Скоро дыханье стало размеренным. Леки тоже отвалился от горшка с аскином. Овощи он только попробовал, согласно кивнув, когда один из соседей помянул недобрым словом хозяина и всю эту блевотину. Они поняли друг друга. Леки тоже улегся, прислушиваясь к другим постояльцам. Его заботило, что же они вообразили себе после его криков. Те не спеша доигрывали последний кон. Проигравшие отчаянно ругались, стараясь выторговать лишний бросок, и игра затянулась еще надолго.
Леки разобрал имена. Старшего звали Прату, это он выигрывал, и остальные беспрестанно поминали его самыми разными словами. Второй, самый невезучий, это Кайс или Кайюс, на слух звучало то так, то эдак. Два его спутника говорили по-разному. Третьего вообще никак не величали, обращаясь не иначе как «эй», «да погоди», «послушай, неудачник». Если Триго и вправду заснул, то ему спать никак нельзя, думал Леки, вслушиваясь в незатейливые выкрики игроков. Ему и самому не до сна было. Еще одна пустота на сегодня – и он свихнется.
Соседи наконец закончили игру, и счастливец Прату сгреб все монеты. Они тоже разлеглись на своих топчанах, задули невозможно чадивший светильник. Перебрасываясь в темноте скабрезными шуточками о похождениях Кайса, о каком-то хозяине постоялого двора, вздумавшем надуть их, о малышке, ждущей где-то там Прату с нетерпеньем, они тоже начали затихать, а Леки еще долго лежал без сна, боясь опять подвести их обоих.
Разбудил его Триго. В избушке без окон стояла тьма кромешная.
– Просыпайся, – шептал ниори на ухо, сжав его плечо. – Пора. Вставай, сумки бери свои.
«Надо же, опять провалился», – досадуя на себя, подумал Леки.
– Надо проверить, все ли на месте… – так же, шепотом, ответил он.
– Не надо, – перебил ниори. – Они спали всю ночь. Один из них на двор выходил ближе к утру, а так… ничего.
– Откуда знаешь? Ты что, не спал совсем? – несказанно удивился Леки.
– Не спал, – так же тихо ответил ниори. – Седла я уже вынес. Бери свои сумки – и вперед.
Они вывалились в промозглую предутреннюю серость и вздохнули с облегчением, глотнув воздуха. Тихонько прокрались к коновязи, стараясь не брякнуть ничем ненароком, кое-как оседлали коней.
– Отделаться не могу, – прошептал Триго, – мне все кажется, что за нами кто-то следит.
Леки прислушался к себе. Ничего.
– Разве что хозяин, – предположил он, – боится, что мы, кроме своего, с собой еще и его что-нибудь прихватим. Коровку-кормилицу. – Он громко фыркнул.
– Тише, – зашипел Триго.
Они торопливо вывели лошадей за плетеную калитку, забрались в седла, тронулись в путь, стараясь не шуметь, держась вчерашней тропы.
Только в лесу вздохнули свободно. Леки приободрился. Ночевать в деревне и вправду было ошибкой, ничего не скажешь. Выбрались – и ладно. Теперь в путь.
Он снова расслабился в седле, но не полностью, стараясь не умерять прыть Ста, не отпускать поводьев. Дар креп на глазах. Теперь он мог ловить знаки и так, не засыпая на ходу. Еще не так хорошо, но чем дальше, грела его восторженная мысль, тем лучше он будет чувствовать свой новый мир.
– Леки, – ворвался голос Триго в его грезы, – надо свернуть с тропы. Если кто-то действительно видел нас, следил за нами, он будет искать нас зде…
– Ерунда, – отмахнулся Леки. – Весь лес нам помогает, Целый мир! Нас ведут, разве не видишь? Да, я сглупил с этой Деревенькой, верно, мне просто ночлега человеческого захотелось, вот и потянуло, чтобы не в лесу каком-то, а…
– Хорошо, что понял. – Ниори тоже ждать не хотел, перебил его. – И хорошо, что не поздно. Я чувствую, надо с тропы сходить. После того как мы в деревне показались…
– Да ничего ж не случилось! – Леки снова начинал злиться.
