– Да, доводов в его пользу много, – согласился Джек. – Арендная плата нормальная, район приличный, можно ходить на работу пешком.– Верно, – сказала Лиза так мрачно, что совсем сбила его с толку. – И каждый раз экономить фунт десять пенсов на проезд.– Это столько стоит? Я-то сам обычно на машине, поэтому не знаю…– В день выходит два двадцать.– Да, наверное…– То есть одиннадцать фунтов в неделю. Знаете, сколько можно этак скопить за всю жизнь? Целое состояние.И от души расхохоталась, видя, с каким трудом Джеку дается заинтересованное выражение лица. Отсмеявшись, она рассказала о разговоре с занудой Джоанной, о своих мытарствах с поиском квартиры, о чудаке из Лэнсдон-парка, который держал дома змею и выпускал ее погулять по гостиной, о доме в Боллсбридже, разоренном, как после кражи со взломом.– Что ж, можете въезжать хоть завтра, – сказал Джек. Затем встал и принялся смущенно копаться в карманах, звеня мелочью. Лиза хорошо знала, что это такое. Так ведут себя все мужчины, когда им не хватает смелости пригласить на свидание. Она видела, какая борьба отражается в его глазах, как напрягаются мускулы, точно перед прыжком.«Ну же, не тяни», – беззвучно взмолилась она.Взгляд Джека прояснился, и все его напряжение куда-то пропало.– Я довезу вас до вашей гостиницы, – сказал он. Лиза поняла. Она чувствовала, что его к ней тянет, но и все, что мешает ему, ощущала тоже. Они не только вместе работают; он встречается с другой. Ничего, неважно. Она его обаяет, очарует, уничтожит все преграды. И еще получит удовольствие: влюбляя в себя Джека, отвлечется от тяжелых мыслей.– Спасибо, что нашли мне жилье, – обворожительно улыбнулась она.– Что вы, мне приятно вам помочь, – сказал Джек, – и, если что-нибудь понадобится, спрашивайте, не стесняйтесь. Сделаю все, что могу, чтобы облегчить вам переезд в Ирландию.– Спасибо.И улыбнулась еще раз, еще более игриво.– У вас много работы, и вы слишком нужны «Колин», чтобы тратить свое время на поиски квартиры.«Ого, даже так!» – изумилась Лиза.
Забравшись с ногами в кресло, Лиза курила и смотрела в окно на Харкурт-стрит. Ее беспокоила совесть. Чуть-чуть, почти неощутимо, но сам факт, что совесть пробудилась, заслуживал отдельного внимания. А все из-за этой клуши Эшлин. На ней просто лица не было, когда Лиза выдала ее идею.Ну что ж такого, часто так и бывает. Потому Лиза – главный редактор, а Эшлин – подай-принеси. Просто Лиза задергалась, когда Джек рассказал о положении дел с рекламой. Надо было спасаться любой ценой, тут уж на все пойдешь.Сейчас она уже немного успокоилась. Снова ее спас фирменный оптимизм, конечно, рекламы в журнале будет ровно столько, сколько требуется. И тем не менее крайняя – опять-таки она, от этого никуда не деться. Если журнал прогорит, жизнь Эшлин на этом не закончится – найдет другую работу, а вот ее, Лизина… Ладно, пусть для всех она стерва, они просто понятия не имеют, в каком нервном напряжении она живет.Глубоко вздохнув, Лиза выпустила в потолок облако дыма. Перед глазами по-прежнему стояло потрясенное лицо Эшлин, и от этого было немного не по себе.Прежде ей всегда удавалось совладать со своими эмоциями, она легко подчиняла их главной цели – работе. Что же, надо брать себя в руки! 16 Каждый день в редакцию по почте приходили вороха приглашений на презентации всего на свете, от новых теней для век до открытия магазинов, и Лиза с Мерседес бестрепетно делили их между собой. Лиза как главный редактор выбирала первой. Но Мерседес, редактору отдела мод и красоты, тоже перепадало – а как иначе? Эшлин, как Золушку, оставляли на хозяйстве, да и Трикс стояла слишком далеко от раздачи, чтобы ей повезло хоть когда-нибудь.