Тут Эшлин не сдержалась. Слова вырвались, она не успела понять, что говорит:– Почему вы все время ссоритесь? Она ведь такая чудесная. Неужели не можете сделать над собой усилие? Она говорит, что мало видит вас, потому что все свободное время вы в море. Может, следовало бы пореже…Она понимала, что вышла за рамки дозволенного, и ждала бури, но вместо того, чтобы взбеситься, Джек рассмеялся, хоть и не очень искренне.Эшлин запоздало вспомнила, что в каждой истории две стороны.– Разве это не правда? Джек помолчал:– Не хватало мне еще злословить об отсутствующих, которые не могут оправдаться.– Так вы не уходите в море?– Ухожу.– Но… – Эшлин показалось, что теперь она понимает. – Она вас отпускает, а потом начинает злиться?Джек замялся, а потом неохотно кивнул:– Вроде того.– Понимаете, – пустилась в объяснения Эшлин, – даже если она вас отпускает, это не значит, что ей нравится отпускать вас. Вы поговорите с ней спокойно, ласково…У нее блестели глаза. Вот оно, решение.– Маленькая мисс Помогайка, – снисходительно качнул головой Джек, – зачем вам все для всех улаживать?– Но я только…– Маленькая мисс Помогайка, – с улыбкой повторил он, – я подумаю об этом. А вы что же – уезжаете на выходные?– Нет. – Как только внимание переключилось на нее саму, Эшлин оробела. – Просто встречусь с друзьями, и вообще…А может, и с Маркусом Валентайном, но об этом Джеку знать незачем.– Отдыхайте, – сказал он.Эшлин пошла к двери, но Джек вдруг снова окликнул ее:– Эй! Мисс Чинить-Паять! А вы смотрите «Звездный путь»?Она оглянулась через плечо, покачала головой:– Нет.– Так я и думал.– Но ничего против не имею.– Все так говорят, – пробормотал Джек. 29 В субботу вечером, без четверти семь, готовый к нелегкому труду няни, Тед на велосипеде привез Эшлин к дому Клоды и Дилана.– Это их собственный? – ахнул он, оглядывая особнячок из красного кирпича. – Здорово, правда?Эшлин взошла на крыльцо, позвонила в дверь.– А подгузники им менять не придется? – вдруг заволновался Тед.– Нет, для этого они уже большие. У нас другая задача – играть и развлекать.– Ну, это нетрудно. – Тед откашлялся, смущенно пригладил вихры. – Тед Маллинс, самый смешной человек в Дублине, к несению службы готов, сэр!– Наверно, для юмористических миниатюр они еще не доросли, – испуганно предупредила Эшлин. – Пожалуй, «Три поросенка» им больше по возрасту.– Это мы еще посмотрим, – возразил Тед. – Детский ум часто недооценивают. Может, позвонить в дверь еще раз?Им пришлось долго ждать, пока их впустят в дом. Наконец дверь открылась, и на пороге появился Дилан в мокрой, прилипшей к телу майке, с руками в мыльной пене.– Привет! – рассеянно бросил он. Только теперь до Эшлин и Теда донесся сверху отчаянный рев. – Купаю Крейга, – пояснил Дилан.– Что-то он не в восторге.– Худшее впереди. Мне еще мыть ему голову. – Дилан поморщился. – Орать будет так, будто его жарят живьем, но вы не беспокойтесь… Пойду-ка я к нему. – Взбегая по лестнице, он на полпути обернулся: – Клода на кухне.Клода в джинсах и футболке стояла у стола, безуспешно уговаривая Молли проглотить хоть что-нибудь. Что-нибудь, кроме печенья, чипсов и конфет. Две недели назад Молли объявила голодовку и сдавать позиции не собиралась ни в какую.Эшлин протянула Клоде папку с десятью экземплярами ее резюме.– Что это? Ах да, спасибо.Клода молниеносным движением засунула папку под кипу детских книжек на столе.– Ты собираться будешь? – поинтересовалась Эшлин. – Скоро уже такси придет.