Неожиданной, но самой важной информацией было то, что эта Эдвина получает поддержку от Лео Флада – вундеркинда Уолл-стрита, человека с бесценным чутьем оказывать поддержку только победителям.
Именно это-то и есть самое интересное, думала Лайза, покачиваясь в кресле Точное доказательство того, что „Эдвина Джи" может продержаться очень и очень долго и составить серьезную конкуренцию „Лиз Клэрборн" и „Эспри"
Сигарета догорела до фильтра. Почувствовав, что обжигает кожу, Лайза задумчиво загасила ее в пепельнице и пососала палец. Выражение ее гладкого лица изменилось: из задумчивого оно стало спокойным и безмятежным. Похоже, у Эдвины Дж. Робинсон есть все, чтобы начать и выжить в этом жестоком бизнесе, где готовы перегрызть друг другу глотку. Талант, связи, видение ситуации, целеустремленность и чертовски мощная поддержка.
И Лайза Шокросс решила, что будет очень мила с Эдвиной Дж. Робинсон.
48
– Дорогие мои! – защебетала Анук де Рискаль. – Ну вот мы и на месте! Смотрите! Ведь первое впечатление важнее всего!
Сейчас она выступала в роли председателя комиссии по реставрации демонстрационного дома приемов.
Анук была одета, словно приехавшая на Капри оперная дива: вся в белом. Свободные шелковые брюки, блузка, длинный жакет и тюрбан – все из шелка. Но ударный момент составляли очень темные солнечные очки с загибающимися кверху углами в стиле пятидесятых годов, причем черные дужки держались не на ушах, а заходили поверх тюрбана. Таким образом достигалась необходимая экстравагантность. В высшей степени необычно. Собственный стиль. Вернее, в ее стиле.
Лидия Клоссен-Зем, сестра Класа Клоссена, и Бу Бу Лаппинкотт, тоже дизайнер (они работали в тандеме), не вставая с задних откидных сидений темно-синего „роллс-ройса" Анук модели „фантом-V", высунули головы, чтобы посмотреть на то, ради чего приехали.
Обе были одеты, как для офиса: Бу Бу – в красный шерстяной костюм и белую шелковую блузку с накинутым поверх длинным шарфом, Лидия – в двубортный тонкой шерсти пиджак и юбку в кремовую и черную полоску. Туалет дополняло золотое ожерелье.
Стоило Бу Бу бросить один взгляд, как она побледнела, чего не мог скрыть даже тщательно наложенный макияж.
Лидия издала стон мученицы.
Такого они действительно не ожидали: здесь, на Мэдоу-лейн – самой престижной улице Саутгемптона, среди нетронутых песчаных дюн, частных океанских пляжей и самых претенциозных и напыщенных особняков, какие только бывают на свете, стояло это.
По дороге сюда обе ожидали увидеть какую-нибудь большую, серого камня виллу вроде тех, что представляли себе по романам Скотта Фицджеральда: окруженную массивной колоннадой, в два-три беспорядочно спланированных этажа, в сорок с лишним комнат – короче, одну из тех „вилл", воздвигнутых швыряющимися деньгами миллионерами, которые неизменно ассоциируются в нашем воображении с Джазовым Веком.
Но ЭТО…
Да, дом действительно был большой и беспорядочно спланированный.
Но и при самом бурном воображении он даже отдаленно не напоминал Золотой Век Фрэнсиса Скотта Фицджеральда с его бесшабашными кутилами.
Лидия медленно повернулась к Анук.
– Дорогая, – с чувством произнесла она, – скажи, что это не то! Не это – старое поместье Дюпонов!
Бу Бу, вот уже два года не показывавшаяся в Саутгемптоне, так как проводила лето в Коннектикуте, открыла, нажав кнопку, окно, чтобы лучше видеть. Она была сбита с толку и на какой-то момент даже потеряла дар речи, не веря своим глазам, взирая на это… чудовищное безобразие, глыбой вздымавшееся между дюнами.
