— Пан, чего это вы так громко ревете? А пан и говорит:
— Дал бог голос, вот и реву. Дед Матвей спокойно:
— Да оно, как вам, пан, и сказать: бог дал голос и ослу. Ревите, пан!
Может, этот панок, если его черт не схватил, где-нибудь и теперь за океаном ревет. Пусть ревет, бог всем дал голос
ВПЕРЕД И ВПЕРЕД...
Высокие-высокие горы. Каменистые. Скалистые.
— Туда двинемся! — подала клич Правда.—Туда, на горы высокие, на горы крутые. На горы кремнистые, тернистые... Всенародно двинемся, чтобы черные тучи разогнать и печаль и горе людское одолеть!
Сильные духом сразу, без всякого колебания, смело пошли. Мужественно шли, радостно пели и с радостью призывали:
— Веди нас, Правда, веди!
Слабые заколебались. Тихонько говорили;
— Скала... Тернии... Не долезем!.. Это одни, а другие:
— Полезем, а нас в дороге настигнут снега да подуют ветры. Да, не дай боже, поднимется метель... И получится так — ни в гору, ни под гору...
Третьи иной акафист пели:
— Что мы на той круче забыли? А? Чего мы там не видели? А? Такое придумали — черт знает куда переться! К самым тучам карабкаться! Разве нам в долине плохо? Жили же наши деды в низине, жили и прадеды. Жили, век свой проживали и никогда на такую высоту не взбирались. А нас черт несет!
Оно бы, конечно, можно и попробовать, есть ли на горе мед. И как его там раздают — на кило или, по-старому, на фунты. Так, видите, уже и сейчас веет, веет-повевает... Мокро, скользко... Если дорога станет сухой, гладенькой, ровненькой... Тогда — да! Тогда возьмем ложки и палки и потихоньку-полегоньку начнем карабкаться. Говорим — были и такие, были и этакие!
— Куда — вон туда? На данном этапе и при данной технике мы не доберемся. Вершина эта нам не под силу. Какие гиганты человеческого разума до этих высот добирались— и то не добрались. Ей-богу, не тащите людей в пропасть! Посмотрите, какие глыбы! Колоссаль!.. Сорвешься— прямо в пропасть дурной тыквой угодишь!
А Правда непрерывно звала: — Вперед! Только вперед и вперед! Кто в лаптях, кто в холщовых рубашках — за мной! В гору и в гору! Шли... Шли и спотыкались... Шли и падали... Поднимались, вставали и снова храбро и терпеливо шли...
2
Прибегали всякие желтые, серые, белые, пепельные. Лопотали, шептали:
— Мужички... Деревенщина... Вы куда — в гору? Что вы, галушками объелись? У вас же дома поросята, телята... А ну-ка, хлопец, подойди. Ну-ка, опрокинь чарочку!
А хлопец:
— Дядька, не надо. По-хорошему говорю — отойдите! А товарищ хлопца, еще больше горькой жизни хлебнувший:
— Кому говорят — уйди! Тебе говорят — уйди, гад! А то сам с ушами в землю войдешь!
А пепельные ехидно нашептывали и ехидно припевали:
— «Разлука ты, разлука...» Бабоньки! Вы куда? Куда вас черти несут? В гору — да? За равноправным венком— да? А бога забыли? Милостивый вам же завещал: «Жена! В гору не беги, косы заплети да борщ вари и перед мужем поясницу гни!» Ты чего, курносая, смеешься?
А курносенькая:
— Вы, дядя, простите, малахольный! У нас вчера на собрании мужья и жены единодушно решили: «Отречемся от старого мира».
А седенький, старенький кочегар сказал смутьяну:
— Ты чего воду мутишь? Зачем теткам баки забиваешь?
— А тебе чего, старина, надо? Я культурно пою: «Маруся ты, Маруся, отравилась колбасой тпру-тпру...» Отойди, не лезь в глаза.
— Не отойду.
— И почему ты такой вредный — не отходишь?
— А потому...
— Почему?..