– А что происходит на таких тусовках? – спросила Лизу Трикс.– Стоишь себе вместе с другими журналистами и какими-нибудь известными людьми, – ответила Лиза, – разговариваешь со всеми, кто что-нибудь значит, слушаешь…– А куда вы идете сегодня?Сегодня магазин «Марокко» открывал свой первый филиал в Ирландии. Лизе это было абсолютно неинтересно, в Лондоне «Марокко» работает уже много лет, но ирландская сторона отнеслась к событию очень серьезно. Из Лондона должна была прилететь Тара Палмер-Томпкинсон, а презентацию проводили в роскошных интерьерах «Фицвильям-отеля».– А кормить-то будут? – спросила Трикс.– Обычно что-нибудь дают. Канапе, шампанское.По правде говоря, Лиза искренне надеялась, что кормить будут, так как придумала себе новую диету – вместо «Семи гномов» она теперь сидела на «Приемной диете», то есть ела и пила, что хотела, но только на приемах. Лиза всегда держала себя в форме, но иго примитивного голодания ей претило. В своих отношениях с едой она все время изобретала необычные ограничения и поощрения, не давая остыть интересу и притупиться новизне игры.– Шампанское! – восторженно просипела Трикс.– Да, если только предприятие не малобюджетное, иначе и чашки чаю не дождешься. Тогда получаешь подарок и отваливаешь.– Подарок! – просияла Трикс при мысли о чем-то дармовом. – Какой такой подарок?– Всякие бывают, – проронила Лиза. – Парфюмерные компании обычно презентуют набор косметики нового сезона.Трикс взвизгнула от восторга.– А в таком магазине, как «Марокко», может, сумку…– Сумку! – ахнула Трикс. Сколько лет ей не доставалось сумок за бесплатно. Она забыла, когда покупала новую сумку, а в магазине разве теперь что утащишь, с этими электронными блямбами.– Или блузку.– Боже, боже мой! – завопила от возбуждения Трикс. – Везет же вам!И, выдержав долгую, многозначительную паузу, невинно предложила:– Знаете что? Вам стоило бы взять с собой Эшлин. Субординацию в редакции соблюдали строго, и у Трикс не было ни малейшего шанса попасть на презентацию в обход Эшлин.– Она ведь ваш первый заместитель. Должна же она знать, как себя вести на таких мероприятиях, если вы вдруг заболеете.– Но…Гладкое смуглое личико Мерседес исказилось от недовольной гримасы. Допустить лишнего человека в святая святых? Бесплатной помады на всех не хватит!Явное беспокойство Мерседес и смутное чувство вины перед Эшлин помогли Лизе принять решение.– Хорошая мысль, Трикс. Что скажете, Эшлин? Не согласитесь ли сегодня вечером отправиться со мной? Если хотите, конечно, – ехидно добавила она.Копить обиды Эшлин не умела никогда.– Хочу ли я? – Она была бы рада, если бы ее голос звучал не так ликующе, но не могла скрыть свою радость. – Да с удовольствием!Лиза обедала в «Кларенс» с популярной писательницей, которую пыталась уговорить вести ежемесячную рубрику в журнале, и уговорила-таки. Дама согласилась работать за смешные деньги в обмен на регулярную рекламу своих книжек, Лиза преуспела и в другом: ей удалось встать из-за стола, почти ничего не съев. Она энергично работала вилкой, но в рот умудрилась отправить только полпомидора и маленький кусочек куриной грудки.На работу она вернулась победительницей, начала разбирать почту, как вдруг у ее стола возникла Эшлин с сумкой и жакетом в руках.– Лиза, – с тревогой спросила она, – сейчас полтретьего, а мы приглашены на три. Нам не пора?