– Если… это и есть старое поместье Дюпонов, то где же тогда тот старый, прелестный дом в стиле короля Георга, который я помню?
– Исчез, дорогая, – ответила Анук, – исчез, как исчезает в жизни все хорошее.
– Но… но это ! – выдавила Лидия. – Анук, почему ты нас не предупредила?
Это , как-то затерявшись в дюнах, являло собой чудовищно-гротескный, площадью около четырех тысяч квадратных метров замок в худшем стиле Беверли-Хиллз: верх заканчивался идиотски уродливыми башенками, напоминавшими ведьмин колпак, и угловыми башнями вперемешку с покатыми темными крышами мансард. Впечатление усугублялось тем, что все это , казалось, не вырастало из земли, а наоборот, как бы стремясь затаиться, врастало в нее, отбрасывая зловещие тени.
И оно было большим, потому что для нуворишей „больше" не означает вульгарно, „больше" означает лучше .
„Роллс-ройс" медленно полз по песчаным наносам, засыпавшим гравиевую дорожку. Бу Бу вымолвила глухим голосом:
– Не хватает еще карусели с горкой.
– Не огорчайся так, дорогая! Подумай о том, что тебе предстоит! Сколько демонстрационных домов, находящихся в таком, так сказать, сыром незаконченном виде ты привела в порядок в своей жизни!
– Незаконченном? – насторожилась Лидия. – А насколько незаконченном?
– Да, именно? – поддакнула Бу Бу.
– Ну в самом деле, дорогие мои, перестаньте!
Не хватает только крепостного рва, подумала Лидия, чувствуя, как на нее накатывают отвращение и тупая ноющая боль. Нет, я не смогу выйти. Но ров сюда бы подошел, и темница. Точно, темница. А может, она тут была, и Анук также предусмотрительно не упомянула о ней? Ну нет, не может быть. А что, если?..
– А здесь, случайно, нет темницы? – поинтересовалась она, выковыривая из глаза песчинку.
– Кто знает? – прощебетала Анук. – Похоже, все остальное на месте.
– Интересно, сколько же здесь комнат? – ужаснувшись, подумала вслух Лидия.
– Достаточно, поэтому не понадобится ни разыгрывать лотерею, ни тянуть спички, ни составлять списки дизайнеров, чтобы дать им возможность продемонстрировать свой талант, – ядовито вставила Бу Бу. – Места хватит для всех декораторов Восточного побережья.
– Это, по крайней мере, объясняет одно, – мрачно заметила Лидия, обращаясь к Анук. – Теперь я понимаю, почему ты вдруг так онемела, когда я спрашивала тебя, какой именно дом выбрало правление благотворительного комитета. – И она повернулась к Бу Бу. – О, Бу Бу! – взвыла она. – Нас действительно использовали ! Нас заманили, чтобы взвалить ответственность за эту уродину!
– А мы-то вообразили, что это лакомый кусочек! Да нас просто надули, – проворчала в свою очередь Бу Бу.
– Надули? – словно эхо, подхватила Анук, сдвигая очки на лоб. – Возможно, я забыла упомянуть, о каком именно доме на Мэдоу-лейн идет речь, но… „надуть"? Ну, это уж слишком, мои дорогие! Не кажется ли вам, что вы немного… преувеличиваете?
– Ты согрешила уже тем, что не сказала, а если это не надувательство, то тогда что же? – огрызнулась Лидия. – Единственное, что ты сказала, что это дом на Мэдоу-лейн и что он продается.
– Но он действительно продается! – промурлыкала Анук.
– Он продается с тех пор, как город пытается от него избавиться! – быстро возразила Лидия.
И они с Бу Бу уставились на ненавистный объект.
– О, Лидия! – простонала Бу Бу.
– О, Бу Бу! – простонала в ответ Лидия.
– Мы не можем!
– Это ниже нашего достоинства!
Анук подняла красивые брови.
