– Да, конечно…. только я не докончил мысль: про племянницу, которая не выходит замуж…
– Вы же сказали, что она не собиралась туда. До свидания!!!
– Неточно сказал. Собиралась, но помешали обстоятельства.
– Да-да, обстоятельства сильнее нас. Всего хорошего!
– Ее бросил мистер Филипп, который от вас скрывается.
– Да… да. Кто-о?
– Мистер Филипп, ваш племянник. Он провел у меня несколько дней в доме, обесчестил мою племянницу Розалин и скрылся в неизвестном направлении.
Робийяр застыл как вкопанный.
– Этого не может быть!
– У меня есть свидетели.
Робийяру потребовалась минута, чтобы осознать невозможное. Он чувствовал, как под ним расползается благородная ткань старинного кресла.
– Невероятно. Я даже не знаю, что вам сказать. Что вы предприняли?
– Ничего. Я поступил благородно. Если молодой человек сбежал, значит он передумал.
– Да-да, передумал. Невозможно себе это представить. Чтоб благородный человек… Он бы и мухи не обидел…
– Мухи нет, а женщину – пожалуйста!
– Да-да…Но я же должен извиниться перед нами?
Эта мысль привела Робийяра в шок.
– Да, это было бы логично. Кстати, у меня есть доказательства связи. Их предоставить?
– Не на-адо. – Робийяру было худо. – Может быть вы могли бы принять у меня деньги. Я понимаю, честь деньгами не купишь, но в качестве некой компенсации.
– Если вы настаиваете, я пожалуй, вам уступлю.
– Невозможно… Но прошу вас, не говорите никому, что Филипп так поступил, это на него затмение нашло. Он не мог так поступить. Он же, благородный человек, но…
– Раньше вы всем говорили обратное.
– Да-да, я и сейчас от своих слов не откажусь.
«Позор! А как же его любовь к Эллин? Он же ее любит. Он не мог совершить этого бесчестного поступка».
– Вас не затрудняет, что я все вас задерживаю?
– Нет, что вы. После того, что вы сказали, я как в ледяной омут…
– А-а, я думал, может вам помочь деньги-то…, если вам куда за ними лезть надо, вы скажите, я сам туда залезу.
– Ах, да, деньги. Нет – нет, никуда лезть не надо. Вот Харвей их тут оставил…
– Кто?
– Да так, привычка болтать вслух. Сколько вам?
– Вы знаете-е, как-то цифра тут роли не играет, это больше знак внимания, чем… пятнадцать тысяч.
– Сколько-сколько?
– Да нет, что вы, не наклоняйтесь, я и погромче скажу: Пятнадцать тысяч, знак извинения что ли, девушкины слезы осушить, понимаете ведь сами, сами в таком были…
Робийяр, посмотрел как памятник на пигмея, у своих ног. Это была вся сумма, что оставил Харвей для брака Эллин.
Или спасать Филиппа – его честь, или обезопасить себя от Филиппа – свою честь.
Роковой момент.
– Вам плохо, мистер Ро…
– Не подходите ко мне. Вон деньги, на столе, берите их и прошу вас… двери прямо… потом вниз…
– Что вы, что вы, дорогу найду. Только скажите.
Бибисер как тень прошел мимо стола – и нет на нем денег, повернулся к двери – и растворился как будто не было.
«Хотел узнать одно, пришлось узнать другое».
Робийяр упал в кресло. Он не знал, что делать, умирать молча или звать на помощь. Сердце зашлось в дикой боли.
«Кажется не выдержу. А как же тайна? Видимо придется еще потерпеть. Я не могу унести ее в могилу».
В дверь к Робийяру раздался стук…
Заразная болезнь
Батлер подъехал к дому Пэтифера. С виду дом был необитаем. Но Чарльз этому не поверил – эксцентрика хозяев могла сказаться и тут.
– Какая встреча, Саймон! – воскликнул Батлер на всякий случай, входя в гостиную, не дожидаясь, пока слуга ему скажет, что в доме никого нет.
Старшая дочь Пэтифера Гортензия сидела у окна и вязала носки. Ее младшая сестра с редким именем Малева, учила куклу есть с ложки. Кукла вела себя мужественно, и есть маисовой каши не хотела, густая желтая масса падала на пол.
– Девочки, я Чарльз Батлер, – отрекомендовался неожиданный гость.
Малева, которой едва исполнилось тринадцать, засунула палец в нос и повертела в нем против часовой стрелки. Что это означало, поняла только ее кукла. Гортензия густо покраснела. Батлер подумал, что виной этому поведение ее младшей сестренки.
На самом деле Гортензия придумала, что неизвестный, который вошел к ним в дом – ее тайный рыцарь. Батлер не догадывался, под кров какой веселой семейки он временно попал.
– Боже, кому я доверила свою честь, – сказала Гортензия вслух. – Немедленно прячьтесь, мистер, – зашипела она. – Сейчас отец войдет.
В голову мистера Батлера не пришла мысль о том, что с ним не шутят. Он порадовался за смелость девицы, которая видя его впервые, вела себя с ним независимо.
– В моем вкусе, – процедил Батлер.
