
его с любовью и нежностью.
Выше его ростом на целую голову, все еще интересная, эффектная женщина, он
а не знала и не хотела знать никого, кроме этого смешного, жалкого на вид ч
еловека. Он ей мил, он один занимает все ее помыслы.

* * *

Лидия Сергеевна знала из телефонного разговора с Чайкиным, что долгожда
нный суд уже назначен, и жаждала узнать подробности.
- Проходи, Васенька, отдохни! - приговаривала она, оправляя на нем костюм. - А
я пока на стол накрою.
- Как там твоя лесбиянка? Ведет себя тихо? На суде фортелей не выкинет?
Немного позже сидели на своих местах в светлой, уютной кухне, привычно бр
ажничали.
- Да не пикнет! Пусть только попробует... Закон у нас насчет всяких этих гоми
ков и прочих строг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54