Буду краток. Король Карл полностью одобрил Ваш план и дал слово выполнить все обязательства, буде замысел осуществится. Действуйте в любой удобный момент и помоги Вам Господь. В нынешних условиях от Вас может зависеть судьба великой войны, а также будущее нашего Отечества и всей Европы. Надеюсь, вы не забыли, как открывать и закрывать эту чёртову шкатулку, с которой я провозился битый час, хоть и имею инструкцию. Ответ перешлёте точно так же и с тем же курьером. Можете присовокупить необходимое на словах.
Ваш J.»

– Это рука самого Джеффрейса, – сказал Витворт, закончив чтение. – Я хорошо её знаю. Что ж, наш план полностью одобрен, можем приступать к его осуществлению. Да поможет нам Бог.
Штрозак почтительно спросил:
– Ваше превосходительство, я не совсем понимаю, в каком качестве сэр Ричард состоит при особе шведского короля?
– В своем собственном – как тайный советник и личный представитель ее величества королевы Анны.
– Не скрываясь? Неужто наши переговоры с Карлом продвинулись так далеко? Стало быть, выступление Швеции на нашей стороне – вопрос решённый?
Попов лежал затаив дыхание и не зная, чего ему надлежит бояться больше – выдать себя или же упустить хоть слово из этой беседы.
– Теперь, мистер Штрозак, всё зависит от нас с вами. Если мы удачно разыграем нашу партию, Швеция станет нашим союзником, и тогда французам конец.
– Подумать только! Судьбы Европы и всего мира решаются в этой забытой Богом дыре! – воскликнул ганноверец. – Великая честь и великая ответственность!
– М-да, вот именно, ответственность… – Голос резидента был не торжественным, скорее задумчивым. – Ну-ка, а если вот так…
Стук каблуков приблизился, и на щёки прапорщика одна за другой внезапно обрушились две звонкие оплеухи. От неожиданности Алёша вскинулся и захлопал глазами.
Перед ним, посмеиваясь, стоял тощий, крючконосый резидент ее британского величества.
– Дедовские способы – самые надежные, Штрозак! – сказал он толстяку в широком камзоле зелёной тафты. – Точно так же я вывожу из обмороков леди Витворт.
Это было произнесено по-английски, после чего посланник обратился непосредственно к Попову – по-немецки, с акцентом:
– Ну же, лейтенант, очнитесь! У швабов голова крепкая!
Делать нечего – пришлось Алексею изображать, будто он приходит в себя после долгого забытья. И разыграть сию драму надо было как можно убедительней, ибо публика была дотошная. Не поверит – ошикивать не станет. Отправит на тот свет, и дело с концом. Как же было не постараться?
Сначала очнувшийся схватился рукой за бок – мол, где моя шпага? Шпаги не было. Тогда сунул руку под мышку -нет и пистолета. Потянулся к сапогу за стилетом – вот тебе на, сапоги сняты!
– Где я, доннерветтер?! – вскричал мнимый лейтенант фон Мюльбах. – Кто вы такие?
Тут он якобы заметил на столе распотрошённую шкатулку и вскочил на ноги, да пошатнулся – вроде как закружилась голова. Толстый Штрозак подхватил его.
– Спокойно, герр лейтенант. Всё в порядке, вы у своих, письмо попало по назначению. Перед вами его превосходительство господин посланник, а я – первый секретарь посольства Рудольф Штрозак.
– Что со мной? – пробормотал Алексей, хватаясь за темя. – Меня стукнули по башке?
– Вы упали с лошади. Не припоминаете?
Попов наморщил лоб…
– Я поскакал во дворец кронпринца… Пре-бре-же… Пробро-жо… Эти варварские названия невозможно произнести! Помню. Ехал вдоль речки, потом слева показались огни. Ограда… Дальше не помню…
Штрозак сочувственно кивал. Кажется, театральное действо удалось, подумал Лёшка. И поторопился.
Небрежным тоном, будто делая какое-то несущественное замечание, Витворт обронил по-английски:
– Где ваши уши, Штрозак? Ведь это вы немец, не я. Неужели вы не слышите, что у этого субъекта австрийский выговор. А гонец-то шваб… – И вдруг спросил Алексея в лоб, на том же языке. – Вы сами-то, приятель, как это объясните?
«Проверяет, знаю ли по-английски», – сообразил Попов и заморгал.
– Прошу прощения, экселенц, но я ещё не успел выучить ваш язык. Я ведь совсем недавно на службе её величества.
Штрозак сладко улыбнулся:
– Его превосходительство спрашивает, откуда вы родом.
По-военному вытянувшись, Алёша отрапортовал:
– Я вырос в австрийском Тироле, экселенц. Мой покойный батюшка родом вюртембержский дворянин, но служил императору. Я тоже начинал в австрийской армии. Потом перешёл в баварскую, где жалованье получше. Потом в саксонскую. Потом в мекленбуржскую. Немножко послужил бранденбургскому курфюрсту, но приглянулся господину тайному советнику Джеффрейсу и получил патент британского лейтенанта…
Резидент и секретарь удовлетворенно переглянулись. Опасность миновала. Чёрт бы побрал немцев с их бесчисленными наречиями!
