Может быть, я и висельник, но вовсе не жестокий тиран. Так что вытрите слёзы. Вот, возьмите.
С этими словами мужчина протянул ей безукоризненно чистый носовой платок.
Люция, с достоинством приняла подношение и, шмыгая носом, утёрла слёзы, оставляя на щеках грязные разводы.
Торой, тем временем вновь утратил к ней интерес и оглушительно свистнул проходящей мимо телеге с глиняными горшками. В отличие от обезумевшего извозчика, несшегося, что есть духу, горшечник ехал степенно и неторопливо, ещё бы, горшки – вещь хрупкая. Поравнявшись с молодой парой, возница натянул поводья. Смирная гнедая кобылка остановилась, недовольно скосив карий глаз на попутчиков и подёргивая ухом.
– Эй, любезный, не будете ли вы так добры довезти меня и мою сестру до площади Трёх Фонтанов? – обратился к вознице Торой, сверкнув на солнце несколькими медными монетами.
– Отчего же не помочь хорошим людям? – Горшечник чинно расправил бороду, и с достоинством принял из рук Тороя пару медяков, – садитесь, но, ежели сильно торопитесь – не обессудьте, поедем медленно, товар, сами видите, хрупкий, поспешать не могу.
– Нет, нам не к спеху. Забирайся-ка. – Торой легко подсадил Люцию в телегу, а сам, водрузив ей на колени узел с платьем, запрыгнул на сиденье рядом с кучером.
Словно нехотя, телега тронулась. Гнедая кобылка шла неторопливо, глухо цокая копытами по камням мостовой. Убаюканная неспешной качкой, Люция начала успокаиваться. На улице стояла липкая жара, солнце пекло затылок, клонило в сон. В полудрёме девушка прислушивалась к неспешной беседе сидящих впереди мужчин:
– Уезжаете из города? – спросил возница, перебирая в руках поводья.
– Ну да, сестру замуж выдаю, вон, приданое везём. – Лениво ответил Торой.
– Чего ж ревёт-то? – вяло поинтересовался горшечник.
– А, поди, пойми этих баб. Радуется, наверное… – также вяло ответил «брат». – Что в городе-то слышно? Говорят, ко двору должна прибыть королева-мать?
– Ну да, завтра ожидают. Эх, и суматоха будет… Ходят слухи, рынок на день закроют, чтобы телеги с товаром по городу не сновали. Одни убытки… Да ещё, судачат, будто королевский птичник заболел и лежит при смерти. А из питомника Его Величества пропала какая-то редчайшая птица, люди болтают, что птичник продал её за большие деньги, а сам теперь разыгрывает представление с хворью, дабы скрыть свою причастность к делу.
– Вот как? – всё так же вяло произнёс Торой. – Неужто ему мало платят, чтобы так рисковать своей шкурой?
Люция между тем, напряглась, как тетива. Девушке стоило немалых усилий, сдержаться и ничем не выдать своего волнения. Она сидела, стиснув узел с одеждой и, кусая губы, молилась, чтобы эта медленная, бесконечная поездка наконец-то закончилась.
– Да кто ж поймёт этих богачей, – натягивая поводья, произнёс горшечник, – Но, говорят, птица была редчайшая, государь просто в ярости… Да ещё эта неразбериха с магами, которые снуют по королевству…
Торой видимо заинтересовался последней фразой возницы:
– Что за неразбериха?
– Дык, табунами, говорят, валят на запад, в Атию.
– И что же в этом такого? – Как будто бы искренне поинтересовался пассажир.
– Ну, ведь война с атийцами всего пятьдесят лет назад была, только-только улеглись эти страсти и, вдруг, такие дела. Кто их поймёт, вдруг новую армию собирают – магическую, и снова на нас двинут? О, кажись, приехали, ребята! – с этими словами горшечник натянул поводья, остановив свою кобылку.
Торой спрыгнул с телеги и помог спуститься на мостовую своей спутнице.
– Спасибо, добрый человек.
Горшечник улыбнулся в бороду и, ничего не сказав в ответ, тронул с места. Торой, проводил его взглядом и, забросив за плечо узел с одеждой, повернулся к побледневшей от волнения Люции.
– Вы слышали, слышали?! – вцепилась она в своего спутника, – Слышали, что он сказал?
– Слышал. Подумаешь, валят на запад, тоже мне повод для паники… – рассеянно отмахнулся её спутник.
– Да нет же! – Яростно зашептала девушка, удивлённая такой недогадливостью собеседника. – Откуда он знает про птицу, с чего он взял, что батюшка при смерти? Откуда королю стало известно обо всём? Я опоздала, опоздала!!!
– Прекратите истерику, – отрезал Торой, – примем к сведению полученную информацию. Если горшечник прав, то в вашем доме уже вовсю снуют королевские стражники. Значит нужно быть настороже.
– То есть как? Бросить папу? Вы это мне предлагаете?
– Пока я ничего не предлагаю, возможно, всё ещё и обойдётся, а наш милый возница всего-навсего неистовый фантазёр.