– Откуда знаешь? Ты знаешь, кто те люди? И о чем они с хозяином говорили? И почему хозяин злой такой, почему постояльцев отваживает?
– Как это отваживает?
– А так! Сначала пугал… и все у него с рывка, словно не человек говорит, а зверь рычит… и еще варево это жуткое. Он им, наверное, скот свой кормит, а я есть не мог! Зачем он этопостояльцам скармливает, которые осели у него, второй день не съезжают, его обогащая? И еще, – добавил он, – уж очень безразлично эти постояльцы на нас смотрели.
– Так они же в бай-гар перекидывались, – протянул Леки. Триго таки удалось зацепить его своими подозреньями.
– Все равно, – ниори непримиримо качал головой, – тот, что подошел, когда ты никак в себя прийти не мог, тебя с бо-олыпим любопытством разглядывал. И меня тоже. Я это всегда чувствую, и очень хорошо – меня словно холод изнутри пробирает. И вчера он так же смотрел! Точно взглядом ощупывал! И чего тебе вдруг вздумалось в свои виденья нырять в этом сарае? – Он ожесточенно принялся тереть лоб.
– Я их тоже ощупать хотел. Взглядом, – оправдывался Леки, и это все больше не нравилось ему. – Ничего в них нет такого, особенного, – скомканно докончил он.
– На людях больше не используй свой дар! – с нажимом велел ниори. – Это может выдать нас, пока ты не умеешь владеть им…
Леки вспыхнул.
– Да я бы овладел уже давно! Ты же меня сам то и дело сбиваешь! То отдохнем, то поедим, то сядь туда, то сюда!.. Ты мне что, отец? Или, может, вообразил, что пока нет Дэйи, то заменять его будешь? Или уже не помнишь, что сам за мною увязался! Сам! Потому, что верил! А теперь что выходит, вера мне кончилась, вышла совсем?! Я тебя не держу! Хочешь сходить с тропы – будь здоров, хоть прямо, хоть криво по лесу иди!.. Я и сам его догоню, потому что должен, понимаешь, должен!! И я не сойду со своего пути! Я должен!..
Он смолк внезапно, запнувшись о грусть в глазах ниори.
– Прости меня, – сказал Триго, – я ведь обещал идти за тобой, значит, пойду. Я верю в твой дар и твою силу. Если понадобится идти прямо во дворец к Истарме, я пойду, только скажи.
Леки вмиг остыл и смешался. У каждого сомненья бывают. А он, вместо того чтобы ободрить… Эх! Сколькому еще учиться нужно!
– Прости и ты, – неловко ответил он, тщетно пытаясь смотреть Триго в глаза так же просто, – это я, верно, после той злосчастной пустоты сам не свой.
Триго улыбнулся. Тревожно, грустно, светло.
– Вперед, – и тронул коня с места.
Они скакали без перерыва до полудня, свернули еще раз на тропу пошире. Здесь уже повозки ездили, кое-где следы колес вдавились очень глубоко. Во время дождя пробираться тут, видно, нелегко. Сделали торопливый привал, и Леки, вздремнув немного, снова погрузился в свой мир. Выбросил его в старый, привычный лес встревоженный окрик Триго.
– Кто-то впереди!
Леки всмотрелся в даль: у следующего изгиба тропы показались всадники. Сразу четверо.
– Ничего, – ободряюще хлопнул он Триго по плечу, – мы сегодня уже столько повстречали…
– Их четверо! Давай сделаем крюк по лесу! Потом вернемся!
– Ладно, давай, – начал Леки, но Триго дернул его за руку, указывая назад.
Сзади тоже появились всадники. Клубилась пыль, они спешили. Уж не гнались ли за кем?
– Трое! – воскликнул ниори. – Неужели те?
Леки не ответил, он сам только что об этом подумал.