Лиза от души расхохоталась:– Правило номер один: никогда не приходи вовремя. Кто же этого не знает! Ты – слишком важная персона.– Правда?– Сделайте вид, что да. – И Лиза вернулась к пресс-релизам. Через пять минут она снова подняла голову и встретила напряженный взгляд Эшлин. – Да что же это! – возмутилась она. Черт дернул позвать с собой эту зануду!– Простите. Я боюсь, вдруг там без нас все кончится.– Что закончится?!– Бутерброды, подарки…– До трех я никуда не пойду, и не мешайте мне!В три пятнадцать Лиза достала из-под стола сумочку от Миу-Миу и сказала встревоженной Эшлин:– Ну, теперь пора! Пошли!Такси ползло по запруженным транспортом улочкам так долго, что даже Лиза начала беспокоиться.– Что на этот раз? – раздраженно спросила она, когда дюжий полисмен махнул им ручищей, требуя остановиться.– Утки, – коротко ответил шофер.Лиза было решила, что «утки» – местное ругательство, точнее, его цензурный вариант вроде «блин» или «трам-парарам», но Эшлин завопила:– Ой, правда, смотрите, утки!И тут перед изумленным взором Лизы через дорогу прошлепала натуральная мамаша-утка, а за нею, один за другим, шесть утят. Два полисмена остановили уличное движение в обе стороны, чтобы обеспечить утиному семейству безопасный проход. С ума сойти!– И так каждый год, – сияла глазами Эшлин. – Утята вылупляются на канале, а потом, когда подрастут, перебираются на озеро на Стивенз-Грин.– Сотнями лезут. Движение просто замирает, – гордо поддакнул таксист.«Чертов городишко», – вздохнула Лиза, но благоразумно удержалась от комментариев.Когда Лиза и Эшлин вышли из машины у «Фицвильям-отеля», было прохладно и ветрено, а от недавней жары осталось лишь бледное воспоминание.«Одна эпиляция лета не делает», – с грустью подумала Эшлин. Сегодня опять пришлось надевать брюки, а пофорсить в длинной летней юбке удалось лишь вчера. Но в ту же секунду она забыла о погоде и возбужденно подтолкнула Лизу локтем:– Смотрите? Это же ваша… как ее? Тара Пальма-Томпкинсон!Действительно, Тара собственной персоной прохаживалась туда-сюда по тротуару перед отелем в окружении толпы лихорадочно щелкающих фотоаппаратами репортеров.– Тара, миленькая, покажи ножку, – молили они. Эшлин свернула в сторону, чтобы обойти плотное кольцо фотографов, но Лиза решительно вклинилась в самую гущу.– Ой, кто это? – донеслось до Эшлин. А затем вопль Лизы:– Та-а-ара, дорогая, сто лет тебя не видела!Таре ничего не оставалось, как изобразить радость и без охоты чмокнуть Лизу в щеку (точнее, чмокнуть воздух рядом с ее щекой), а Лиза уже приобняла ее за плечи и развернула лицом к объективам. Фотографы на миг замерли с пальцами на кнопках, затем, оценив достоинства яркой загорелой блондинки, защелкали камерами с удвоенной силой.– Лиза Эдвардс, главный редактор журнала «Колин», – отрекомендовалась Лиза и пошла через толпу репортеров обратно. – Лиза Эдвардс. Лиза Эдвардс. Мы с Тарой старые подруги.– Откуда вы знаете Тару Пальма? – благоговейно спросила Эшлин, все это время стоявшая в сторонке.– Я с нею не знакома, – к ее изумлению, улыбнулась Лиза. – Но правило номер два гласит: никогда не позволяй правде испортить красивую байку.Лиза царственно прошла в отель. Эшлин робко рысила следом. Два молодых красавца выступили им навстречу, поприветствовали, приняли у Эшлин жакет. Лиза сдать свой небрежно отказалась.– Разрешите напомнить вам правило номер три, – скороговоркой пробормотала она по пути к месту презентации. – Верхнюю одежду не сдаем никогда. Вы ведь хотите дать понять, что безумно заняты, заглянули буквально на пару минут, а где-то там вас ждут дела неизмеримо более интересные.