– Что в Могилёве? – спросил Витворт уже по-немецки.
– Шведский король готовится к выступлению. Мало фуража и продовольствия, но с севера идёт генерал Левенгаупт с подкреплениями и обозами. Как только войско объединится, можно будет гнать московитов хоть до Сиберии. – Всё это Попов пересказал уверенно, следуя донесениям из государевой ставки, а вот дальше рискнул. – Особенно если у царя Петра загорятся фалды на кафтане. – Он хохотнул. – Прошу прощения, экселенц. Это я позволил себе пошутить. Я имею в виду московский заговор.
Сказал – и внутренне замер. Что, если простому гонцу о том знать не положено?
Резидент и в самом деле выглядел несколько удивлённым. Но в пытливом взгляде, обращенном на посланца, подозрения, пожалуй, не было.
– Вам велено передать что-то на словах? – наконец спросил Витворт, и Алёша вздохнул с облегчением.
– Герр Джеффрейс поручил мне выяснить все подробности. Кто, когда, как. Вы понимаете, о чём я.
Посланник молчал, глядя на офицера с неудовольствием.
– «Когда» – теперь зависит от меня, – в конце концов сухо сказал англичанин. – «Как» и «кто» – не моё дело, не интересовался. Дипломату лучше не знать подробностей этого сорта.
Лёшка осмелел:
– И тем не менее я должен знать детали. Герр тайный советник сказал, что слишком многое зависит от московских событий.
– Например, моя жизнь, – проворчал резидент. – Любознательность Джеффрейса может обойтись мне слишком дорого… Но его тревога мне понятна.
Штрозак кашлянул и заметил по-английски:
– В депеше нет ни слова о детальном отчёте, сэр Чарльз. Там сказано лишь: «Можете присовокупить необходимое на словах».
– Это писал человек опытный и осторожный. Он знает, что бумаге, даже запрятанной в хитрую шкатулку, ничего лишнего доверять нельзя. Другое дело – устное донесение. Если наш усатый приятель попадётся людям князя-кесаря и его начнут пытать, то что бы он ни наболтал, это будут всего лишь слова. Никаких доказательств нашего участия в заговоре начальник русской контрразведки Зеркалов не получит.
Поглядев на старательно пучившего глаза лейтенанта, Витворт отвёл своего помощника в сторону – должно быть, решил, что так будет надёжней.
Довольно долго они о чём-то переговаривались вполголоса. Поскольку солдафону быть деликатным необязательно, Лёшка держался независимо: натянул ботфорты, прицепил шпагу, рассовал по местам прочий арсенал. Сразу стало веселей.
– Прошу прощения, экселенц! – зычно позвал невоспитанный шваб. – Если вам не угодно посвящать меня в подробности дела, я так и передам господину тайному советнику. Мне же лучше, не придётся напрягать память… И ещё. У меня в кошеле было тридцать четыре рейхсталера, я отлично помню. Шести не хватает. Я, знаете ли, человек небогатый…
Посланник не удостоил наглеца ответом. Бросив что-то напоследок Штрозаку, он надменно кивнул гонцу и вышел из комнаты. Зато первый секретарь был сама любезность.
Подойдя к офицеру, мягко взял его за локоть и проворковал:
– Не беспокойтесь о своих рейхсталерах. Вы получите на дорогу о-очень миленькую сумму. Останетесь довольны.
– А как насчёт деталей заговора? Вы не намерены мне о них рассказывать?
Пухлая физиономия Штрозака залучилась лукавой улыбкой.
– Дипломаты не устраивают заговоров, мой бравый господин фон Мюльбах. Мы лишь наблюдаем за тем, что происходит вокруг нас, и докладываем своему правительству. Я отвезу вас в одно местечко, где вам кое-кто кое-что расскажет. Заговорщик – он, а не мы. Я буду сопровождать вас исключительно в качестве переводчика. Вы запомните, что вам скажет этот человечек, и передадите, кому положено.
– Ох уж эти ваши дипломатические цирлихи-манирлихи, – ухмыльнулся грубый лейтенант. – Ладно. Ну, едем?

* * *
Сели в карету, поехали.
С каждой минутой куражу у гвардии прапорщика прибавлялось. Ситуацион делался всё преферабельней.
Давно ли Лёшку носили замотанным кулём, передавая с рук на руки? Судьба задания и самоё жизнь висели на тонком волосе. Ныне же он был при оружии, главное поручение исполнено – иностранные злоумышленники выявлены, а скоро выявится и всё устройство заговора. Какой, интересно, награды можно ожидать за столь великолепный тур-де-форс?
От приятных мыслей отвлекал посольский секретарь, задававший всякие ненужные вопросы. Как-де устроен шведский лагерь, да был ли герр лейтенант при занятии Могилёва, да сильно ли страдает сиятельный господин Джеффрейс от своей подагры?
Про лагерь и Карла можно было врать смело, но вопрос о подагре заставил Лёшку насторожиться. Чёрт их знает, не проверка ли. Может, нет у Джеффрейса отродясь никакой подагры?