– Ну, хорошо, хорошо, дорогие мои, успокойтесь. Просто думайте об этом как об очередном… испытании.
– Я предпочитаю вообще не думать о нем, – презрительно фыркнула Бу Бу.
– Тогда думайте о том, какому полезному делу он послужит.
– Мы стараемся, поверь мне. А то бы нас здесь давно уже не было.
Но Анук не унималась.
– Лидия, Бу Бу. Вы обе, так же как и я, прекрасно понимаете, что после реставрации дом соберет не только десятки тысяч долларов на очень нужное дело, это акт благотворительности, но также даст многим молодым и неизвестным дизайнерам первую возможность заявить о себе, а первая возможность – это все! Я уж не говорю о дизайнерах с именем, они еще в очереди будут стоять, чтобы продемонстрировать свои таланты.
– Ах, в очереди стоять? – спросила Лидия с наигранным унынием. – Или бегать за нами с метлой?
– Какое необычное чувство юмора. – Анук сурово посмотрела на нее. – Просто помните, дорогие мои, за этим стоит очень доброе дело. Подумайте об этих несчастных невинных детях, родившихся со СПИДом. Именно для этого и собирают деньги.
– Она хочет, чтобы мы чувствовали себя виноватыми, – вздохнула Лидия.
– И травит душу, думает, что поможет, – согласилась Бу Бу.
– И ей это удается, – еще раз вздохнула Лидия. – Черт!
– Ну, нечего попусту тратить время! Идите! – И Анук грациозно взмахнула рукой. – Идите и… осмотрите все!
– Пошли, Бу Бу. Может, и переживем. Начнем… о-ох… великий осмотр. – Взяв блокнот и кальки и в последний раз метнув на Анук уничтожающий взгляд, Лидия вынырнула из машины. Повернувшись к дому и склонив голову набок, она постояла так несколько минут, взирая на него с содроганием и чувством полной безнадежности. Если бы дом был одушевленным существом, она готова была бы поклясться, что он тоже смотрит на нее своими темными, как зловещее предзнаменование, пустыми окнами.
– Надеюсь, на нас там не набросится что-нибудь клыкастое! – передернувшись, в тон ее мыслям, выдохнула Бу Бу.
– Если не ошибаюсь, днем вампиры спят у себя в склепах. А поскольку сейчас утро и светит солнце, то пока нам ничего не грозит. – Голос Лидии был наигранно веселым. – Со стороны вампиров, по крайней мере.
– Может быть. – Бу Бу незаметно огляделась. – Но в подвал заходить не будем, ладно? Я не собираюсь там никуда спускаться ниже первого этажа. Если у чего-то больше, чем четыре ноги, то я этого не переношу, ты же знаешь, да и с четырьмя-то ногами – не очень.
– Вы забыли! – послышался из машины голос Анук. Обернувшись, Лидия наклонилась и увидела, что та протягивает ей ключи.
– А ты? Разве ты не идешь с нами? Анук покачала головой.
Она очень удобно устроилась в машине, где был бар, холодильник и телевизор. К тому же она прихватила последний выпуск французского „Вога", а сотовый телефон и несколько книг и вовсе не располагали к экскурсии. Зачем?
– Нет, дорогая, идите вдвоем. Пустые комнаты – это ведь по вашей части? – И она позвенела ключами.
– Ну, хорошо, – махнула рукой Лидия, беря ключи. – Идем, Бу Бу. – Она осторожно заковыляла в белых босоножках из кожи ящерицы, каблуки тут же увязли в песке.
– Господи, и чтобы увидеть ЭТО, неужели надо было прилично одеваться? – ворчала ей вслед Бу Бу.
– Не знаю, как ты, а я бы с удовольствием надела сандалии, а еще лучше – кроссовки. А вообще-то рабочие бутсы – самое подходящее.