— Почему, почему... Присматриваюсь. Ты случайно не сынок Пуришкевича?
Шум, гам, крик поднялся:
— Поймали!
— Кого поймали?
— Зубастую акулу поймали.
з
Словом, зубастые вдоль и поперек прыгали и сновали. Сновали тут и елейные:
— Слыхали, говорят, в Донбассе голодранцы вскарабкались на высокую-высокую гору. Залезли да и смотрят— чудо! В небесном сиянии, в золотых ризах сидит бог-отец. Освященным рубцом бог Саваоф достойных причащал... Глянул господь бог — нечестивцы к сияющему небесному престолу лезут.
Слушательница, затаив дыхание, накрест сложила руки.
— К престолу?.. К небесному?.. Лезут!.. О боже, супостаты! Таки долезли?!
— Верьте, сестра, не верьте — с черного хода проскочили. Подходят, а бог-отец и спрашивает: «Вы, замур-занные, чего вы притащились? Какая вас анафема сюда направила?» — «А ты кто?» — спрашивают нечестивцы. «Я есмь бог Саваоф».— «Какой это Саваоф?» — «Всевидящий, всемогущий и всесильный!» — «Подумаешь, цабе! Слазь!» Тогда всевышний как крикнет, как загремит: «Ангелы и архангелы! Мечи обнажите и этих поганцев иссеките!» Множество негодяев погибло. Пусть голодранцы не заглядывают, чем отцы небесные освященный рубец запивают!
— Ох, азиаты!.. Культурных людей наверх не пускают. Вчера отец Никодим просился. «Паства! — молил.— Я с вами пойду». Не допустили, окаянные. Спрашивают: «Что вы, батя, у нас будете делать?» — «Буду, говорит, в горькую годину таинством причащать и молитвой благословлять». Так один супостат поднес грязный кулак к преподобным очам и говорит: «Нюхай, батя, и давай отседова!»
4
Ведя сложную титаническую борьбу, одолевая лукавые враждебные выпады, Правда непрерывно звала;
— Выше! Вперед и выше! Пусть живет свобода! Пусть живет лучшая людская доля! Тяжелый, тяжелый путь. По с победами шли вперед и смело до вершины дошли.
Посмотрели — на горе премудрые архаровцы в касках сидят. Мохнатые, рогатые... Носятся, прыгают и честных, хороших людей с горы сталкивают.
Кое-кто даже из смелых заколебался — такая силь-нющая сатанюка зубы оскалила! Гляньте — с рогами! А Правда:
— Люди труда! С вами мужество, и сила, и храбрость! Вы не такому черту рога сломали, а этим и хвосты поотрываем. Вперед! Вперед и выше!
С новыми силами двинулись вперед и выше. Развеяли нечестиво-плюгавую орду. Засияли в горах и долинах красные знамена победы. Знамена счастья трудового, свободы и радостной людской доли.
КИСЛЫЕ ЯБЛОКИ...
Каждый писатель моего поколения должен рассказать потомкам, как его пропихивали и втягивали в царство небесное.
Меня, признаюсь, тащили за уши.
Наставник духовный наставительно хватал меня за ухо, поднимал до потолка со словами:
— Разве первого человека в сарае сотворили? Реки, дуралей, истину — сотворили в раю!
Я на всю школу глаголил истину:
— Отче! Вы же мне ухо оторвете. Меня ж,— плачу,— без левого уха не пропустят в царство небесное!
Законоучитель бросал меня на пол и бодро кричал:
— Тебя, дуралея, и #безухого в рай пропустят!..
Дома я рассказал, как нам, ученикам, тяжело познавать сотворение мира, а мой любимый, ласковый дедушка Спиридон искренне посоветовал:
— Говори то, что в библии написано,— из глины лепили... Так и говори. А повернут на овсюг, говори: из овсюга люди появились.
На следующий день я, согласно библейскому трактату, начал на уроке излагать историю богословского сотворения мира.
— Взял,— говорю,— господь бог кусок глины, помял, послюнявил и слепил ноги.
Отец духовный погладил меня по голове.
— Так, так... Потом?