– Я всего лишь курьер, хоть и доверенный. Господин тайный советник своё здоровье со мной не обсуждает. А если и обсуждал бы, я бы не стал о том пересказывать третьим лицам, – бухнул Алёша с солдатской прямотой.
Штрозак стушевался и после того держался менее развязно.
Карета двигалась мимо Лефортова дворца вниз по Яузе. Вот на невеликой дистанции показались сторожевые вышки и железные крыши Преображёнки.
Сдать бы тебя, ферта, прямо сейчас Автоному Львовичу, подумал Алексей, косясь на полосатую караульную будку. Ничего, успеется.
– Куда мы едем? – сказал он вслух. – Мне кажется, я узнаю эти места. За теми виллами дворец кронпринца, верно?
– Именно так, – подтвердил Штрозак, не ответив на главный вопрос.
Карета громыхала по мощёной улице, где с обеих сторон стояли загородные терема знати, по большей части пустующие – с запертыми ставнями, наглухо замкнутыми воротами. Ныне шустрые люди, кто держит нос по ветру, жили не в Преображенском, а на берегах далёкой Невы, поближе к царскому величеству.
Попов совсем было уверился, что ганноверец везёт его к цесаревичеву подворью, но Штрозак стукнул тростью в переднюю стенку, и карета остановилась.
– Маленькая остановка, – промурлыкал секретарь, калякая что-то палочкой на восковой дощечке.
Хотел Алёша подглядеть – не вышло. Толстяк закрывался от него локтем.
Удобная штука – восковое письмо. Кто надо прочёл, ладонью смазал, и ничего не останется.
Экипаж стоял у ворот не самого большого и богатого из теремов, но зато тут, кажется, жили: из трубы тянулся дымок, за изгородью слышались голоса, ржала лошадь.
Дубовый забор, резные столбы, поверху – гипсовые Марс и Юнона, запоминал Алексей. Чьё владение, выяснить будет не трудно.
Дописав, Штрозак отправил кучера отнести дощечку в дом. Кому, Попов не слышал, потому что осторожный ганноверец высунулся из окна и говорил шёпотом.
– А каково ваше мнение о короле шведском? – спросил он, как ни в чём ни бывало, снова оборотившись к Алексею. – Мы наверняка видывали его в лагере. Что он? Вправду очень прост и даже не носит парика?
Карла XII гвардии прапорщик не раз видел ещё во времена тайной службы в Стокгольме, так что вопросом не смутился.
– Король похож на молодого петушка. Такой же скорый, вертлявый, с хохолком на голове. Лицом нехорош, а одевается, как придётся. Мне доводилось наблюдать, как он скачет на лошади в одной рубашке с открытым воротом.
– У великих всегда бывают странности. – Штрозак сделал почтительную гримасу и закатил глаза кверху. – А Карл, безусловно, великий монарх.
Алёша не удержался – высказал, что в самом деле думал о шведском короле:
– Великий монарх не суётся в гущу боя без крайней не обходимости. Ибо понимает, сколь высока ответственность, возложенная на него судьбой. Карл же превосходный боевой генерал. Он выиграет сто баталий, а войну проиграет. Потому что петушок прыгать прыгает, да высоко не взлетает.
Посольский секретарь выслушал это суждение с интересом, но за Карла не обиделся. Наоборот, Попову показалось, что немцу подобная оценка по душе.
– Очень любопытно, – задумчиво протянул Штрозак. – И совпадает с мнением…
Жалко, умолк, не договорил, с чьим. Посланника Витворта? Джеффрейса? Или какой-нибудь более высокой особы?
Ещё бы англичанам с австрийцами не мечтать о таком союзнике! Он будет рваться в бой и таскать для них каштаны из огня, а пожинать плоды своих побед предоставит союзникам, ибо жаждет лишь славы и приключений. Злосчастна держава, которой владеет государь, одержимый похотью славолюбия…
Вернулся кучер, показав жестом, что поручение выполнено, и через самое короткое время на улицу из ворот вышел человек, в которого Алексей так и впился взглядом. Это и есть главный заговорщик?
Человек был высок, с суровым лицом, которое казалось ещё мрачней из-за чёрной повязки, закрывавшей один глаз. Одет незнакомец был в тёмно-коричневый кафтан, такого же цвета кюлоты, полосатые чулки и грубые башмаки с пряжками. Из-под треуголки свисали полуседые космы. По одежде – то ли лекарь, то ли дворецкий, только больно уж важен. Не ряженый ли?
Удивительней всего было, что одноглазый держал в руке фонарь с толстой незажжённой свечой. Для какой такой надобности?
Снова Штрозак высунулся из окна. Донеслось шушуканье.
– Потшему так? – громко воскликнул немец, забывшись. – Я не желаль никуда лезть! Это ест опасно!
– Потому и надо, что опасно, – спокойно ответил ему одноглазый и снова перешёл на шёпот.
Сколь Лёшка ни ёрзал, сколь ни напрягал слух, более ничего не разобрал. Неизвестный сел на козлы к кучеру, и карета тронулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62