Вот
теперь времени действительно было в обрез.
Конвей и Хоссантир освободили главную артерию и второстепенные сосуды
от зажимов и стали наблюдать за тем, как сдувшийся абсорбционный орган м
едленно раздувается, наполняясь кровью ФРОБа сорок третьего. При этом он
и следили сканерами за сосудами во избежание развития воздушной эмболи
и. Не заметив ни единого пузырька воздуха, Конвей разместил четыре кроше
чных электрода на поверхности пересаженного сердца, подготовив его к за
пуску. В отличие от мощного разряда, который требовался для дефибрилляци
и второго сердца и должен был преодолеть более десяти дюймов толстенной
кожи и нижележащих мышц, разряд, несомый этими электродами, был относите
льно невелик.
Дефибриллятор не дал ровным счетом ничего. Оба сердца неуверенно потреп
етали несколько мгновений и остановились.
Ч Ещё раз, Ч сказал Конвей.
Ч Остановилось сердцебиение у плода, Ч неожиданно сообщил Хоссантир.

Ч Я этого и ожидал, Ч проговорил Конвей, вовсе не желая выглядеть проро
ком, но времени на объяснения у него не было.
Теперь он понимал, почему ему вдруг так неудержимо захотелось поскорее з
авершить пересадку сердца после отказа клапана. Дело было вовсе не в инт
уиции, а в воспоминаниях о том времени, когда он был новичком, младшим инте
рном, и принадлежали эти воспоминания только ему.
Это произошло во время первой лекции по физиологии ФРОБ, которую читай Г
лавный диагност Отделения Патофизиологии Торннастор. Конвей тогда пош
утил: дескать, как повезло представителям этого вида; одно сердце откаже
т Ч в запасе есть второе. Торннастор шутки не понял и, фигурально выражая
сь, затоптал Конвея всеми шестью своими ножищами за то, что тот говорит та
кие глупости, не ознакомившись как следует с физиологией ФРОБ. Затем Тор
ннастор рассказал о недостатках наличия у худлариан двух сердец, в особе
нности тогда, когда их обладатель являл собой беременную женскую ипоста
сь накануне родов. Тралтан рассказывал о тончайшей нервной сети, управля
ющей системой произвольной мускулатуры и поддерживающей зыбкое равнов
есие между импульсами четырех сердец Ч двух материнских и двух эмбрион
альных. Именно на этой стадии остановка одного сердца грозила отказом ос
тальных трех.
Ч И ещё раз, Ч взволнованно проговорил Конвей. Безусловно, тогда, много
лет назад, о подобных случаях и говорить не приходилось, поскольку полос
тные операции ФРОБ считались просто невыполнимыми. Конвей гадал, остане
тся ли в живых эта худларианка, когда оба сердца вдруг дрогнули, чуть поме
длили, а потом забились сильно и ровно.
Ч Сердца плода заработали, Ч отметил Хоссантир и через несколько секу
нд добавил:
Ч Пульс оптимальный.
На сенсорном экране наблюдалась картина сигналов, совершенно нормальн
ая для худларианки, находящейся без сознания. Следовательно, её мозг не п
острадал из-за длившейся несколько минут остановки кровообращения. Кон
вей ощутил некоторое облегчение. Но вот что странно: теперь, когда самое с
трашное было позади, оккупанты его сознания начали ему ужасно докучать.
Ощущение было такое, словно и у них гора упала с плеч и они принялись с энт
узиазмом радоваться успеху. Конвей раздраженно тряхнул головой, старая
сь убедить себя в том, что это всего-навсего записи, сохраненные массивы и
нформации, чужого опыта, открытые для доступа его собственного разума, к
оторые он мог как употребить с пользой, так и проигнорировать. Но следующ
ая мысль, не слишком приятная, была такая: а ведь его разум тоже представля
л собой не что иное, как собрание знаний, впечатлений и опыта, скопившихся
за годы жизни. Так почему же тогда сведения, собранные в его разуме, были в
ажнее и значительнее, чем те, которыми его снабжали доноры мнемограмм?
Конвей постарался отделаться от этой внезапной пугающей мысли и напомн
ил себе о том, что, пока ещё жив, способен получать новые впечатления и неп
рерывно совершенствовать свой опыт на их основе, в то время как мнемогра
фический материал был, если можно так выразиться, заморожен уже в то врем
я, как запись снимали у донора. В любом случае все доноры либо давно умерли
, либо уже уволились из Главного Госпиталя Сектора. И тем не менее ощущени
е у Конвея было такое, словно он начинал сомневаться в том, что он Ч хозяи
н своего сознания. Вдруг он страшно испугался: в своём ли он уме?
О'Мара жутко разгневается, если узнает, что у Конвея бродят такие мысли. С
точки зрения Главного психолога врач отвечал за свою работу и инструмен
тарий, как вещественный, так и психологический, с помощью которого эту ра
боту выполнял. Если врач не мог удовлетворительно исполнять свои обязан
ности, ему следовало поискать менее ответственную работу.