– В лес! – коротко уронил он, и они юркнули в кусты, благословляя про себя зелень, появившуюся недавно, но уже разгоревшуюся на ветках вовсю.
Они скакали настолько быстро, насколько позволяли окрестности. Их кони, уже привычные к таким путешествиям, не выдавали, несли хорошо, быстро. Наконец Леки остановился.
– Мы сбились с дороги, – сказал задумчиво, – теперь ее искать – новая задержка.
– Ничего, найдем, – успокоил ниори. – Нам бы еще подальше отъехать. Чтобы не нашли.
– Да ведь никто за нами не гонится.
Они прислушались. Лес жил своей весенней жизнью, и только. Чужой он все-таки, сразу почуял Леки.
– Может, и ошиблись. – Ниори явно не сожалел о том, что они сбились с пути. – Но это к лучшему. Лучше опасаться больше да попадаться меньше.
Леки не мог разделить его радости. Про себя он уже жалел, что сорвался так далеко. Отъехали бы в лес, переждали бы, опять на дорогу вышли. Теперь ее надо заново искать.
Они тронулись не спеша. Обратно не рискнули, решили напрямик. Леки опять почти отпустил поводья, и Триго взял Ста за повод.
Вечерело, прошли они немало, но на тропу так и не выбрались. Леки досадовал на себя все больше. Лес точно раззнакомиться решил, стал тревожным, злым, чужим. Договорились остановиться, облюбовали полянку.
– Мне надо отдохнуть, – только и успел сказать Леки, сползая из седла, как услышал крик Триго.
Он резко обернулся, увидал их: одного, другого, подальше третьего за деревьями. Все пешие. Лошадей оставили раньше, чтоб не выдали. По следам нашли, не иначе!
Заученным движеньем, которое бы вспомнил даже во сне, Леки выдернул лук, наложил стрелу, уже вскидывая, натянул, целясь в голову. Мишень отличная. Больное плечо вдруг повело в натяге, не удержав, лук вильнул. Немного, но достаточно, чтобы голова скрылась за деревом. Стрела уныло торчала из ствола. Не теряя ни мгновенья, он прицелился снова, но рука снова не выдюжила. Онеменье иглами расползлось по плечу, Леки в сердцах швырнул лук оземь. Зажал в одной руке стрелу, в правой, здоровой, свой верный нож.
«Просто так не дамся! Попробуйте только!» – взревела внутри его ярость.
Сам, сам виноват! Один из тех, в кого Леки не попал, тот, кто за деревом укрылся, был из вчерашних незнакомцев, и это било больнее всего.
Сбоку выскочил еще один, Леки едва успел отшатнуться в сторону, довольно ловко, впрочем. Тот, верно, не ждал, что его заметят. Не встретив в прыжке тела Леки, он не удержался, покачнулся, падая, и нож легко вонзился в открытую шею. Леки яростно выдернул. Как зверя убил, все одно. Разгоряченный победой, огляделся. Никого. Кинулся на помощь Триго. В пылу битвы он и не видал, что творится за спиной.
Ниори, подхватив с земли какую-то сучковатую палку, не без ловкости и с недюжинной силой отмахивался сразу от двоих, наседавших на него, осторожно пятясь к кустам. Почему-то они не схватились ни за луки, ни за клинки. Дубины, похоже, были для них оружием непривычным, вот они и медлили. «Неужто их семеро?» – обреченно успел подумать Леки, когда на голову ему что-то упало. Сеть сразу накрыла его, снизу ее ловко подсекли, не дав выпутаться. Нож выпал и исчез в траве. Катаясь по земле и испуская яростные вопли, Леки нечеловеческим усилием попытался разорвать веревки, позабыв о больном плече. Самое удивительное, ему это удалось. Он надорвал ловчую сеть и собрал силы еще для одного рывка, жадно следя за схваткой на том конце поляны.
