Подавив в себе отвращение, Ширли переступила через него и побежала вверх по лестнице. На площадке перед вторым этажом звуки „Роллинг Стоунз" достигли уже такой силы, что, казалось, от этого грохота вибрируют ступеньки. Пьяные голоса и резкие всплески хохота рвались из-за закрытой двери – судя по всему, там тусовались „троглодиты", накачанные „дурью" вперемешку с пивом.
Ширли развернулась и бросилась вдоль длинного узкого коридора, покрытого таким старым и потрепанным линолеумом, что сквозь него просвечивали половицы. У входа в комнату, которую они занимали со Змеем, она на мгновение застыла в нерешительности. Глубоко вздохнув и собравшись с духом, Ширли изобразила на лице легкую улыбку.
– Змей? – позвала она нерешительно, поворачивая ручку и открывая дверь в комнату. – Малыш?
Не успев сделать и шага в глубь комнаты, она застыла на пороге. Откуда-то от окна донесся легкий смех. Ширли недоуменно огляделась, улыбка, словно приклеенная, не сходила с ее лица. Она не хотела верить своим глазам. Змей, полностью одетый, развалился на постели, закинув руки за голову с отрешенным видом, Ширли тут же поняла, в чем дело. Какая-то девушка, совершенно голая, лицо которой скрывал густой занавес длинных черных волос, склонилась над ним, стоя на коленях.
Опустив лицо еще ниже, так что волосы почти полностью скрыли Змея, она уткнула голову ему в колени и медленно, ритмично принялась покачиваться взад-вперед.
Ширли резко отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. По дороге домой она рисовала себе картины одна ужасней другой о том, что могло ожидать ее дома, но эта… А она-то думала!.. К горлу подступил комок, она едва сдерживала слезы… Она ведь считала себя „старушкой Змея…" Его мышкой-норушкой, подружкой, женой… И что оказалось? Все совершенно не так. Или будет не так, это уж очевидно.
Змей заметил ее присутствие не сразу. Прошло несколько минут, прежде чем он, грубо отшвырнув в сторону голую девицу, резко сел на постели. Мрачная сосредоточенность сменилась плещущей через край яростью. Метнув в нее через комнату разъяренный взгляд, Змей прорычал:
– А ну, поди сюда, сука… – Огромные кольца на его руке сверкнули холодным серебряным блеском.
Закрыв глаза, Ширли поплотнее обхватила себя руками. От шока она не могла двинуться с места.
– Ты сдвинешь задницу, или мне встать?
Она все еще не могла шевельнуться. Просто была не в силах оторвать ногу от пола. За сегодняшний день с ней произошло столько событий, самых неожиданных, что переварить их все за такое короткое время было невозможно. И теперь еще эта последняя капля… Нет, это уже сверх всяких сил!
Ширли не успела еще сообразить, что к чему, как рядом с ней громыхнул, шлепнувшись на пол, огромный ботинок. Змей одним прыжком оказался рядом с ней, громадная рука с силой сжала ее запястье, и четыре толстых пальца больно, едва не до кости, впились в кожу.
– Значит, опять где-то шлялась… – зло прошипел он. – В чем дело? Дома для тебя дерьмом пахнет? – Железная хватка стала еще жестче.
Она смотрела на него полными боли глазами.
– Мне больно, Змей… – тихо проговорила она.
– Не-ет, это еще не больно… Это еще только начало… – Он усмехнулся, и его лицо приобрело звериное выражение. – А ну, двигайся! – Забыв застегнуть штаны, он потащил ее за собой из комнаты в коридор.
– Пожалуйста, Змей… – взмолилась Ширли. – Дай мне все объяснить…
– Ну нет, сучка, – резко оборвал ее Змей. – Теперь моя очередь объяснять. Я нашел себе другую „старушку", доходит? А ты… Ты теперь просто подстилка для всех. Тебя может трахать любой в этой банде. Что, клевый я приготовил им подарок? Тогда пусть снимут пенку… Усекла, о чем я?