49
– Конечно, мисс Робинсон. Мисс Шокросс говорила, что вы приедете. – Метрдотель слегка поклонился. – Она уже ждет вас за своим столиком. Пожалуйста, пройдемте со мной…
– Благодарю. – Эдвина последовала за ним через отделанный мрамором зал ресторана „Четыре сезона" – этого своего рода обеденного клуба знаменитостей нью-йоркского мира прессы, чьи влиятельность и связи измерялись не только занимаемым столиком, но и тем, какой именно столик занимал человек каждый день.
Но табель о рангах соблюдался только в этом зале и только во время ленча, к большому залу с бассейном это не относилось. Позже, когда наступало время ужина и развлечений, огромный ресторан на Восточной 52-й улице, вмещающий почти двести человек, который проектировали Филип Джонсон и Май ван дер Роэ и на стенах которого в строгих музейных рамах красовались оригиналы Пикассо, Раушенберга и Миро, становился просто дорогим рестораном, готовым принять каждого, кто был одет соответственно.
Когда Эдвина подошла к столику, Лайза Шокросс не встала со своего места. Улыбнувшись, она протянула руку.
– Наконец-то мы встретились. Пожалуйста, садитесь и называйте меня Лайза.
Эдвина пожала протянутую руку и села. Приветствие Лайзы прозвучало так, словно она не могла дождаться этой встречи. Несомненно, результат статьи в „ВВД".
– В таком случае вы тоже называйте меня просто Эдс, как мои друзья.
– Значит, Эдс. Хотите коктейль? Я пришла раньше и уже заказала себе.
Эдвина взглянула на бокал Лайзы. Она также заметила, что на столе нет ни ведерка со льдом, ни завернутой в салфетку бутылки с шампанским.
Лайза засмеялась и подняла свой бокал.
– Имитация. Яблочный сок для цвета и шипучка. Если выпью за завтраком что-нибудь спиртное, то уже не смогу толком работать. Алкоголь сразу ударяет в голову.
Эдвина с уважением посмотрела на нее.
– Я буду то же. Прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.
Лайза заулыбалась.
– Принесите еще два, – сказала она ожидающему официанту, – и одно меню.
– Слушаю, мисс Шокросс.
– Я знаю это меню как свои пять пальцев. Слава Богу, что у них есть кое-что диетическое. Если бы я постоянно не сидела на диете, я бы раздулась, как шар.
Они немного поболтали о пустяках, пока не принесли меню Лайза подняла бокал.
– За успех!
– За это я выпью, – согласилась Эдвина. И обе отпили по глоточку. Эдвина просмотрела меню.
– Закусок не надо, сказала она официанту, – только тушеное филе морской рыбы с папайей и луком-пореем.
– А мне, как обычно, жареного омара и зелень. Ни соуса, ни масла и две порции лимона.
– Очень хорошо, мисс Шокросс. Я позабочусь, чтобы лимон завернули в салфеточки. – Поклонившись, официант исчез.
Сложив на столе руки, Лайза задумчиво разглядывала Эдвину.
– Говорят, вы восходящая звезда моды? Эдвина пожала плечами.
– Да, я собираюсь представить коллекцию моделей. Но звезда моды… – Она рассмеялась. – До этого еще далеко.
– Зачем же так принижать себя? Я слышала, вы очень талантливы.
Минуту Эдвина молчала.
– Посмотрим, когда я представлю коллекцию. У столика остановилась тележка с булочками.
– Это не для меня, – замахала руками Лайза. – Слишком много окислов, – и вопросительно посмотрела на Эдвину.
– Я тоже не ем.
Царственным жестом Лайза отослала разносчика.
– Лучший способ избежать соблазна – это прежде всего не иметь его перед глазами.
Кивнув в знак согласия, Эдвина отпила еще глоток.
– Вас не удивило, почему я изменила дату нашей встречи? – спросила Лайза.
– И да и нет, – честно ответила Эдвина. – Чего я не могу понять, так это почему?
– Вы только начинаете. Конечно, на 7-й авеню много сиюминутного, проходящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67