– Интересная мысль, – без особой охоты согласился Джек.Эшлин натянуто улыбнулась. Долго ли она так продержится? Идеи – явно не ее конек. Эту предложила Джой, и то лишь потому, что рассчитывала на роль подопытного кролика. «Все равно только и делаю, что знакомлюсь с мужиками, – сказала она. – Так пусть бы мне за это еще и платили».– Еще какие будут предложения? – спросил Джек.– А если письмо от звезды? – спросила Лиза. – Найти какую-нибудь ирландскую знаменитость, ну, например… – Тут она совсем смешалась, ибо ни одной местной знаменитости не знала. – Ну… например…– Боно, из группы «Ю-ту», – услужливо подсказала Эшлин. – Или кого-то из девочек из «Коррз».– Именно, – согласилась Лиза. – Тысячу слов о том, как летать первым классом и тусоваться с Кейт Мосс и Анной Фрил. Раскованно и шикарно.– Очень хорошо.Джек был доволен, но на Лизу вновь нахлынула паника. Масштабы стоящей перед нею задачи повергали ее в ужас. Раскрутить новый журнал с полного нуля на новом месте.– Как насчет письма от незвезды? – раздался хрипловатый голос Трикс. – Ну, знаете: типа, я обычная девчонка, вчера ночью напилась в доску, парню своему изменяю, работу ненавижу, денег не хватает, недавно сперла из «Бутс» пузырек лака для ногтей…Все энергично кивали, пока речь не зашла о краже лака для ногтей. Тут энтузиазм пошел на убыль и окончательно исчез. Каждая из присутствующих хоть раз делала такое, но признаваться не хотел никто.Трикс это немедленно заметила и с удвоенным жаром продолжала:– Мама ненавидит моего парня – то есть обоих, – я высветлила волосы и сожгла кожу на голове, ну и так далее.– Тоже хорошая мысль, – одобрил Джек. – Мерседес, что у вас?Мерседес с отсутствующим видом чертила что-то на листке бумаги.– Я планирую большую серию статей об ирландских модельерах. Посещать дипломные показы колледжей дизайна…– Не слишком ли скромно? – едко перебила Лиза. – Чтобы нас принимали всерьез, писать надо о всемирно известных фигурах.Еще чего, носить самопальные наряды, состряпанные однокашниками Мерседес на домашней швейной машинке! Нормальные журналы, «Фамм» например, публикуют снимки эксклюзивных нарядов, присланных пресс-службами лучших домов моды – с возвратом, разумеется, вот только после съемок платья, бывает, теряются. Винят в этом, конечно, моделей – а как же, девочкам ведь нужны деньги, героин стоит дорого! А если пропажа потом обнаруживается в Лизином гардеробе, так что ж, не пойман – не вор. Ну, ловить-то пытались, только без толку. Отказываться от своих маленьких привилегий у Лизы намерения не было.Мерседес бросила на нее понимающий презрительный взгляд, и Лизе, к ее удивлению, стало не по себе.– Что еще? – спросил Джек.– А что, если… – медленно начала Эшлин, не зная, говорить ли дальше. Кажется, такого никто еще не предлагал, но кто знает… – Если отдать регулярную колонку мужчине? Понимаю, журнал у нас женский, но ведь интересно, как у мужчины работает голова. Что он действительно имеет в виду, когда говорит «Я тебе позвоню»? И вообще, – тут у нее сорвался голос от волнения, – может, и женскую колонку тоже сделать? Чтобы и он, и она.Джек вопросительно глянул на Лизу.– Вчерашний день, – отрезала она.– Правда? – кротко вздохнула Эшлин. – Ну что ж, ладно.– Сегодня двенадцатое мая, – сказал Джек, закрывая совещание. – Первый номер от нас требуют к концу августа. Тем, кто пришел из еженедельных изданий, может показаться, что это еще не скоро, но на самом деле это не так. Работы будет невпроворот, зато скучать не придется, – добавил он с деланным воодушевлением. Может, кого другого он мог бы убедить, но только не себя самого. – С любыми вопросами милости прошу ко мне. Дверь всегда открыта.