— Товарищи педагоги! Чтобы мое дитя рубанок в руки брало? Доски стругало?.. Такое придумали! Это же нервы портит! Сердце расшатывает, одышку вызывает... Нет-нет! Не забывайте, у Семы особенный дар! Сема — фантаст, мечтатель! Он день и ночь мечтает стать каким-то таким... Выдающимся... Известным романистом или знаменитым футболистом... Сема уже теперь попадает мячом в окна третьего этажа. Это чрезвычайно способный ребенок!..
...Что? Курит папиросы «Казбек»? А вы, педагоги, для
чего? Вас, уважаемые, спрашиваю. Разве вы не можете
подсказать родителям, какой сорт табака лучше курить в таком возрасте? Я в этих дурацких табаках совсем не разбираюсь. А вы, наставники, вы в курсе. Может, Семе и вправду деликатнее курить сигареты?
...Вино пьет? Боже мой! Прошу вас, поймите мать.
Приходят гости, друзья... Разве мы можем изолировать мальчика от праздничного стола? Гости начнут деток славить, тост поднимать, а родители на дыбы, родного сына станут взашей гнать? Вы же педагог! Это же психологически угнетает парня! Господи! Вы любого доктора
спросите: виноградное некрепленое вино советуют даже в манную кашу лить, детей от скарлатины им спасают.
Коньяк мы, разумеется, не даем. Мы прекрасно понимаем: коньяк ученикам девятого класса не рекомендуется...
...До свидания! Извините! Не забывайте, я — мать! не позволю моему ребенку копать силосные ямы...
з
Спасибо папочке, благодарствие и мамочке: помогли—с девятого в десятый перескочил.
Вот тогда, в десятом классе, я впервые погладил по спине живую корову.
Послали нас на практические работы в село. Поехали мы в колхоз всем классом.
На дорогу нам собрали огромные мешки. Во-от такие! За весь курс десятилетней науки впервые довелось на собственном горбу такие тяжеленные мешки тащить.
Несли до самой станции, Правда, сбоку и наши мамы нести помогали да все уговаривали:
— Вы же, мальчики, не вздумайте коров доить! Будь они неладны! Да вы же молоденькие! Да вы же глупенькие! Да вы же нигде не бываете! Да вы же ничего не знаете!
Я и Жора в колхозе провели время в реконструктивно-технических дискуссиях. Дискутировали — скоро ли наступит всеобщая автоматизация. Надавил кнопку — молоко. Нажал — сметана. Крутнул — котлеты, повертел— паштеты...
Включил радио, а репродуктор как загомонит, как закричит:
— Хлопцы! Может, вам еще и по сто грамм налить?
4
Двадцатые именины. Именинным вечером, как всегда, заправлял Жора. Сказано — артист. Артистически взобрался мне на плечи, и я лошадиным галопом дважды прокатил его вокруг стола.
Чудесный кросс. Аплодировали. Только Галина, моя симпатия, воздержалась. Я слышал, как она сестре Наде шепнула:
— Так и твой братик любит кататься на шее родителей.
Странная девушка, не разумеет красоты жизни. Не чувствует нежных струн моей романтической души.
Да и в самом деле: разве это поэзия — рубанком строгать, лопатой землю копать? Породили отец и мать — пусть чтут, пусть рожденного кормят. Это закон природы.
Бабуся — моя первая защитница.
— Куда вы его,— говорит,— на работу выпроваживаете? Он еще не наигрался.
Скажет и шелестящую ассигнацийку незаметно
— Внучек, поди развейся!
Распречудесная старушенция! Частенько выручает.
Именинный вечерок заканчивали солянкой. Солшщ холодное пиво. Проклятая соль и подвела — рассолила и разварила основных правофланговых гостей.
Первым окосел Жора — свалился. С разгона лбом ударился о пол. Колени подогнул, спину согнул, но сознания не потерял, продолжал славить именинника на четвереньках...
Ох и Жора! Ай да мастер. Ползал и звонко мяукал, лаял, мычал и хрюкал. Мастерски имитировал визгливого поросенка.