Триго, слыша звероподобные вопли Леки, наконец обернулся на долю мгновенья и тут же получил увесистый удар в плечо; охнул, но дубины не выпустил. Они довершили дело в несколько ударов. Рука повисла плетью, его палка отлетела прочь, ударившись о дерево. Из-за куста взвилась ловчая сеть, накрывая ниори.
Леки снова сцепил зубы в отчаянном рывке. Сеть треснула, и он выпростал голову и плечи, видя впереди лишь неподвижное тело Триго, опутанное сетью, и тут же боль расколола голову напополам. Он охнул и обмяк, даже не увидав обидчика, предательски подкравшегося сзади, даже не успев понять, что окончательно пойман.
ГЛАВА 15
Очнулся Леки внезапно. Голова так раскалывалась от боли, что он с трудом ощущал все остальное: руки, ноги. Попробовал шевельнуть – не вышло, тело крепко держали путы. Тошнота плотным облаком колыхалась внутри, а разум застилал туман. Он шевельнул веками, приоткрыл глаза и сразу же зажмурился от яркого света. Боль резанула вновь, но Леки сжался изо всех сил, чтобы не застонать, потому что услыхал голоса. Рядом кто-то был. Он попытался прислушаться, но новый сгусток боли снова поборол его. Казалось, что затылка вовсе нет, его снесли и на этом месте зияет кровавая рана. Леки поежился, лишь представив себе такое.
Он вновь попробовал слегка разомкнуть ресницы, чуть-чуть, ровно настолько, чтобы вместо черноты привыкнуть к серости. Потом, морщась, еще раздвинул веки, порассматривал красные и оранжевые круги и, наконец, позволил, чтобы в щель проник светлый туман. После многократных попыток и частого отдыха ему удалось увидать мир через узкую щель. Должно быть, и вечер прошел, и ночь, и утро. Лучи солнца били так ярко и метко прямо в глаза, что сомнений не оставалось, стоял полдень или около того. А день… следующий или еще через один. Или еще. Прямо перед собой, в соломе, устилавшей дно какой-то повозки, он увидал лицо Триго, бледное и безжизненное.
Ему досталось не меньше, чем Леки, а то и больше. На лбу – огромная сизо-черная шишка, скула рассечена почти до кости, волосы слиплись от запекшейся крови. Но солома под ним была чистая, почти незапятнанная, значит, их не сразу увезли в этой повозке. Потом уже перебросили. Сколько же тогда времени прошло?
– Триго, – прошептал Леки чуть слышно, не желая, чтобы стражники вокруг, или кто они там такие, услыхали.
Ниори безмолвствовал, ничто не дрогнуло, ни веки не приоткрылись, ни одна жилка не забилась быстрее. Зато откуда-то сзади раздался голос:
– Эй, тот вроде двинулся? – Леки смутно припомнил этот голос. Не иначе как Прату, старший из трех незнакомцев в той самой злосчастной постойной избе. – Не видал?
Второй голос промычал нечто невразумительное.
Кто-то бесцеремонно тряхнул Леки за плечо. Голова опять взорвалась болью, и он застонал, но не сильно, словно в забытьи, дернулся – и снова затих, притворяясь бесчувственным.
– Не-а, – с неудовольствием проворчал Прату, – а второй колдун живой?
Леки почувствовал, что теперь незнакомец трясет уже Триго.
– Этот и вовсе дохлый, даже и не стонет. – Он ругнулся. – Я тебе что говорил, а? Я тебе говорил никому не потребное месиво из них делать? И тебе тоже, велел я или нет?! – Прату мало-помалу начинал злиться все больше. – Сказано же, живыми они нужны… да еще и целыми по случаю. Коли до вечера не оклемаются, кто нам за эту дохлятину заплатит?
– Да за них и за целых ничего не получишь. Какие они тебе колдуны? – вмешался третий голос, противный и надтреснутый, как расщепленное молнией дерево.
– Какие-никакие, а других что-то не видать! – отрезал главный.
– Нет, ты скажи мне, скажи, – слушал Леки под мерное покачивание повозки, – что это за колдуны такие, что на раз поймались, пикнуть даже не успели, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71