– Что толку, если вас нет в кабинете, – дерзко заметила Трикс. – Я хотела сказать, – спохватилась она, видя, как он помрачнел, – что вас часто приходится искать на телестудии.– К несчастью, – пояснил Джек, обращаясь к Лизе, – наши теле– и радиостудия находятся в другом помещении, в полумиле отсюда. Там тесновато, поэтому кабинет у меня здесь, но большую часть времени я вынужден проводить там. Правда, если я вам нужен, а на месте меня нет, вы всегда можете позвонить.– Хорошо, – кивнула Лиза. – А каким тиражом будет выходить «Колин»?– Тридцать тысяч. Может, сразу нам столько не потянуть, но через полгода, надеюсь, выйдем на тридцать.Тридцать тысяч! Лиза пришла в ужас. В «Фамм», если тиражи падали ниже трехсот пятидесяти тысяч, летели головы.Затем Джек дал Лизе посмотреть бюджет на внештатников, но что-то с ним было не так. Не хватало нуля в конце. Как минимум одного.Вот и все. Вежливо извинившись, она выскользнула из комнаты, как во сне, побрела в туалет, заперлась в кабинке и, к своему удивлению, обнаружила, что всхлипывает и сопит. Да просто ревет от разочарования, унижения, одиночества, оплакивает все, что потеряла. Надолго это не затянулось, она вообще-то не слезлива, но, когда наконец, выйдя из кабинки, увидела, что кто-то ждет у умывальников, сердце у нее заколотилось. Замухрышка Эшлин, руки за спиной. Стерва любопытная!– В какой руке? – спросила Эшлин. Лиза не понимала.– Выберите руку, – пояснила Эшлин.Лизе хотелось ее ударить. Все они здесь какие-то чокнутые.– Правая или левая? – не отставала заместительница.– Левая.Эшлин протянула левую руку вперед. На раскрытой ладони лежала пачка бумажных носовых платков. Затем правую. В ней оказался пузырек успокоительных капель.– Высуньте язык.От неожиданности Лиза послушалась. Эшлин капнула ей на язык две капли.– При шоке и стрессах помогает. Сигарету?Лиза сердито мотнула головой, потом остыла и позволила Эшлин сунуть себе в рот заботливо зажженную сигарету.– Если хотите поправить макияж, – продолжала Эшлин, – у меня с собой увлажняющий крем и тушь. Может, не такие хорошие, как ваши, но тоже сойдет.И тут же полезла в сумку.– Вас кто-то сюда послал? Почему-то Лиза подумала о Джеке. Эшлин отрицательно качнула головой:– Никто не догадался, кроме меня.Лиза не знала, огорчаться или нет. Джеку совершенно незачем думать, будто она плакса, но было бы приятно, что ему не все равно… Она резко выдохнула и взяла себя в руки.– Вообще-то я не такая. И возвращаться к тому, что произошло, не хочу, ясно?– Все, забыто. 9 К концу первого рабочего дня Эшлин была близка к обмороку. Слава богу, не надо трястись ни в автобусе, ни в электричке. Она добрела до дома пешком. Голова слегка кружилась. Да, ей все-таки везет, у нее, по крайней мере, есть дом. А вот Лизе только предстоит его найти.Эшлин ввалилась в прихожую, скинула туфли, подошла к автоответчику. Красный огонек игриво мигал. Эшлин включила прослушивание. Она жаждала общества и сочувствия, чтобы осмыслить этот странный, беспокойный день. Но, к ее разочарованию, единственное сообщение пришло от какого-то Кормака, который в пятницу утром привезет тонну навоза. Номером ошиблись, черт бы их побрал.