– Неистовый фантазёр? Вы издеваетесь? Уж на кого-кого, а на неистового фантазёра этот бородатый чурбан был похож меньше всего!
– Успокойтесь сейчас же. – Тихо, но властно приказал Торой. – Мы с вами в центре огромной площади, где повсюду снуют люди, хотите, чтобы через пять минут вокруг нас собралась толпа зевак, желающих понаблюдать за ссорой?
И снова Люция прикусила язык. Как это у него получается, всегда, что бы ни сказал – прав, а она вечно остаётся в дураках. Или, как верно выразился кучер безумного экипажа, в дурах.
Тем не менее, девушке не осталось ничего иного, как поспешить следом за своим спутником.
Площадь Трёх Фонтанов, несмотря на изнуряющую жару, оказалась полна людьми, всё же это было единственное место в городе, где сохранялась хоть какая-то прохлада… Три огромных мраморных фонтана в виде гигантских водяных лилий, выбрасывали в дрожащий от зноя воздух прохладные искрящиеся струи, в тени каштанов, окаймляющих площадь прогуливались пары, изредка появлялись лотошники, предлагающие купить сахарные фигурки, леденцы или воздушный рис (всё изрядно подтаявшее от жары). Стайка детворы, бегала вокруг центрального фонтана, брызжа друг на дружку водой. Город жил обычной жизнью… Вон зеркальщик, почтенный Баруз с любовью протирает выставленные в витрине зеркала, а у булочной тётушки Вальдбе как обычно очередь за сладкой сдобой…
Однако Торой подгонял Люцию так, что они миновали Фонтаны без малейшего промедления и, не успев насладиться окружающей красотой, свернули в один из тихих, тенистых переулков.
– Теперь я отправлюсь на поиски извозчика, а вы постойте пару минут здесь вместе с этим узлом, – сказав это, её спутник исчез.
Девушка осталась разглядывать окружающие дома. Надо сказать, это были самые обыкновенные строения из природного камня – некрасивые и ничем не примечательные. Люции было скучно топтаться здесь в одиночестве и бездействовать, особенно ей претило состояние беспомощности и неизвестности.
В доме напротив скрипнули ставни. Люция подняла глаза. Из окна высунулась женщина необъятных размеров:
– А ну, давай отсюда, попрошайка! – рявкнула она на девушку. – Иди, иди, нечего стоять под окнами честных людей, здесь ты ничего не получишь.
– Но я ничего у вас не прошу. – Осмелилась возразить Люция.
– Не просишь! Все вы ничего не просите, только выглядываете, где бы чего умыкнуть, да обдурить простодушных людей!
– Простите, сударыня, я не пытаюсь вас обдурить, просто… Просто я ищу работу. – Девушка сказала первое, что пришло в голову. Больше всего она боялась, что толстая дама своими воплями привлечёт в тихий переулок стражников.
– Работу? А рекомендации у тебя есть? – сменила толстуха гнев на милость.
– Нет, сударыня. Я нигде раньше не работала, моя матушка скончалась на днях, и я осталась совсем одна, вот и решила идти в город искать работу.
– И кем же ты хочешь работать? – несколько смягчившись, но всё ещё с подозрением спросила Люцию женщина.
– Мне всё равно. Могу судомойкой, могу служанкой, могу садовницей, но только не кухаркой. Готовить я не умею.
– Надо же. Впервые вижу барышню, тем более такую взрослую, которая бы не умела готовить. Что ж, через три дома отсюда семье Дижан требуется служанка, обратись к ним. Если ты, не попрошайка и не проходимка, тебя примут.
– Спасибо сударыня. – Ответила Люция, не двигаясь с места.
– Ну? И что же ты стоишь? – в голосе толстухи снова появились нотки недоверия.
Пришлось девушке поспешно подобать свой узел и брести к указанному дому. Женщина проводила её взглядом и уже через дюжину шагов Люция услышала, как снова скрипнули, закрываясь, ставни.
Девушка остановилась. Прошло несколько секунд и в переулке раздалось цоканье копыт, сопровождаемое тихим поскрипыванием колёс. Старенький невзрачный экипаж остановился рядом с искательницей приключений, дверца гостеприимно распахнулась:
– И зачем вы потащились сюда, если я на доступном языке просил ждать в условленном месте? – сварливо спросил Торой.
Люция вздохнула и забралась внутрь.
– Дама вон из того дома стала задавать вопросы, она приняла меня за попрошайку. Пришлось соврать, что я приехала из деревни в поисках работы, иначе она позвала бы стражу…
Торой хмыкнул.
– Что-что, а врать вы, как я вижу, горазды. Эй, трогай! – крикнул он извозчику. – Нас доставят до квартала, соседнего с вашим. Дальше пойдём по переулкам пешком. И давайте впредь без самодеятельности.
Люция кивнула.
Скрипя колёсами, экипаж тронулся вперёд.
Через несколько минут движение прекратилось.
– Высаживайтесь, – подтолкнул Торой девушку.
Люция покорно вышла на улицу.
Торой бросил вознице серебряную монету. Кучер поймал её на лету и, попробовав на зуб, тронулся дальше.