17
Настроение у Олимпии было и так хуже некуда, а тут еще эти проклятые телефоны! Она успела сделать десять попыток и окончательно выйти из себя, прежде чем пробилась в свой собственный офис. Да и тут пришлось подождать – номер секретарши был занят. Вот это уж совсем непонятно. Не для того она устанавливала у себя на фирме сверхсовременную и сверхдорогую аппаратуру!
– Долли, это я, Олимпия, – проговорила она, когда наконец ей удалось соединиться с секретаршей.
– Какое счастье, что ты еще не ушла!
– Какое счастье, что вы наконец позвонили! – выпалила девушка, запыхавшись. – Телефон звонит, как сумасшедший, а внизу толпа газетчиков и телерепортеров. И все хотят поговорить с вами о Вайяне.
– О Господи! – простонала Олимпия. – Этого следовало ожидать! – Теперь хоть понятно, почему не справлялась аппаратура.
– А что мне им отвечать? – взмолилась Долли. – Уже шестой час, а я просто боюсь выходить. Эти журналисты такие наглые, они мне проходу не дадут!
Олимпия вздохнула:
– Ты им уже что-нибудь объяснила?
– Просто сказала, что вас сейчас нет, но позже вы с ними встретитесь.
– Ну и умница. – Хотя Долли находилась на другом конце города и не могла ее видеть, Олимпия одобрительно кивнула. – Спокойно отправляйся домой, а им говори, что комментариев пока нет. Тогда они быстро отстанут. Но я звоню сейчас по другой причине. Мне нужен телефон Ширли Силверстайн и ее адрес. Я не взяла их с собой.
– Ширли?.. А-а, это та новенькая девушка? Сейчас, минуточку… Где-то здесь у меня под рукой был ее контракт… Ага, вот он. Записываете?
Олимпия уже держала ручку наготове. Быстро записав необходимые данные, она махнула рукой инспектору Кочине: все в порядке, она свои дела почти закончила и через несколько минут будет к его услугам.
Ей пришлось немного подождать. Трубку на том конце, где жила Ширли, подняли только после восьми гудков. Она слышала откуда-то из глубины резкие звуки музыки, скорее напоминавшие металлическое бряцанье оружием на поле брани.
– Ну? – раздался в трубке грубый мужской голос. Олимпия нахмурилась. Сквозь грохот музыки она различала и другие звуки – звуки настоящей борьбы. Так гудит толпа, наблюдая за смертельной схваткой и подстрекая участников.
– Извините, Ширли дома? – спросила Олимпия.
– Шерл? – В трубке помолчали, потом ее собеседник взорвался непристойным хохотом: – Похоже, что дома.
– Мне необходимо поговорить с ней. Она не могла бы подойти к телефону?
– Кое-что, может, и могла бы, но не по телефону… – Мужчина снова грубо захохотал.
– Прошу вас, это очень срочно…
– Да пошла ты в задницу! – вдруг рявкнул голос, и в трубке раздались гудки отбоя. Но прежде чем положить трубку на рычаг, Олимпия успела услышать пронзительный крик откуда-то из глубины дома, где была Ширли. Женский крик. Вопль. Вопль о помощи.
Инспектор Кочина еще и сообразить не успел, что произошло, как Олимпия, никем не остановленная, выскочила из квартиры и бросилась на улицу.
Ширли настороженно переводила взгляд с одного „троглодита" на другого. Слегка съежившись, она приняла классическую оборонительную позицию, резко и быстро оборачиваясь на любой подозрительный звук или шорох, словно попавшее в засаду животное. Они окружили ее стеной – плотной стеной грязных огромных человекоподобных существ.
Один из них внезапно сделал притворный выпад в ее сторону и тут же отпрянул назад. С кошачьей ловкостью Ширли развернулась в его сторону, изготовившись к защите. Острые ноготки пронзили воздух. „Троглодиты" оглушительно захохотали.