Вытянувшись на диване, она схватила трубку и набрала телефон Клоды, но едва успела поздороваться, как Клода, по обыкновению, завела свое:– У меня тут ад кромешный! Перекрывая вопли и визги, она жаловалась:– У Крейга болит животик, и на завтрак он съел только полтоста с арахисовым маслом. Потом в обед вообще ничего, и я подумала, не побаловать ли его шоколадным печеньем, хотя от сладкого его всегда обсыпает, поэтому в конце концов дала ему ванильное…– Угу! – сочувственно вставила Эшлин, изо всех сил напрягая слух. Голос Клоды временами пропадал за детским ревом.– Температуры у него нет, он бледненький. Замолчите и дайте мне пять минут поговорить по телефону! О боже, я больше так не могу! Я так сорвусь!Мольбы Клоды были оставлены без внимания, а вопли стали еще громче.– Это Крейг? – спросила Эшлин, подумав: да, наверно, сильно живот болит. Вопит так, будто его режут.– Нет, Молли.– А с ней что?Потом ей удалось разобрать в Моллиных рыданиях несколько слов: «Мама злая. И вообще, она ужасная. Молли не любит маму».– Я стираю ее слюнявчик, – объяснила Клода. – Он в стиральной машине.– А, понятно!Когда у Молли отбирали слюнявчик, она становилась безутешна. Когда-то это было полотенце, но Молли имела привычку жевать его, и полотенце превратилось в бурую бесформенную тряпку.– Он был грязный, – с отчаянием твердила Клода и, отведя от уха трубку, крикнула: – Молли, заткнись, он был грязный! Фу, бяка, бр-р-р!Эшлин терпеливо слушала, как Клода надрывается, пытаясь успокоить Молли.– Прямо не знаю, что делать, – тараторила Клода. – Кажется, аппендицита у него нет…Эшлин не сразу поняла, что речь опять о Крейге.– …потому что его не рвало, а в справочнике домашнего врача написано, что это верный знак. Но надо ведь все проверить, правда?– Наверно, – без особой уверенности согласилась Эшлин.– Корь, ветрянка, менингит, полиомиелит, колит, – жалобно перечисляла Клода, – погоди, Молли хочет ко мне на колени. Ты можешь посидеть у мамы на коленках, если обещаешь вести себя тихо. Будешь вести себя тихо? Будешь?Но Молли ничего обещать не хотела и, судя по интенсивной возне в трубке, вскарабкалась-таки к Клоде на колени без всяких дополнительных условий. Хныканье сменилось притворными всхлипами и вздохами.– И тут, как будто меня еще не довели до ручки, звонит этот гад Дилан и говорит, что он сегодня снова придет поздно, а на следующей неделе вообще уезжает на конференцию на два дня.– Гад Дилан, – отчетливо, как диктор в телевизоре, пропела Молли. – Гад Дилан, гад Дилан.– …и к тому же в пятницу у него какой-то там ужин в Белфасте!В трубке опять раздались рыдания. Кто-то плакал басом. Неужели «гад Дилан» рано пришел домой и расстроился из-за того, что жена с дочкой его обзывают? – предположила Эшлин. Нет, по подвыванию и жалобам на животик она поняла, что Крейг.– Давай забегу к вам в пятницу вечером.– Отлично, это… Ну-ка брось! Брось немедленно! Эшлин, я не могу больше говорить, – выпалила Клода и повесила трубку. Так обычно и заканчивались их разговоры с Клодой.Эшлин без движения сидела у телефона. Ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить. К счастью, Тед зайдет с минуты на минуту, по нему можно часы сверять. Шесть пятьдесят три.Но в десять минут восьмого, когда она ополовинила пакет чипсов, а Тед все не появлялся, Эшлин забеспокоилась. Только бы в аварию не попал! Гоняет на своем велосипеде как ненормальный, да еще без шлема. В половине восьмого она решилась позвонить. Тед был дома!– Ты чего не заходишь?– А ты хочешь, чтобы зашел?– Ну… да, наверное. Я сегодня первый день на новой работе!– Ах ты, а я и забыл. Сейчас спущусь.