- Впервые ее вижу. Родственница?
- Родная тетка Веры. Вырастила ее и младшую сестру после смерти матери, - та
к же тихо пояснила Капитолина Львовна.
- А что стряслось с родителями?
- Отец погиб в сорок третьем, мать вскоре умерла от тифа. Тетя Дуся заменил
а сироткам родителей - они их едва помнят.
- Значит, тетка им как мать?
- Ну да. Вера очень ее любит. А живет тетя Дуся вместе с младшей сестрой - Вар
ей.
Действительно, хоть и тяжелое житье-бытье в деревне, Евдокия Митрофановн
а знала, что незамужняя Варвара, медсестра в сельской больнице, нуждаетс
я в ней больше, чем старшая сестра. Вот и отклонила настойчивые просьбы Ве
ры Петровны (хоть старшенькая и была всегда ее любимицей) переехать к ней
в столицу, помогать растить Светочку.
- Вон у тебя сколько помощников! - отбивала она обычно очередную атаку Веры
Петровны. - И домработница, и шофер продукты на дом доставляет, и в садике С
ветку обхаживают как принцессу! А у бедной Варьки после дежурства и сгот
овить сил не остается. Так что поживу в деревне, пока здоровья хватит, - зак
лючала она, горестно вздыхая: нет ведь для нее никого ближе Верочки, да и т
а к ней привязана всем сердцем, ей одной открывает сокровенное.
Винокуровы, извинившись, покинули праздничное застолье - к ним неожиданн
о приехал сын, надо с ним побыть. За чаем Иван Кузьмич поинтересовался дел
ами в деревне:
- Митрофановна! Расскажи-ка теперь ты, что нового в наших краях? Как дела у В
арвары? Как поживают соседи Ларионовы? Есть ли вести от их Сеньки? Мы ведь
с ним, пацанами, немало вместе набедокурили.
Тетя Дуся неохотно оторвалась от шоколадно-вафельного торта - обожала ег
о, да редко видела.
- А что хорошего в деревне-то, Вань? У Варьки - без перемен. Только и знает - с р
аботы и на работу. А младший Ларионов сгинул: где-то он на Камчатке, родите
лей забыл. Рыбачит там вроде. Старики его совсем захирели. Как приусадебн
ый участок у них отрезали, продали они скотину - одной картохой питаются. Д
а ты будто не знаешь, - взглянула она на него с укором, - ничего нонче нет в де
ревне! Это не как у вас - разносолы. В магазине пусто, как в войну. Да ты, Ванюш
а, не подумай худого, - поспешно добавила она извиняющимся тоном. - Дай-то ва
м Бог! Хоть вы хорошо живете. А деревенским туго приходится.
- Это оттого, старая, что разленился народ, работает спустя рукава, - нравоу
чительно возразил Григорьев. - Посмотрела бы, как трудятся люди в той же ФР
Г. Какое качество, какая производительность! Ленин что говорил? “Коммуни
зм - это высшая производительность труда”, - привычно процитировал он.
- Ванечка, ради Бога! - вмешалась Вера Петровна. - Не надо тете Дусе про комму
низм... Им в деревне и без того тошно!
- Как же, построють у нас коммунизьм! - подала голос Евдокия Митрофановна, с
биваясь на деревенский говор. - Денег не платют и жрать нечего! Кто же стар
аться работать-то будет? Да обратно же скотине кормов не хватает!
Григорьев досадливо наморщился. “Ну и глупая старуха! Объяснять ей - пуст
ое дело”, - подумал он. Но жена так любит тетю Дусю. И он терпеливо продолжал
приводить свои доводы:
- Неправильно хозяйствуете! Нет кормов, говоришь? А кукурузу посеяли? Вот о
на, палочка-выручалочка! Хрущев учит-учит, а вы... Директиву партии выполня
ть нужно.
- Она же, эта кукуруза, не растет у нас, Ваня. С ней только зря силы потратили
, - робко вставила Евдокия Митрофановна. - Начальство с ног сбилось, народ з
амордовали, а толку чуть!