Утром соседи спрашивали бабусю:
— Спиридоновна, когда это вы купили поросную свинью? '
5
С Галиной у нас почему-то все чаще начали возникать конфликты. Каверзная девушка — идет против нашей компании. Нет-нет, да и уест, да и кольнет.
На крыльце спорили — может ли у двадцатилетнего парня рассохнуться десятая клепка?
Я возражаю — анатомия совсем ничего о сухих клепках не упоминает. '
— А ты,— говорит Галина,— чаще в анатомию заглядывай. Побольше книжек читай.
— Не думай, Галя,— говорю,— не думай, что я не читаю. Я в книжечки заглядываю.
— Почему же ты тогда пьешь? Почему нос дерешь?
— У меня,— говорю,— такая красота: штаны коротенькие, а нос длинный.
— Работать можно и в коротких штанишках.
— Не могу, Галочка! Не могу работать. У меня на работе кружится голова.
— Глупости мелешь! Труд — благородное дело. Труд освежает голову.
Сказано — переучилась. А как я тебя, Галочка, уважаю. Люблю. Я каждое утро твои русые косы высматриваю вот здесь, на крыльце. А ты смеешься, издеваешься.
6
Девичьи очи — непростая сила. Влияют... Повлияли и на меня чудесные карие глаза Галины. Уговаривала-уговаривала и уговорила: дал слово — брошу лодыря гонять В субботу пойду на работу.
Галина тепло взглянула и нежно пожала руку.
Но снова не сдержался — товарищи подвели. Как-то Галина остановила. С лекции шла. Спешила. В руках несла какой-то сверточек.
— Галя! — говорю.— Здравствуй!
— Здравствуй! — ответила.— Ты снова пробку проглотил?
Я стал в позу виноватого и прошу:
— Галинка! Выслушай, пожалуйста! Выслушай внимательно. Так и так,— говорю,— рвался... вырывался.., упирался...
Говорю и беру Галинку за руку. Не дает. Вырывает, Тогда я зашел с тыла. Вежливенько обнял за талию.
Грубиянка! Вытащила из пакета селедку и как стеганет соленой рыбиной по моим губам!
Бедненькие, на всю улицу звонко чмокнули.
Семейные свары не дают спокойно дохнуть. Сестра Надя против веселых вечеров. Бабуся и мамуся — за. Отец держался нейтралитета, а в последнее время начал сдавать, начал и сам на меня наступать.
— Что мне на службе скажут?.. В персональное дело запишут! Да! Точно, влепят...— И ко мне: — Что ты натворил,бездельник!
Сварливую, затхлую атмосферу первой разрядила моя добренькая, родненькая мамуся. Сунула десяточку и ласково шепнула:
— С богом, Сема. Успокой свои нервы...
Нервы я всегда успокаивал в ресторане «Полтава», Вот где хорошо лечить нервную систему!
8
Вчера батенька и сестрица Наденька встали на дыбы, решительно запротестовали: никаких выпивонов, никаких закусонов.
Пришлось нашей веселой компании удариться в конспирацию. В дровяном сарае немедленно созвали конспиративное совещание.
На совещании присутствовали: я, Жора и вольный художник Прокопий.
На повестке дня стоял только один вопрос — в какую дерезовую чащу переходить.
Выступали: вольный художник Прокопий, Жора и я.
Постановили единогласно: горло промачивать за речкой Ворсклой, на окраине, в зеленой роще. В том местечке, которое носит историческое название Копылы.
Вот там нас в летний погожий вечер и застукали...
Началось с малого. Начали мерять, у кого длиннее патлы — у художника или у Жоры, моего друга и кореша.
Опрокинули первую рюмаху, померили — у Прокопия! Выпили вторую, померили — у кореша!
Что за наваждение! Льем, пьем, меряем и не можем разобрать: почему то у одного, то у другого космы удлиняются?