Через минуту Тед пришел – и выглядел он другим человеком. Трудно определить, что в нем изменилось, но что-то явно произошло. Эшлин не видела его с субботнего вечера – что само по себе необычно, но она так дергалась из-за новой работы, что вспомнила об этом только сейчас. Он больше не казался хрупким, стал будто бы крепче и увереннее в себе. Обычно он вторгался в ее квартирку, как неуправляемая сила, но теперь в нем появилась какая-то сдержанность. Даже осанка изменилась.– Поздравляю с дебютом, – сказала Эшлин.– Кажется, у меня появилась подружка, – улыбаясь до ушей, сообщил Тед. – Может быть, даже не одна.И в ответ на немое изумление Эшлин он пояснил:– Вчерашний день я провел с Эммой, а завтра вечером встречаюсь с Келли.Тут прибежала Джой.– Чайник, за которым следят, никогда не закипит. Человек-барсук не позвонит, если я буду торчать у телефона. Так! – Джой залезла в сумку и торжественно достала бутылку шампанского.– Тебе. В честь выхода на новую работу.– О, шампунь! – воскликнула Эшлин. – Спасибо!– Шампунь? – удивленно переспросил Тед.– Ну да, шампунь, – подтвердила Джой. – Все лучшее – нам.Когда все вдоволь нахихикались, Джой в предвкушении хороших новостей уставилась на Эшлин.– Итак! Как прошел первый день сотрудника шикарного журнала?– У меня хороший стол, хороший компьютер «Макинтош»…– Хороший шеф? – многозначительно спросила Джой. Эшлин задумалась. Ее завораживала Лизина уверенная красота, умение себя подать. Интересно, почему же она так несчастлива? Да, она та самая дама из супермаркета, что брала всего по семь, и это тоже занятно. А вот идти следом за нею в туалет было большой ошибкой. Так хотелось помочь человеку, а в результате Лиза только еще больше отгородилась от нее.– Она очень красивая, – начала Эшлин, оставляя свои размышления при себе. – Стройная, умная, одевается великолепно.Тед, новоиспеченный донжуан, встрепенулся, но Джой пренебрежительно заметила:– Да я не о ней. Приятный мужчина, которого укусила за палец его подружка.О Джеке Дивайне Эшлин хотелось говорить еще меньше.– Откуда ты знаешь, что он приятный? – спросила она.– Кого попало за пальцы не кусают.– Верно, – встрял Тед. – Меня вот ни разу не кусали. «Ну, тут все еще может измениться», – подумала Эшлин.– Так что твой шеф? – не отставала Джой.– Он… м-м-м… очень серьезный, – промямлила Эшлин и, повинуясь внезапному порыву, добавила: – Кажется, я ему не очень-то нравлюсь…Сказав это, она почувствовала облегчение и одновременно горечь.– С чего ты взяла? – спросила Джой.– Помнишь, я ему в тот день дала пластырь?– Ну и что такого? Ты хотела помочь.– Лучше б не пыталась, – вздохнула Эшлин. – Ладно, давайте лучше поедим.Они позвонили в службу доставки ближнего тайского ресторанчика и, как всегда, заказали слишком много.– Вечно мы жадничаем, – сокрушенно заметила Эшлин. – Ладно, к кому в холодильник запихнем остатки?Джой и Тед переглянулись и посмотрели на Эшлин.– Давай к тебе!Эшлин обреченно кивнула и направилась к холодильнику. Джой задумчиво смотрела в окно, где над домом напротив призывно светилась вывеска клуба «Снег». В этот клуб их, как местных жителей, охрана пускала бесплатно.– Может, кто-нибудь хочет пойти через дорогу потанцевать? – предложила Джой.– Нет! – испуганно вскрикнула Эшлин. – Утром я должна быть в форме, мне ведь на работу…– Я тоже работаю, как тебе известно, – обиделась Джой.– Прости, Джой. Я на взводе из-за этой работы, давайте-ка лучше спокойно завершим этот вечер.
Дилан пришел с работы поздно, после девяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56