- Бездарное у вас начальство! Но ничего, партия строго спросит с нерадивых
руководителей, - не терпящим возражений тоном заключил Иван Кузьмич. - Хру
щев всерьез за дело взялся. Сказал - к восьмидесятому году наш народ будет
жить при коммунизме, и мы эту задачу выполним! Будем работать до седьмого
пота!

* * *

Григорьев своим ключом открыл дверь квартиры, положил красивый кожаный
портфель на кушетку, снял дубленку, убрал в шкаф. “Вера еще с вокзала не ве
рнулась, - подумал недовольно. - Вечно носится с родней”. В роскошно отдела
нной ванной умылся, вытерся пушистым полотенцем, аккуратно причесал ост
атки белесых волос. Вернувшись в холл, взял со столика стопку газет и напр
авился в гостиную - почитать, пожалуй, до прихода жены.
- Веруся, ты уже дома?! - удивленно воскликнул он, увидев жену: лежит на диван
е, лицо заплакано. - Когда же ты успела проводить Митрофановну и вернуться
? А слезы почему? Не прячь глаза, я же вижу! Что случилось, ты нездорова? - расс
прашивал он встревоженно.
Вера Петровна вытерла платочком глаза и судорожно вздохнула.
- Тетя Дуся настояла, чтобы я не ждала отправления. Мы с Женей сразу вернул
ись, и я его отпустила. А как ты добрался?
- Взял дежурную машину. Но ты мне зубы не заговаривай! Выкладывай, что тебя
так расстроило! - нетерпеливо потребовал Григорьев, чувствуя ее нежелани
е объясняться.
Вера Петровна, откинувшись на спинку дивана, печально посмотрела на мужа
. Помолчала немного, снова вздохнула - не решалась, видно, начать неприятны
й для обоих разговор.
- Сам знаешь, Ванюша, как тяжело живут тетя Дуся и Варя. Собрала я и отправил
а в деревню все, что смогла: продукты там самые необходимые, одежду кое-как
ую для сестры. Ей мужа бы найти пора, а она разута и раздета! - произнесла она
извиняющимся тоном, будто в этом ее вина.
- Ну и правильно сделала! Бог делиться велел с ближними, - облегченно вздох
нул Григорьев; сел рядом с женой на диван, ласково погладил ее по голове. - П
лакать-то зачем?
- Не могу спокойно думать об их тяжелой жизни, когда мы тут как сыр в масле к
атаемся. Кусок в горло не лезет! - В глазах Веры Петровны вновь заблестели
слезы. - Ну разве это справедливо, Ванюша? - Она придвинулась к мужу, взяла ег
о за руку. - Тетя Дуся всю жизнь в колхозе горбатилась. Варя вкалывает и дне
м и ночью - людей лечит. Не заслуживают они разве лучшей участи? Почему тол
ько нам жить по-человечески?
Григорьев плотно сжал губы и сурово посмотрел на жену.
- Ну вот, только этого недоставало! Что на тебя сегодня нашло? Вдруг совест
ь заговорила. Ты же у меня не дуреха! - воскликнул он, выдернув руку и хлопну
в ею по колену. - Мы всегда лучше других жили, - продолжал он убежденно. - Знае
шь ведь: на данном этапе действует принцип социализма - “каждому по труду
”. А мой труд - не чета обывательскому! Уравниловки нет и не будет! У руковод
ителей и впредь будет материальных благ больше - с учетом ответственност
и. Это нам положено по праву. Не стыдиться, а гордиться надо!
- Ну а как людям в глаза смотреть? Ведь вокруг такая нищета! Когда же и для ни
х жизнь станет лучше? - не сдавалась Вера Петровна.
Григорьев встал с дивана и ласково, но решительно, протянул руку жене.