— Потом,—говорю,—всевышний нагнулся, потрогал, хорошо ли вылепил колени, и взял еще один ком глины и приделал человеку руки...
— Так, так... Не тяни. Дальше?
— Дальше,— говорю,— пошло дело веселее. Господь бог посмотрел по сторонам и подумал: «Чего же еще человеку не хватает? Что же еще,— думает,— человеку прилепить? Или, может, где-то еще что-то и просверлить?»
— Так, так... Правильно. Продолжай. Подбодренный, я продолжал.
— Глянул,— говорю,— небесный мудрец, хорошенько осмотрел все и крикнул: «Ох! Сзади несполна налепил. Вот это забыл!»
В подтверждение словесно сказанному я практически похлопал себя по половинкам.
— Вот это,— говорю,— бог забыл прилепить.
— Не тяни, не тяни! — загремел пастырь духовный.— Скорее о делах небесных говори!
— Прилепив,— говорю,— половинки, господь бог прицепил еще и пуп.
— Эге ж, эге ж... А потом?
— А потом,— говорю,— приставил голову.
— Верно, верно.
— После головы вдунул душу и нарек: «Ты Адам». Значит, бог как дунет, Адам как прыгнет да как крикнет: «Здравствуйте, дядько Ефим!»
— Сие речешь богохульное. Небесный творец именуется не дядько Ефим, а его высокопреподобие. Во-вторых, Адам создателя приветствовал величественнее: «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный». По-апостольскому сказал. Теперь глаголь, из какой породы всемогущий деву Еву сотворил?
Говорю:
— Моя тетка говорила, что деву Еву архангел Гавриил под вербой нашел.
— Врет твоя тетка. Чтобы вы все знали: Еву господь Саваоф выстругал из Адамового ребра. Спрашиваю, что же было дальше?
Я смело ответил:
— Позвал господь бог Адама и Еву, поставил их рядом и приказал: «Еще, говорит, в рай не привезли ни ситца, ни бумазеи. Поэтому ходите голенькими. Идите, да не грешите».
— Ну и что?
— Согрешили. Сатана кислым яблоком искусил. Залез на дерево, дал Еве кислое яблоко и посоветовал: «Милая, хорошая! Ты только попробуй. А потом тебя все время на кислые яблоки будет тянуть».
За удачно скомпонованный ответ законоучитель поставил мне наивысшую оценку. Потом спросил:
— А теперь всем классом отвечайте — чем дьявол искусил Адама и Еву?
Мы хором кричали:
— Кислым яблоком!
— Верно. Что же после того случилось? Кто родился?
— Каин и Авель!
— Спрашиваю — отвечайте: от каких фруктов родились первые люди?
— От кислых яблок! — всем классом кричали мы.
Давненько эту химеру вбивали в головы Однако еще и теперь кое-кто этот дурман пытается протаскивать.
Да вроде, говорят, уже эта богословская чепуха не лезет людям в голову.
V
СВЯТОЙ ДА БОЖИЙ
Пресвитера Михаила Галасливого мы знаем давно. Знаем все его апостольские деяния.
Горилку на людях пил — перестал. Не подобает по евангельской летописи горькое зелье глотать.
Трубку курил — курить бросил.
Любить молодиц не переставал: по святой библии молодицы считались сестрами Христовыми.
Впервые, когда богу угодный Михайло Галасливый облачился в тогу пресвитера, он, выйдя из молельни, услыхал, как молодая красивая сектантка Килина, держа в руках библейское писание, колоратурным сопрано запела:
Коли б менi, господи, та й повечоршо..,
Пресвитер Михайло вокальный талант ближней своей оценил с позиций праведных: сестра во Христе требует индивидуального подхода.
На очередной проповеди прихожане спросили преподобного учителя:
— Отче, пожалуйста, расскажите: почему сестра Килина удостоилась вашей высокой чести? Под небесными звездами, под пение славословия показывала вам, где просо растет, а где гречка цветет...