– Чего это нам не так? Киска не хочет?.. – крикнул ей другой, и Ширли мгновенно обернулась на голос, взметнув шлейф длинных волос.
– Э-эй, малышка! Готовься! – заорал третий, расстегивая ширинку.
– Послушайте… – Собственный голос удивил Ширли: он звучал сильно и уверенно, в нем не было страха, только угрожающее спокойствие. – Отвалите от меня, и все забудем, идет? Мы же друзья, правда? – Глаза девушки цепко держали под прицелом все сцену.
– Заткни глотку, хватит трепаться! – лениво прозвучал грубый голос. Ширли мгновенно узнала его и метнулась на звук. Голос принадлежал главарю банды Лютому Волку – огромному, с раздутым, как пивная бочка, торсом и толстыми обрубками татуированных рук. Другим, наверное, он быть и не мог: чтобы держать в подчинении эту шайку, нужны крепкие кулаки: подчас приходится и крепко врезать для порядка. – Змей отказался от тебя, теперь ты общая, доходит? Собственность банды.
– Я вовсе не собственность! – Ширли буквально выплюнула эти слова ему в лицо.
– Надейся, как же! Ты знаешь порядок – без хозяина ты достаешься каждому, только успевай подол задирать. Это правило старое, так что не тяни резину. Раздевайся.
– А если я не буду? – Ее подбородок гордо взметнулся вверх.
Стена вокруг нее, казалось, пришла в движение и загудела: слова ее вызвали недовольство.
О нет, подумала Ширли, только сейчас поняв, чем может для нее обернуться ее дерзость. Сказанного уже не воротишь, а это значит, что она бросила вызов авторитету Лютого. Теперь ему нужно доказать свою власть любой ценой. Простить ее – значит, выставить себя слабаком. А с этим он никогда не смирится.
– Раздевайся. Быстро! – тихо повторил Лютый. Гордо выпрямившись, Ширли не сводила глаз с его лица. Затем медленно, с достоинством покачала головой:
– Нет.
Несколько секунд Лютый молча изучал девушку. Банда ждала, посапывая. Круг постепенно сужался.
– Ты не оставила мне выбора. – Лицо Лютого оставалось безучастным, но глаза горели. – Придется действовать силой.
Ширли с ненавистью взглянула на него.
– Ты понимаешь, что это значит, правда, Волк? – холодно спросила она. – Это изнасилование.
Взрыв дикого хохота заглушил ее слова. „Троглодиты" толкали друг друга в спину, забавляясь и показывая на нее.
– Изнаси-и-лование… – передразнил ее кто-то. Остальные тотчас же подхватили это слово, и оно покатилось по кругу, повторяемое на разные лады, пока не превратилось в рев, колотящийся у нее в ушах:
– Изнасилование… изнасилование… изнаси… Кто-то грубо толкнул ее в спину. Ширли вылетела вперед, с размаху врезавшись в стоящего перед ней парня. Тот в свою очередь отпихнул ее обратно. Со всех сторон к ней потянулись руки – спереди, сзади, слева и справа. Они швыряли ее из угла в угол, пока комната не поплыла у нее перед глазами, все ускоряя и ускоряя верченье, словно безжалостная и бесконечная круговерть.
„Изнасилование, изнасилование…" – стучало в ушах, и теперь в такт этому слову раздавался топот тяжелых ботинок, бьющих в пол.
– Осади назад! – внезапно перекрыл общий шум голос Лютого.
Как от резкого удара хлыста, осадившего непослушное стадо, бормотанье прекратилось, грубые руки оставили девушку.
Повисшая в комнате зловещая тишина казалась еще более жуткой, чем прежний гул. Не слышно было даже металлического грохота музыки, доносившейся из магнитофона: кассета кончилась, пока они швыряли Ширли по кругу.