- Успокойся, Веруся, хватит кукситься! Все, что мы имеем, предоставлено нам
государством по заслугам - заработано моим нелегким трудом. Поверь, скор
о весь народ будет жить лучше. Нужно только выполнять программу партии, в
сем лучше работать, и мы этого добьемся! - Он помолчал. - Но вот о чем хочу теб
я попросить: помогай родне сколько хочешь, но встречайся с ними пореже, чт
обы разница в положении не колола глаза. И еще - надеюсь, подумав, ты со мной
согласишься: пожалуйста, не приближай к себе людей не нашего крута. Чем вы
ше становится мое положение, тем разборчивее мы должны быть в выборе дру
зей и знакомых.

* * *

Степан Алексеевич Розанов сидел за столом в бедно обставленной комнате
своей малометражной “хрущевской” квартиры, проверяя школьные тетради.
“Хрущобами” прозвали тесные квартирки в пятиэтажных домах - в 60-е годы дом
а эти как грибы росли в окраинных районах Москвы; цель - поскорее расселит
ь коммуналки. Разномастная мебель досталась Розанову по наследству от р
одителей: на приобретение новой, более современной, у хозяев недостало с
редств.
Крупный, слегка сутуловатый, как многие высокорослые люди, с красиво пос
аженной головой и волнистыми золотисто-русыми волосами, Розанов выгляд
ел бы привлекательным, если бы не старомодный, мешковатый костюм и неухо
женная, плохо подстриженная бородка.
“Опять просижу до одиннадцати, - уныло подумал он. - Не успею прочитать нов
ый материал - завтра рано вставать”. Невеселые мысли завладели Розановым
, мешая работать. “За последний месяц ни на шаг не продвинулся с диссертац
ией. А ведь замечаний не так много, - мысленно упрекнул он себя. - Но куда ден
ешься? Нужно кормить семью. Придется снова взять нагрузку в вечерней шко
ле. А то Лидия загрызет”. Словно подтверждая эти опасения, из кухни донесс
я грохот посуды - ее явно швыряли.
- Ну вот, легка на помине! - испуганно прошептал Розанов. - Сейчас начнется оч
ередной концерт! Теперь и за полночь не управиться!
В дверях появилась Лидия Сергеевна - высокая, яркая брюнетка; ее красивое
лицо дышало неприкрытым гневом.
- Нет, ты прямо полное ничтожество! - без предисловий набросилась она на му
жа. - Это надо же! Отказаться от поста директора спецшколы! Зиночка, секрет
арша, мне все доложила. - Перевела дыхание и исступленно завопила: - Не умее
шь командовать, руководить коллективом?! А что вообще ты можешь? Доколе пр
икажешь считать рубли до получки?
- И чего из-за такого лопуха все переживают?! - продолжала она уже потише, но
голосом, полным презрения. - Ни на что ты не годен! Ни как муж, ни как отец. О до
чери хотя бы подумал! Почему она должна быть хуже других, бедняжка? - Наден
ька, детка! Поди сюда на минутку! - И, видя, что Степан Алексеевич сделал прот
естующий жест рукой, повысила голос, злобно косясь на мужа: - Иди, Надюша, по
смотри на папу - совсем он тебя не любит!
Из смежной комнаты выглянула очень красивая, не по возрасту крепкая, ста
тная девочка, с ямочками на румяных щеках, темноволосая, как мать, с ярко-с
иними отцовскими глазами.
Родители, как всегда, ссорятся... Надя попыталась ретироваться, но Лидия Се
ргеевна ее остановила.
- Подойди сюда, бедненькая моя! - приказала дочери. - Не повезло тебе на папу! -
привычно запричитала она, прижимая к себе Наденьку.
Та тоже заревела в голос.
- Поплачь, родная, но знай: мама тебя в обиду не даст! Всем пожертвует, чтобы
ты была счастлива! Ведь ты моя единственная радость в жизни! - проговорила
сквозь слезы, искренне жалея себя и дочь.