А более ответственную работу, чем та, что ложилась на плечи диагноста, ещё
надо было поискать.
Конвею снова показались чужими собственные руки. Толстые, розовые, нелов
кие пальцы опять задрожали. Конвей отложил комплект инструментов ДБДГ и
обернулся к мельфианину, ассистенту Хоссантира, признать которого внеш
не до сих пор не мог, поскольку лицевая пластина шлема у того была ещё не д
о конца очищена от крови, и сказал:
Ч Не желаете ли занять своё место, доктор?
Ч Благодарю вас, сэр, Ч ответил ЭЛНТ. Наверняка он опасался, что Конвей с
чёл его недостаточно компетентным хирургом. «Сейчас, Ч хмуро подумал К
онвей, Ч все как раз наоборот».
Ч Никто не собирается, Ч торжественно провозгласил Хоссантир, Ч свал
ивать всю работу на вас, Конвей.
Тралтан явно догадался, что с Конвеем что-то не так. От, глаз Хоссантира ма
ло что можно было скрыть даже тогда, когда казалось, что все четыре смотря
т в другую сторону. Ещё несколько минут понаблюдав за тем, как бригада хир
ургов закрывает операционную рану, Конвей покинул пациентку и направил
ся посмотреть, как идут дела у остальных.
ФРОБу десятому был успешно пересажен орган абсорбции. Эдальнет и вся его
бригада полным ходом вели трансплантацию конечностей. Больной был вне о
пасности. Функционирование пересаженного органа проверили путем нанес
ения на кожу питательного спрея. Датчики показали, что всасывание идет н
ормально. Хваля хирургов за хорошую работу, Конвей поглядывал на широчен
ные стежки соединительных швов, наложенные так близко друг от друга, что
шов в целом напоминал застежку «молния». Однако другого способа сшить то
лстенную кожу ФРОБ не существовало, а шовный материал отличался молекул
ярной неустойчивостью, и его можно было легко удалить после заживления.

Останется почти невидимый шрам. Но худларианская часть сознания Конвея
твердила о том, что шрам Ч самая малая из будущих забот этого пациента.
И Конвею тут же захотелось поскорее вообще убежать из операционной, изба
виться от послеоперационных обходов. Однако, совладав с собой, он направ
ился к третьему пациенту-худларианину.
Ярренс трудился над черепной коробкой, а над раной в области брюшной пол
ости колдовали хирурги, освободившиеся после кончины ФРОБа восемнадца
того. Остальные члены обеих бригад занимались ампутацией и пересадкой к
онечностей. В первые же несколько минут наблюдения за их работой Конвею
стало ясно, что, невзирая на сложности, операции идут успешно.
Послушав разговоры хирургов, он понял, что операция в своём роде беспрец
едентна. Конвею замена передних конечностей задними представлялась вп
олне очевидным решением проблем ФРОБа третьего. Пусть они не так подвижн
ы и ловки, но все же во всех смыслах намного лучше протезов, да и с отторжен
ием никаких вопросов. В древних земных учебниках медицины Конвей читал о
том, как после ампутации рук люди учились рисовать, писать и даже есть ног
ами, а уж худларианские ноги годились для этого намного лучше человеческ
их. Поэтому Конвею казались совершенно излишними восторги по поводу сто
ль элементарного решения. Он полагал, что в данных обстоятельствах любой
мог до этого додуматься.
Сами обстоятельства были беспрецедентны Ч катастрофа в системе Менел
ьден, повлекшая за собой множество ранений у худлариан, нуждающихся в пе
ресадке органов и конечностей. При этом материала для пересадки хватало
за глаза. Конвей считал, что всякий врач, страдавший моральной трусостью,
а именно к таким он относил себя, предпочел бы, чтобы хотя бы один худлариа
нин после трансплантации вернулся на родину с парой сносных передних ко
нечностей. Конвей с ужасом думал о разговоре после операции с пациентами
, перенесшими пересадку от доноров.
Он решил, что нужно будет непременно изолировать ФРОБа третьего от десят
ого и сорок третьего прежде, чем они придут в сознание и начнут переговар
иваться. Отношения у третьего со своими сородичами возникнут натянутые,
если не сказать хуже. Процесс выздоровления значительно затянется, если
двое из трех пациентов будут сгорать от зависти.
Раздумья над проблемами ФРОБ вновь пробудили гостившего в сознании у Ко
нвея худларианина. Образ жизни прооперированных больных мог вызвать то
лько сострадание и сочувствие. Конвей попробовал воззвать к опыту донор
ов тралтанской, мельфианской и кельгианской мнемограмм, которые бы отне
слись к ситуации с меньшей долей эмоций, более профессионально. Но и тут о
н обнаружил только сочувствие и болезненные реакции. В отчаянии Конвей п
ризвал на помощь Коун Ч гоглесканку, которая сохраняла трезвый ум и цив
илизованность за счёт ограничения тесных контактов с себе подобными.