Заподозрив со стороны вольного художника какую-то каверзу, Жора сказал:
— Прокопе! Ты мне рога не наставляй!
— Хулу порешь! Разве не видишь — темно! Темпераментный Жора не стерпел:
— Ах, тебе темно? Дай-ка я засвечу!
Кто кому первый засветил, кто кого первого за космы схватил — не рассмотрел.
Все трое разобрались во всем, когда попали в рай... в раймилицию.
Глянули — у каждого под глазами светят пестрые фонарики. Небольшие, но разноцветные: синенькие, красненькие и зелененькие.
Впервые в своей жизни я взялся за трудовую метлу. Метелочкой улицу подметал.
Галинка каждое утро навещала. Поздоровается и тихо шепнет:
— Сема! Ой, Сема! Милый мой друже! Помни —кто напрямик кочует, тот дома не ночует.
9
Метла натрудила руки — отдыхаю. Пятый день отлеживаюсь дома.
Какая красота — домашние хлопоты. Подают, убирают... Теплота и внимание... Умоют, причешут, еще и зеркальце под самую мордочку подставят. Посмотрю, цмок-цу губами и повернусь на другой бок. Роскошествую... Лежу, не встаю,
А вокруг моей особы и метушня и беготня. Несут то, подносят другое. Хлопотливая бабуся заговорщицки подмигивает и под подушку засовывает что-то стеклянное.
— Внучек! Целебное! Потяни для бодрости духа!..
Ох, бабусенция! Очаровательный ты мой предок! Потянул то, что и надо,— эликсир с перцем. Выше сорока градусов...
Потяну — посплю. Посплю — потяну. Ей-богу, лучшая жигуха, чем в детских яслях!
Кликну: «Маман, подай! Маман, убери!»
А мать как мать — не знает, на какую и ногу ступать,
10
Ура — радостная новость! В мою тихую келью нежданно-негаданно влетел Жора в сопровождении прекрасной Феи.
Щебетливая пташечка! Бегает, ласточкой по комнате порхает.
Что значит элегантная девчонка! Умеет ценить женскую красоту. На одной ножке скачет и кокетливо в зеркальце заглядывает. То подправит бровки, то подмажет губки...
Мамусю и бабусю Фея очаровала. Надю, Галю — нет, Они искоса поглядывали и немым взглядом спрашивали! с какой ветки эта сизоокая пташечка слетела?
Скромных студенток я прекрасно понимаю: их разбирала скрытая зависть. На модной Фее одних чертиков прыгало штук двенадцать. На серьгах, браслетах...
Серебряное портмоне и то лукавым украшено. Мастер выгравировал классическую сценку: возле посудника черт Солоху искушал...
Что и говорить — модница! Знает, какими штучками-мучками распалить огонек зависти у наивных провинциалок...
Коротенько опишу колоритный костюм молодой попрыгуньи.
Платье а-ля модерн — нежные девичьи ножки плотненько облегали мальчишечьи брючки. А фигурка какая тонюсенькая!.. Фея зеленым поясом так затянулась, гак засупонилась, что, ей-ей, трудно представить, как она, бедняжка, дышит. Прическу мои друзья носили раз нофасонную: Фея —хвостом вверх, Жора — хвосто вниз.
Болтали, говорили и мою душеньку повеселили «откололи» танго.
Вот выкидывали кренделя! Кошечка с перепугу даже на шкаф прыгнула. Глупая перепутала: Жора и Фея классическое танго танцевали, а ей показалось — по хате полосатая тигра скачет,
11
Мы с Жорой ведем интимный разговор — почему Фея, а не Психея? Оказывается — девочка родилась и терпеливо в десятилетке училась с именем Пелагея. Выпестованная на руках мамуси и папуси, девушка, прочитав в дипломе — Пелагея, обомлела. Упала на паркетный пол.
Очнувшись, слезно зарыдала:
— Папуська! Мамуська! Я ваша дочка или не ваша? Я не Пелагея, я — Фея!
— Сема! Семочка! Ты знаешь, кто у моей подруги родители? Высота...