– Простите, – кротко согласилась Эшлин. – Я не сообразила.В зале худая до прозрачности дама, с головы до пяток упакованная в летнюю коллекцию «Марокко», спросила их, кто они, и попросила сделать запись в книге для гостей.Лиза нацарапала несколько дежурных слов и передала ручку просиявшей от восторга Эшлин.– И мне тоже? – встрепенулась она.Лиза поджала губы и качнула головой в знак предупреждения: «Успокойся!»– Простите, – шепнула Эшлин, но свое имя и должность вывела в книге с великим тщанием.Лиза провела наманикюренным пальчиком по списку гостей.– Правило номер четыре: смотри в книгу внимательно. Погляди, кто пришел.– Чтобы знать, с кем встречаться, – кивнула Эшлин. Лиза посмотрела на нее, как на дурочку.– Нет! Чтобы знать, от кого прятаться!– А нам от кого прятаться?Лиза презрительно огляделась. Сплошные рожи из конкурирующих журналов.– Почти от всех.Но разве Эшлин не должна была давным-давно все это знать сама? А между тем было очевидно, что даже азам девушка не обучена. Разозлившись всерьез, Лиза прошипела:– Только не говорите, что никогда еще нигде не были. А как же в «Женском гнездышке»? Вы ведь работали в журнале?– Нас приглашали нечасто, – оправдывалась Эшлин. – А на такие шикарные тусовки – вообще никогда. Думаю, наши читательницы были слишком стары, чтобы интересоваться косметикой. А когда все-таки приглашали, например, на презентацию нового калоприемника, дома престарелых или приюта для животных, почти всегда ходила Салли Хили.Правда, она не стала добавлять, что Сали Хили, приветливая, заботливая толстушка, ничем не напоминала Лизу с ее холодной красотой и весьма своеобразным кодексом профессионального поведения.– Смотрите, смотрите, вон там, – потрясенная Эшлин показала глазами на высокого, кукольно-смазливого мужчину. – Марти Хантер, телеведущий.– Дежа-вю, – фыркнула Лиза. – Вчера он светился на пьянке у «Бейлиз», а в понедельник – у «МаксМара».Эшлин подавленно замолчала. На этот выход в свет она возлагала большие надежды. Она собиралась направлять и опекать Лизу, доказывать ей свою необходимость; предвкушала, как завоюет ее уважение благодаря незаменимому природному знанию, кто есть кто в Ирландии, – знанию, которое Лиза, уроженка Англии, конечно, оценила бы. Но Лиза, как выяснилось, и тут была на голову выше ее, и неуклюжая помощь Эшлин ее только раздражала.Около них остановилась официантка с подносом. Угощение было традиционно марокканское: кускус, колбаски «мергез», канапе с бараниной. Из спиртного почему-то давали только водку – напиток совсем не марокканский, но Лизу это не особо заботило. Ее больше раздражало, что рядом топталась Эшлин. Чарующе улыбаясь, Лиза методично двигалась по залу от собеседника к собеседнику, хотя и тут нашлось два-три неожиданных лица.– Кругом одно и то же, – вздохнула она, обращаясь к Эшлин. – Почти все эти так называемые знаменитости – жалкие неудачники, не погнушаются и презентацией консервированной фасоли, только свистни. Что плавно подводит нас к правилу номер пять: не сданная в гардероб верхняя одежда – предлог для бегства. Если кто-нибудь особенно тебя достанет, всегда можно сказать, что тебе надо срочно сдать пальто в гардероб.По залу дефилировали несколько тоненьких, совсем юных девочек-моделей с наивными, широко распахнутыми глазами в нарядах от «Марокко».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56