– Между прочим, в мои планы вовсе не входило платить за вас, – веско заметил спутник Люции.
– Я верну вам деньги, – с достоинством промолвила девушка, – не переживайте, все траты будут покрыты.
Он в ответ лишь усмехнулся:
– Как это, однако, по?шло! – Торой снова взял узел и перебросил его через плечо. – Вроде бы приличная девушка, из аристократической семьи и так глупо повёрнутая на деньгах. Мне нет никакого дела до этих медяков, я лишь пытаюсь дать вам понять, что будь я несносным невоспитанным и грубым мужланом, я вовсе не стал бы платить за вас и тащить ваш узел.
– Между прочим, вы сами сказали, что тащите мой узел потому, что не хотите привлекать лишнее внимание, а платите за меня должно быть только из-за того, что я возмещу любые расходы в тройном размере. – Резче, чем требовалось, осадила его Люция.
Торой хмыкнул:
– А вы, я смотрю, начинаете с моей помощью разбираться в жизни.
– Да уж, стараюсь.
По мере приближения к дому Люция почти физически ощущала собственную независимость от странного спутника.
Спустя несколько извилистых переулков молодые люди вышли к высокой каменной ограде.
– Эта стена окружает наше поместье, если мы пойдём вдоль неё, то через несколько сот шагов углубимся в парк, там, рядом с кустами шиповника в стене будет небольшая калитка. Обычно она заперта, но нынешним утром я покинула дом этим путём. В общем, дорога будет открыта. Далее нам придётся тихонько прокрасться с восточной стороны, там, где хозяйственные постройки, и забраться по плющу на крышу оранжереи. Ну, а оттуда уже можно будет без труда попасть в библиотеку на втором этаже.
– Вижу, вы не раз выбирались из дому таким экстравагантным способом.
– Да, в детстве я часто тайком пробиралась в парк, чтобы… Ну, чтобы побыть в одиночестве.
Торой смерил её подозрительным взглядом:
– Должно быть, в детстве вы были весьма странным ребёнком. Насколько я знаю, нормальные дети редко ищут одиночества, в основном они предпочитают висеть на взрослых или играть с другими детьми.
– Я всегда была немного странной. Всё, теперь тихо. В парке может быть садовник или кто-нибудь из горожан, а я вовсе не хочу, чтобы они услышали, как я крадусь вдоль стены, переругиваясь с незнакомым мужчиной.
Однако, несмотря на все опасения Люции, вздорной парочке, так никто и не встретился.
Вскоре эти двое, углубились в ухоженный красивый парк. Пройдя ещё немного и, миновав подстриженные в форме шаров молодые ели, они вышли к чугунной калитке. Аккуратно раздвинув ветки шиповника, Люция толкнула изящную витую дверцу. Калитка мягко, без скрипа открылась. Путники вошли на территорию особняка.
Торой окинул взглядом ухоженный газон, клумбы и аккуратные одноэтажные постройки (по-видимому, – домики для прислуги) – всё дышало достатком. Людей и в этот раз видно не было, словно какие-то неведомые силы благоволили успешному завершению пути.
Перебежав газон, молодые люди оказались рядом с особняком – высоким зданием с огромными окнами, затейливой, но несколько безвкусной лепниной и страшными мраморными мордами горгулий под карнизом, которые уж совсем не вписывались в облик постройки. Торой окинул дом несколько озадаченным взглядом – такого сочетания роскоши и безвкусицы ему ещё не доводилось видеть ни разу. К восточной стене особняка примыкала одноэтажная постройка с пилястрами и капителью, видимо та самая оранжерея, о которой говорила девушка, плотный полог плюща поднимался на крышу здания и был покрепче любой верёвочной лестницы.
– Лезьте за мной, только тюк захватите, нельзя оставлять его здесь, слуги наткнутся, будет скандал. – С этими словами Люция начала ловко карабкаться вверх, на крышу постройки. Торой пристально смотрел за тем, как мелькают в подоле платья стройные ноги. Какое-то странное сомнение зарождалось в его душе.
– Эй! – шёпотом позвала сверху девушка. – Вы там что, уснули что ли? Бросайте сюда узел и лезьте скорее.
Мужчина с подозрением уставился на её раскрасневшееся лицо.
– Ну? Что вы так на меня таращитесь? Лезете вы или нет? Теряем время!
Пожав плечами, он последовал за своей спутницей. И уже через несколько секунд стоял рядом с ней на крыше оранжереи.
– Вон в то окно. Лезьте первым, оно открыто. Я подам вам узел. Давайте быстрее, умоляю! – девушка уставилась на него глазами, полными немой мольбы.
Торой ловко подтянулся и перемахнул через подоконник.
– Держите узел! – Люция подала ему тюк с тряпьем.
Мужчина подхватил поклажу, и девушка без промедления забралась в окно.
– Ну, вот и всё. На месте… – облегчённо выдохнула она, спускаясь с подоконника на пол.
Торой огляделся – комната на библиотеку походила мало, точнее не походила вовсе – совершенно пустая, но с высокой мощной дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73