– Хотела хоть чем-нибудь ее накормить, пока я здесь…– Может, я попробую? – галантно предложил Тед.На что Молли выпятила нижнюю губку, тут же начавшую горестно дрожать.– Спасибо, но…Клода продолжала совать ложку в крепко сжатый рот Молли. Бесполезно. Теперь, когда у Молли появились зрители, она точно не собиралась глотать ни крошки.– Съешь омлетика, солнце мое, – упрашивала Клода.– Зачем?– Потому что это тебе полезно.– Почему?– Потому что в яйцах много белка.– Зачем?Помимо отказа от нормальной еды, Молли последнее время с упоением играла в почемучку. Сегодня она успела сказать «почему?» двадцать девять раз подряд.– Какие у тебя роскошные волосы! – восхитилась Эшлин, погладив густые медово-золотистые пряди подруги.– Спасибо. Сегодня специально ходила их укладывать.Затем Эшлин вспомнила о свежеоклеенной гостиной и побежала взглянуть.– Великолепно! – с жаром похвалила она, вернувшись в кухню. – Комната выглядит совершенно по-другому. У тебя прекрасное чувство цвета.– Да, наверное.Сама Клода успела остыть. Новые обои так занимали ее, но стоило их поклеить, как всякое удовольствие пропало.Потом вдруг все задрали головы к потолку, потому что сверху понеслись душераздирающие вопли. Крейгу мыли голову.– Действительно орет, как будто его жарят живьем, – хихикнула Эшлин. – Бедный зайка.Пронзительный вой затих, сменившись тихим нытьем. То насильно кормили Молли.– Обязательно надо обедать как следует, если ты хочешь вырасти и стать большой, сильной девочкой.Клода снова поднесла ко рту дочки ложку.– Почему?– Потому что надо.– Почему?– Потому.– Почему?– Потому, мать твою, что просто ПОТОМУ. – Клода швырнула ложку, и желтые крошки разлетелись по всему столу. – Без толку, только время терять. Пойду одеваться.Когда она вышла из комнаты, Тед, округлив глаза, изумленно взглянул на Эшлин.– Нельзя, чтобы дети видели твою слабость, – авторитетно заметил он.В дверях снова возникла голова Клоды.– Раньше я тоже так думала. Погодите, пока у вас появятся свои дети. Тогда увидите, что правил масса, но ни одно из них не действует.Критиковать Клоду Тед совершенно не хотел.Он просто думал, что его тактика разумной строгости в воспитании детей поможет ей. Ему стало ужасно неловко и неприятно. Особенно когда Молли ткнула в него ложкой и злобно прошипела:– Мамочка тебя ненавидит.Клода затопала вверх по лестнице. Долго блаженствовать в ванной, вдыхая аромат эфирных масел, было уже некогда. Только быстренько ополоснуться под душем и наспех накраситься. Затем она торжественно облачилась в бело-розовое коротенькое платье на бретельках, купленное в тот самый день, когда они с Эшлин гуляли по магазинам. С тех пор оно так и висело в шкафу, своей беспорочной новизной напоминая Клоде о том, что ходить в нем некуда.Она тревожно оглядела себя в зеркале. Черт побери, короткое какое! Намного короче, чем ей помнилось. И прозрачное. Надела черные трусики и лифчик, но в них вид был совсем глупый. Сняла. Показывать белье абсолютно нормально, убеждала она себя. Да это даже и обязательно, если хочешь считаться хорошо одетой. Ее беда в том, что она слишком привыкла к джинсам и футболкам. Поэтому, сунув ноги в босоножки на высоченной шпильке, она еще раз сказала себе, что выглядит сногсшибательно, и появилась на верхней площадке лестницы эффектно, как кинозвезда.– Как я выгляжу?Все сгрудились внизу, задрав головы. Возникла слишком длинная пауза.– Обалдеть, – с секундным запозданием среагировала Эшлин.Тед, восхищенно открыв рот, смотрел, как длинные стройные ноги Клоды ступенька за ступенькой приближаются к нему.