Угнездившееся в разуме Конвея сознание Коун резко отличалось от мнемог
рамм. Оно было как бы более выразительным, ярким Ч таким, словно гоглеска
нка действительно жила в разуме землянина, делила его с ним, пусть и не сли
шком охотно. Конвей, ощущая степень взаимопонимания, гадал, каково ему бу
дет вновь встретиться и поговорить с Коун.
Он не сомневался, что их встреча вряд ли произойдет в стенах госпиталя Ч
Коун тут и минуты не выдержит, с ума сойдет, да и О'Мара не позволит. Одно из
непререкаемых правил Главного психолога гласило: доноры и реципиенты и
х мнемограмм ни при каких обстоятельствах не должны встречаться. Попытк
а общения особей, относящихся к разным видам, но при этом являвшихся иден
тичными личностями, могла вызвать у обоих сильнейший психологический с
тресс.
Правда, в свете того, что произошло с Конвеем на Гоглеске, О'Мара мог бы сле
гка переработать это правило.
Теперь все обитатели сознания Конвея требовали его внимания. Он решил за
нять позицию, откуда мог бы наблюдать за ходом всех трех операций сразу, н
о так, чтобы коллеги не видели его замешательства. От инопланетянской бо
лтовни у Конвея голова шла кругом, он губами еле мог пошевелить, чтобы выс
казаться по тому или иному аспекту работы хирургов или кого-то из них пох
валить. Ему жутко захотелось уйти, удрать от тех, кто раздирал его разум на
части.
Колоссальным усилием воли он нажал плохо слушавшимися пальцами кнопку
на коммуникаторе и, старательно выговаривая каждое слово, сказал:
Ч Вы прекрасно справляетесь. Мне тут больше делать нечего. Если возникн
ут сложности, вызывайте меня красным сигналом на третьей частоте. А мне н
ужно срочно отправиться на метановый уровень.
Хоссантир изогнул стебелек одного из глаз в сторону Конвея и пожелал ему
на прощание:
Ч Прохлаждайтесь там на всю катушку, Конвей.

Глава 16

В палате было холодно и темно. Толстенная изоляция защищала её от излуче
ний и тепла, создаваемых кораблями, сновавшими рядом с госпиталем. Окон в
палате не было, так как сюда не должен был проникать даже свет далеких зве
зд. Конвей прибыл на метановый уровень на небольшой машине с герметизиро
ванной кабиной. Экран на пульте управления показывал ему совершенно фан
тастические картины, преобразованные из невидимого глазу спектра. Чешу
йки, покрывавшие восьмиконечное, похожее на морскую звезду тело диагнос
та Семлика, холодно поблескивали в метановой дымке и были подобны разноц
ветным драгоценным камням. Из-за этого сам Семлик напоминал чудесного г
еральдического зверя.
Конвей часто рассматривал изображения СНЛУ, изучал результаты сканиро
вания этих существ, но сейчас впервые видел Семлика вне машины-рефрижер
атора. Герметичность транспортного средства Конвея была редкостно над
ежной, и все же диагност близко к нему подходить не решался.
Ч Я решил принять ваше приглашение, Ч растерянно проговорил Конвей, Ч
и хоть на время сбежать из этого сумасшедшего дома. Осматривать ваших па
циентов я вовсе не собираюсь.
Ч О, Конвей, так это вы внутри этой штуковины! Ч обрадовался Семлик и под
ошел чуть-чуть поближе. Ч Мои пациенты будут только рады отсутствию вни
мания с вашей стороны. Вы в таком пекле сидите, что они могут сильно разнер
вничаться. Но если вы припаркуетесь справа от галереи для наблюдателей,
то сможете увидеть и услышать всё, что тут у нас происходит. Вы здесь раньш
е бывали?
Ч Дважды, Ч ответил Конвей. Ч Оба раза из чистого любопытства и ради то
го, чтобы насладиться тишиной и покоем.
Семлик, издав непереводимый звук, сказал:
Ч Тишина и покой весьма относительны, Конвей. Вам приходится включать в
нешний микрофон на полную мощность, чтобы мою речь улавливал ваш трансля
тор, а я для СНЛУ разговариваю громко. Для такого почти глухого существа, к
ак вы, здесь тихо. И я надеюсь, что, хотя мне кажется, что тут у нас невыносим
о шумно, вы таки обретете мир и спокойствие, столь необходимые сейчас ваш
ему разуму.
Только не забудьте, Ч добавил Семлик, удаляясь, Ч вывести звук на полну
ю громкость и отключить транслятор.
Ч Спасибо, Ч поблагодарил его Конвей. На миг фигурка диагноста, похожая
на морскую звезду из драгоценных камней, вызвала у него почти детское ощ
ущение чуда. От прилива чувств на глаза Конвея нахлынули слезы, затумани
ли и без того затуманенное поле зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35