Первым нарушил тишину Лютый. Раздвинув бандитов плечом, он двинулся в ее сторону. Войдя в круг, он какое-то мгновение просто смотрел на Ширли, широко расставив ноги.
– Кончай трепаться, братаны, – сказал он с ухмылкой, обнажившей беззубый рот. – Пора заняться делом.
Затем, не дав Ширли опомниться, он кинулся на нее. Его грубые руки нырнули ей под жакет, раздирая в клочья свитер и обнажая грудь, а губы потянулись к ее лицу.
Ширли взъярилась. Она хотела оттолкнуть его, но с тем же успехом можно было пытаться остановить быка. Поняв, что силы их неравны и что высвободиться ей не удастся, девушка собралась с духом и что есть силы ударила его коленом между ног.
Лютый согнулся вдвое, выпучив глаза и судорожно глотая воздух. Из горла его вырвался вопль, но не просто от боли. Это был рев ослепленного яростью зверя.
– Ах ты, шлюха вонючая! – взревел он, чуть отступив в сторону, и в воздухе мелькнул тяжелый кулак. Четыре крупных серебряных кольца на пальцах отлично заменяли медный кастет. Страшный удар пришелся ей прямо в лицо. Казалось, кости хрустнули и брызнули в разные стороны осколками-искрами.
Она едва не лишилась сознания от ослепляющей вспышки невыносимой боли. Лицо залила кровь.
– Ты за это заплатишь! – продолжал реветь Лютый. – Тронуть меня? Ах ты… – Почти без усилий он толкнул ее на колени. Попытавшись подняться, девушка увидела, что он расстегивает молнию на джинсах, изготовившись к очередному броску…
– Пожалуйста, – пролепетала она еле слышно, пытаясь отвернуться, – не надо…
– Смотри сюда! – приказал он зловеще.
Она закрыла глаза, не успев увидеть, как еще раз взметнулся в воздух огромный кулак с серебряным кастетом-кольцами, и только вспышка жуткой боли взрывом гранаты отдалась в голове. Удар распластал ее по полу.
Какое-то время она лежала, как в тумане, не в силах шевельнуться. Потом осторожно подняла руку и коснулась пылающего лба. Пальцы нащупали что-то липкое и мокрое. Она поднесла руку поближе к глазам: кровь. Кольца рассекли ей лоб, и левый глаз начал постепенно заплывать.
– Ну что, будешь рыпаться дальше? – откуда-то сверху донесся до девушки вызывающе-тихий голос Лютого.
Медленно, с трудом приподняв голову, Ширли устремила в его сторону взгляд. Она смутно понимала, что он возвышается где-то над ней, но ясных очертаний разобрать не могла – только тяжелый туман. Она попыталась качнуть головой: нет, она не будет больше сопротивляться, но при каждом движении боль вспышкой молнии пронзала ее.
– Вот и дело, – довольно кивнул Лютый, и Ширли уловила в его голосе усмешку. – Наконец-то! Мы же просто хотим чуток поразвлечься.
Поразвлечься? Слово пронзило ее, пробуждая сознание, сквозь тяжелый туман проступили острые грани реальности. Он называет это „поразвлечься"? Ширли смутно видела, как он развязно качнул бедрами в ее сторону и легонько пнул ее носком тяжелого ботинка на толстой подошве.
– Ну, а теперь давай-ка работай, – буркнул он, запуская руку в расстегнутые штаны.
Ширли с трудом нашла в себе силы, чтобы привстать на колени, закинула голову назад и, приоткрыв рот, плюнула ему в лицо. Попала! Глаза ее засверкали.
Он отшатнулся и, утерев лицо тыльной стороной ладони, мрачно прорычал:
– Ну, сука, хватит… Сейчас ты пожалеешь… – Он ткнул пальцем в четырех сообщников. – Эй вы, подержите ее! Придется как следует проучить эту стерву!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67