– Дилан? – окликнула Клода.– Обалдеть, – эхом отозвался он.Это ее не убедило. Она была уверена, что в его глазах выглядит нелепо, но ему хватает ума молчать. Крейг, однако, был слишком наивен для таких деликатностей.– Мамочка, у тебя платье такое коротенькое, и мне штанишки видно.– Нет, не видно!– Видно! – настаивал отпрыск.– Нет, не видно, – решительно одернула его Клода. – Видно мои трусики. Мальчики ходят в штанишках, а девочки – в трусиках… Все, кроме Джой, подруги Эшлин, – неожиданно злобно пробормотала она себе под нос.Только Молли, поглощенной черничным вареньем, казалось, было все равно, что надето на маме.– Ты тоже очень красивый, – сказала Эшлин Дилану. И не покривила душой: он правда был хорош в своем небрежно-свободном темно-синем костюме и песочного цвета рубашке.– Ты прелесть, – улыбнулся он.– Трепло, – прошелестело у Эшлин в ухе так тихо и язвительно, что она уже подумала, не померещилось ли ей. Звук прилетел со стороны Теда.– Мы идем? – посмотрел на часы Дилан.– Минуточку. – Клода лихорадочно писала что-то в блокноте. – Вот мобильный Дилана. А вот на всякий случай телефон ресторана, вдруг там не будет брать мобильный…– Вряд ли в центре Дублина такое случится, – вмешался Дилан.– …и вот еще адрес ресторана, если вдруг ты не дозвонишься по телефону. Мы долго не задержимся.– Нет уж, давайте задерживайтесь, – с нажимом возразила Эшлин.Клода подхватила Молли и Крейга, исступленно обняла их и без особой уверенности попросила:– Ведите себя хорошо с Эшлин.– И с Тедом, – добавил Тед, растягивая губы в чарующей, по его мнению, улыбке, предназначенной Клоде.– И с Тедом, – пробормотала Клода.В последнюю минуту, дабы пожелать родителям счастливого пути и дорожки скатертью, Молли прижала вымазанную черничным вареньем ладошку к маминому платью пониже спины. К несчастью (а может, к счастью) для себя, Клода этого не заметила. 30 Как только за Клодой закрылась входная дверь, Молли и Крейг дружно и горестно заревели. Клода беспомощно оглянулась на Дилана и повернула обратно.– Назад! – скомандовал он. – Но…– Они сейчас перестанут.Чувствуя себя так, будто ее раздирают пополам, Клода села в такси и безропотно позволила отвезти себя в город.Столик был заказан на полвосьмого; им предложили на выбор полвосьмого или девять, но Клоде показалось, что девять слишком поздно. В это время она уже часто спит. Так хорошо бывает прикорнуть на несколько часиков перед тем, как встать в четыре, чтобы в темноте петь песни любимым детям…Других посетителей в ресторане пока не было. Дилан и Клода первыми вошли в пустой белый зал с греческими колоннами, в благоговейной тишине проследовали к своему столику, и Клода совсем разнервничалась из-за своего платья. Ей казалось, оно привлекает изумленные взгляды вышколенных, бесстрастных официантов. Одергивая подол, она поспешно юркнула за стол. Когда столько лет сидишь дома, перестаешь понимать, что можно надевать на выход. Плюхнувшись на стул и спрятав ноги под скатерть, чтобы никто больше не видел ее просвечивающих сквозь одежду трусиков, она заказала джин-тоник.Пока она читала огромное, размером с амбарную книгу, меню, двенадцать или четырнадцать официантов в черных костюмах с белоснежными сорочками безмолвно ждали в нескольких местах просторного зала. Оторвавшись от меню, Клода увидела, что они все поменялись местами, но как – ни она, ни Дилан не заметили.– Будто в фантастическом фильме, – шепнула Клода мужу.