Остро ощущая свою беспомощность и какую-то внутреннюю пустоту, Розанов с
двинул в сторону стопку тетрадок и поднялся из-за стола. Эти скандалы, хот
ь и стали нормой их семейных отношений, всегда выбивали его из колеи, не да
вали работать.
- Лида, успокойся! - стараясь держать себя в руках, примирительно попытался
он объяснить. - Все не так обстоит, как ты думаешь. Ну сколько можно тебе пов
торять?
- Надюшенька, детка, - Розанов с силой, но нежно оторвал дочь от Лидии Сергее
вны. - Иди-ка спать! Не слушай маму - видишь она расстроена? Мы с ней сами разб
еремся, как всегда.
Наденька не понимала - почему ее мама и папа, такие большие и красивые, все
время ругаются - и продолжала горько плакать.
Степан Алексеевич взял дочь на руки, поцеловал и отнес в ее комнатку. Улож
ил в постель, успокоил и вернулся - надо сделать еще одну попытку помирить
ся с женой.
- Ну как ты не понимаешь, - стараясь говорить как можно мягче, обратился он к
Лидии Сергеевне, усадив ее на диван, служащий им супружеской постелью. - В
настоящий момент я не могу согласиться. Если стану директором - прощай ди
ссертация! Псу под хвост несколько лет напряженной работы! Конец мечтам
об ученой степени и достойном будущем нашей семьи. Дело не только в том, чт
о я не люблю командовать людьми и предпочитаю работать самостоятельно. П
одумай сама: ну соглашусь, стану директором. Тогда придется положить все
силы, чтобы оправдать доверие руководства и коллектива. На это уйдут год
ы, моя диссертация безнадежно устареет. Для меня это самоубийство! Такую
жертву я принести не могу.
Лидия Сергеевна упрямо поджала губы, глаза ее высохли.
- Ну, конечно, дождешься от тебя жертвы! - все так же враждебно, но уже более с
покойно бросила она мужу. - Ты же законченный эгоист! Сделаешь свою научну
ю карьеру, когда мы с дочкой уже загнемся! Тоже мне профессор кислых щей!
- До чего же ты, Лида, груба и несправедлива, - устало поморщился Степан Алек
сеевич. - Разве я мало стараюсь для семьи? На двух работах кручусь да еще вы
краиваю время для подготовки к защите. Я же не только для себя одного это д
елаю. Ну да Бог с тобой! Ложись спать, а мне работать нужно. - И снова занялся
тетрадями.

* * *

Дождливый московский день. Крупные капли колотили в окна пустого класса
обычной средней школы. К Степану, как условились, забежал после уроков ег
о старый друг Игорь Иванов. Он усадил гостя за учительский столик, пододв
инул свободный стул, сел сам и пошутил:
- Ну вот, Игорек, располагайся с удобствами. Здесь нам никто не помешает по
говорить по душам. К сожалению, у меня дома обстановка к этому не располаг
ает. Рассказывай, какие у тебя проблемы и чем могу помочь!
- Не везет мне с женщинами, Степа! Не умею вовремя в них разобраться. Сначал
а бурные чувства, а потом каждый раз выясняется, что настоящей любви не бы
ло. Мне еще нет тридцати, а уже - два развода, да теперь еще и квартиру потеря
л! В третий раз мне уже не решиться.
- Неприятное положение, согласен. Но причин для паники не вижу, - спокойно о
треагировал на жалобу друга Степан. - Женятся и по пять раз. Вот то, что квар
тиру потерял и снова ютишься в коммуналке, - отягчающее обстоятельство. Т
ут я тебе сочувствую!
- А что мне оставалось делать? - понуро объяснил Игорь. - Жанна успела матушк
у прописать и не было никаких перспектив разменять однокомнатную “хрущ
овку” хотя бы на две приличные комнаты. Когда моя тетка предложила жить у
нее, плюнул на все и оставил им хату.
- Главное - не раскисай, старик! “Се ля ви”, как говорят французы. Ты не один в
таком положении. Забыл, что я еще в первый год женитьбы собирался развест
ись с Лидой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54