Отец пресвитер с видом святого смиренно ответил:
— Братья и сестры! Вместе ходите и вместе гречневую кашу варите! И говорю: сестры! Не допусти вас боже кашу варить с богоотступными бригадирами, Аминь!
Отводил глаза пастве своей... На путь истины наводил.
Однажды сестрица возьми да и спроси:
— Батюшка, поясните мне, почему это так: церковные наставники душу искали в пазухе, а вы душу ловите аж... аж...
Пастырь в самое ухо шепнул сестре:
— Небесными велениями мы, отцы пресвитеры, удостоены — когда и как...
— Вам, отче, виднее. Ловите душу, наставляйте ее на праведный путь...
И елейно-преподобный Михайло Галасливый ловил и наставлял...
Наставлял словом божьим:
— Глад и мор ждет всех, кто бога в себе не ищет, кто пастыря от себя отталкивает.
И потихоньку гладил смазливую сестрицу — божеское искал...
Блуждал-блуждал пресвитер Михайло по разным краям и притащился в наше село. В нашем селе и начал свою пастырскую деятельность. Об этом попечении заблудших душ и я слыхал. Слыхал, как две тетеньки говорили.
— Что ни говорите, кума, что ни скажите,— начала первая,— а отец Михайло, ей-богу, ^зожей на святого не похож. Вот, кума, хоть верьте, хоть нет, он какой-то... будто с печки упал...
— Хороший тебе печник!.. От него только в нашем селе уже третья принесла ребенка в подоле. А хату какую воздвиг — дворец!
Гонялся-гонялся пресвитер Михайло за сестрами, и сестры, раскусив его, погнались за ним. Бежали с кочергами и ухватами.
— Ах ты!.. Святой да божий!..
В последний раз я видел пресвитера Галасливого в Крыму. Возле Байдарских ворот, там, где бывшая церковь стоит... Теперь там буфет. Крестов на буфете нет, но образ Иисуса на стене висит.
Михайло Галасливый в сопровождении какой-то монашки— очевидно, новую веру основал — подошел к буфету, широко, по-иезархатски, перекрестился и громко произнес:
— Господи! Владыко живота моего, сколько дозволяешь — сто или сто пятьдесят?
Монашка даже дыхание затаила. Тихо и благоговейно спросила:
— Сколько позволил сын божий?
— Позволил сто пятьдесят с прицепом. Подруга Христова закрыла глаза и зашептала:
— Слава в вышних богу...
Бродят, ищут наивную людскую душу, в свои черные когти хватают. Но говорят:
— Хватал-хватал волк, да и волка схватили! Правду говорят! В это мы глубоко верим.
ЗДРАВСТВУЙ, БРАТЕЦ МЕСЯЦ ЯСНЫЙ!
Вторая советская космическая ракета i4 сентября i959 года доставила на поверхность Луны вымпел с изображением герба Советского Союза с надписью: «Союз Советских Социалистических Республик»
Сообщение ТАСС
Впервые увидев, как по дороге бежит автомобиль, я упал от удивления. Лежу, а мне кричат:
— Сашко! Хватайся руками за землю!
Я и вправду крепко держался за землю и зачарованно смотрел: какая же это сила толкает его и подпихивает?..
Все село приворожила удивительная машина. Тюкать не тюкали, а креститься крестились.
— Такое чудо! Без коней, само бежит на колесах!
2
Автомашина остановилась возле роскошной усадьбы Оверка Кожушного.
По селу ходили слухи: в просторной Оверковой хате вечерами собирались стар и млад. Псалмы пели и с молитвой на устах чертей из грешного тела изгоняли ..
Ночью псалмы пели, днем на широких Оверковых десятинах гнули спину: пахали, жали, а молодые полольщицы бахчу пропалывали.
Так и говорили: «заграничный» дядя (не то американец, не то немец, не то англичанин) присосался к хозяину — к Оверку Кожушному.
Сам прилип и штундистскую библию к хозяйскому карману пристроил.
История была такая: иностранный дядя пухленькую библию сначала пешком приносил в богоспасаемую усадьбу, а потом на лошадях, на тарантасе, привозил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33