Дилан рассмеялся, и его смех гулко разнесся по залу. Голову Клоды сжало словно обручем, и опять у нее возникло странное чувство: этого человека она совсем не знает. Но именно о нем она когда-то думала, что умрет, если не завладеет им. Взволнованная эхом той безумной любви, она вдруг лишилась дара речи. На ум не шло ни единого слова, чтобы сказать Дилану.Но только на секунду. Потом, разумеется, возникла масса всяких мыслей. Слава богу, с облегчением подумала Клода, это все-таки Дилан.– Как думаешь, может, сводить Молли к врачу? Дилан не отвечал.– Если она не прекратит голодовку, – затараторила Клода, – то в самом деле придется. Нельзя же все время есть шоколад, от него никакой…– Ты что выбрала из закусок? – грубовато перебил ее Дилан.– Я? Ой, не знаю даже.– Меню обширное, – заметил Дилан.– Да, да…– Неужели ты хоть пару часов не можешь не говорить о детях?– Извини. Я тебя разозлила?– Почти, – раздраженно бросил он.Клода понемногу начала успокаиваться. В конце концов, она в чудесном ресторане и у нее чудесный муж. Они пьют джин-тоник и едят томатные хлебцы. Скоро принесут вкуснейшую еду и прекрасное вино; дети в безопасности, дома, под присмотром надежных людей – не педофилов, не садистов. Что еще надо?!– Извини, – повторила она и на сей раз честно взялась за меню. – А, вижу, что ты имел в виду, – кивнула она. – Ух ты, устрицы! И суфле из козьего сыра. Черт побери, что же заказать?– Салат или суп, – задумчиво промолвил Дилан, – вот в чем вопрос.– Или? – передразнила Клода. – Что за «или» такое? По-моему, ты хотел сказать «и».С жаром редко бывающей в свете домоседки Клода заказала целую гору всего в горячечном стремлении получить от нечастого пира как можно больше удовольствия.– Воду с газом или без? – спросил официант, помахивая занемевшей рукой.Клода ошалело взглянула на него – неужели не понятно?– И ту, и другую!– Отлично!– Еще что-нибудь закажем? – весело спросила Клода, когда официант ушел.– Не сейчас, – заразившись ее энтузиазмом, расхохотался Дилан. – Погоди, вот расправимся со всем, что нам принесут…– А как же десерт и сыры?– Разумеется. А кофе с виски?– Да, и десертное вино. И пирожные.– Так, а французский кофе?– Конечно! Может, я даже сигару выкурю.– Вот и умница!После второй перемены блюд Клода осоловела от еды и вина, но по-прежнему не могла расслабиться. Тогда она поняла, в чем дело.– Я так давно уже не обедала, не отвлекаясь каждую минуту на детей, – призналась она. – Все время сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не начать кормить кого-нибудь из соседей с ложки… Видишь вон того парня? – Она показала на американского вида юношу, вяло водившего вилкой по тарелке. – Так и хочется взять вилку, подцепить кусок его филе-миньона и сказать: «Открой, душенька, ротик, я положу тебе этот кусочек». Наверно, так я сейчас и поступлю.Она сделала вид, будто встает, чтобы напугать Дилана, но вдруг замерла и принялась тревожно оглядываться.– Что это? Почему я прилипаю к стулу? – Она ощупала себя сзади. – Попа в чем-то черном и липком. Мазут, что ли? Черт, новое платье, такое красивое… Как это я умудрилась? – Осторожно поднесла руку к носу, понюхала и начала хохотать. – Черничное варенье. Наверняка Молли, вот паршивка. Не соскучишься с ней, а?– Она прелесть, – нехотя согласился Дилан.– Как думаешь, у них там все в порядке? – внезапно снова заволновалась Клода.– Конечно! И потом, ты же оставила Эшлин и Теду номер нашего мобильного. Если что не так, они позвонят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56