Папуся — сюда, мамуся — туда... Два звонка — готово! Имя переменили.
Жора придвинулся, оглянулся и на ухо зашептал:
— Фея — чудесница! Не смотри, что козой прыгает, а какую она силу имеет! Феечка нажала на мамуньку, ма-мунька на папуньку... Отец на брата, брат на свата.., А сват не знал, куда меня и посадить... Работка — краоь тище! Сема! Дружок! Я — экспедитор! Хочешь стать ма« им помощником? С ходу научу торговать.
12
Учусь у Жоры — и теоретически и практически. Наука не сложная... Жора учит: с чужого воза бери и на свой клади.
Экспедиторские наклонности у Жоры обнаружились незаурядные. Подход рыбацкий — ловко ловил рыбку в мутной воде.
Наловит — щуку заву, карасика заму.
Завбазой Семен Семенович не нарадуется. «О! — говорил.—О! Мастер! О! Пловец! В мокрую воду нырнет и сухим вынырнет».
Я сразу же остался с носом. Учился-учился и на первых коммерческих экзаменах с треском провалился. Семен Семенович в кабинете спросил:
— Умеете ли вы по шумному базару сумки носить? Жора дергает за штанину: говори —умею. А я,—
черт его знает, почему Жора за штаны хватает,— пожав плечом, громко засмеялся.
Зав яснее сказал:
— Моя половина остановилась на вашей кандидатуре. Просит ее сопровождать на базар и с базара. Сумки небольшие, каждая по десять килограхммов. Вес в зарплате учитывается...
Сами подумайте, ведь вопрос явно несуразный. Я сам ищу такого дурака, чтобы за мной сумки носил.
Жора глазами на меня стреляет и чем-то острым тычет то в спину, то в ягодицу. Намекает: пусть ваша половина пальцем поманит — и моя спина согнется...
А я стою и думаю: «Боже, боже!.. Ну нет никакой административной психологии! А еще и начальник! Я родной маме никогда в хату охапки дров не принес! А то перед какой-то мадам гни спину!»
Разумеется, я от смеха даже присел. Расхохотался, не могу остановиться, а завбазой таинственно наклонился к Жоре. Наверное, расспрашивал: «Где ты взял этого недотепу?»
13
Ох, и распекал же меня Жора! Ох, и клял, тактичному поведению учил:
— Разве можно перед начальством нос задирать! Сказал зав: неси — интеллигентно улыбнись и тащи. Руки не отвалятся. Вот что, друже, дипломатично попроси прощения. Так и так, мол, сдуру смеялся... «Вы меня не поняли. Я не над вами смеялся. Простите! Не карайте!, Всегда к вашим услугам...» Становись завтра у вешалки, первым встречай зава, вежливенько раздень и один на один деликатненько поговори.
Послушал я Жориного совета, раненько встал у по рога. Караулю. Увидев, что Семен Семенович вышагива ет к вешалке, я мигом подбежал и схватил с его головы шляпу. Имел намерение и демисезонное пальто стянутц да Семен Семенович пугливо отскочил в сторону.
Картина получилась смешная: маленький, лысенький Семен Семенович не оглядываясь бежит к кабинету и гневно орет:
— Кто вы? Отдайте шляпу!
Я,— меня бог ростом не обидел, двухметровый, долговязый,— следом шпарю рысью и кричу:
— Стойте! Извиняюсь!.. Каюсь!,.
- Но взволнованный зав стремительно влетел в кабинет и тут же вызвал секретаря.
— Вот та высокая жердина — кто он? Дайте анкету. Черт! Хотел на пороге задушить!
Не пойму — в чем же тогда соль этики и эстетики? Вежливо раздевай — бегут. Стой как пень, не раздевай — упрекают.
Нет, я дошлому Жоре не пара. Он меня во всем обошел. Вчера я своими глазами убедился в этом. С базара порожняком важно шла дородная завова половина, а Жора, обвешанный пакетами, тяжело дыша, плелся сзади.
Хитрющий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33