– Сейчас войдет отец, – железным голосом твердила Гортензия. – Он убьет вас, если застанет нас вместе. Давайте скорее записку и покидайте этот дом.
– Дорогая мисс Гортензия, у меня нет для вас записок, – насмешливо возразил Чарльз. – Я пришел к вашему батюшке и только. Мы, однако же, поддерживаем с ним отношения.
Гортензия была готова спрятать Батлера себе под юбку, лишь бы их не застал ее папаша.
– Так вы не имеете записки?
– Ни в малой степени, мисс. И прошу вас забыть, что когда-то мы встречались при обстоятельствах, способствующих их появлению. Это…
Малева дала о себе знать громким чихом.
– Мне скоро замуж, а вы делаете вид, что меня здесь нет, – обиделась она.
Батлер присел на край пуфика.
– Меня ищет капитан Макинтош. Не могли бы вы позвать вашего отца, сударыня, пока этот дурак не явился сюда сам.
Гортензия усмехнулась и томно замаха веером.
– Сию секунду, мистер… Батлер. Я правильно угадала ваше имя.
Батлер пожал плечами. Ему надоели шуточки двух девочек.
Старшая вроде бы побежала за отцом. По пути платье ее зацепилось за гвоздь, торчащий из пола. Гвоздь был рядом с сапогом Чарльза.
– Ах, оставьте эти дурацкие шутки, мистер Чарльз, – заорала девица и заплакала. – Я ждала от вас писем, а вы вместо этого пристаете.
– Я, сударыня? – на лице Чарльза было выражение человека, которому все смертельно надоело. Но по-видимому, до Гортензии это никак не доходило.
– Вы недооцениваете мои возможности, – сказал Батлер, – когда я пристаю, я добиваюсь победы. Я умею это делать галантно.
Гортензия прекратила плакать, обернулась и посмотрела на пол.
– Ах, простите, мистер. Ошибки осязания.
В дверях возник Саймон Пэтифер. Чутье бывшего любителя театральных спектаклей не подвело его, он вышел на реплику.
– Чарльз? – на лице Пэтифера было написано удивление.
– Да? Батлер обернулся на долгожданный голос. Перейти сразу к серьезному тону было невозможно после общения с дочками Пэтифера. – Вы видите перед собой несчастнейшего смертного, Саймон, – сказал он.
Саймон удивленно вздернул бровь. Уловив этот жест, Малева незаметно сбросила на пол одну из дорогих ваз, что украшали комнату, завизжала и бросилась с криком вон!
– Отец, у нас летучие мыши, – возмущенно произнесла Гортензия. – Нельзя в доме заводить столько мышей.
– Мисс, у нас нет летучего кота. Придумайте что-нибудь другое, чтобы обезопасить нашу семью от порчи имущества, – возразил папаша, приученный к подобным разговорам.
Гортензия поджала губы, бросилась к дверям. На предательском гвозде ее платье зацепилось снова.
– А, черт, – выругалась Гортензия. – Эти приставания несносны.
Саймона будто в воздух подбросило.
– Кто здесь говорит о приставаниях, уважаемая? – Пэтифер серьезно уставился на Батлера.
Батлер ничего не понимал, но на всякий случай изобразил скучающую гримасу.
– Ах, отец, у вас гвоздей в полу, как солдат на поле битвы.
– Не смей оскорблять мой дом. В нем следы истории, а не моего разгильдяйства. Если бы ты знала, кто только не ходил по этому полу. И первый губернатор Саванны, которому после этого оторвало обе ноги ядром, пущенным осаждавшими город пиратами. И первый мэр этого города! Его тоже внесли на носилках. Но не по причине войны. Он был смертельно пьян. И скрывался у меня от жены.
– Саймон Пэтифер готовится надолго погрузиться в пучины памяти, – откомментировала его речь маленькая Малева.
– Отец, – прервала его Гортензия, – у нас же гости. И они ждут нашего внимания.
– Ах да, гости, – смутился Саймон. – Где же они, веди меня к ним. – И он повернулся спиной к Батлеру.
Гортензия топнула ногой.
– Отец, выйдите из своего рассеянного состояния. Гости за вашей спиной. Это мистер…
Гортензия запнулась. Она не должна показывать виду, что знает Батлера в лицо.
– Ах, этот! – сообразил Саймон Пэтифер. – А я думал, что это у меня возрастное.
– Никак нет, – по-военному отрапортовал Чарльз Батлер. – Мистер Батлер собственной персоной.
– Ваша персона всем надоела, – эта реплика принадлежала жене Пэтифера, что пожаловала в комнату.
Батлер выпрямился.
– Миссис Юния, – его рука потянулась к руке томной дамы.
– Ах, оставьте ваши церемонии, Чарльз, – неожиданно пробасила миссис, усаживаясь в кресло. – Что вам от меня угодно? Пришли вызвать на дуэль?
– С женщинами не дерусь. У меня, миссис, важное дело к вашему мужу.
– Ну тогда я послушаю.
– Жена, – Пэтифер закапризничал, – нехорошо вмешиваться в мужские дела. У мистера Чарльза может быть сугубо конфиденциальное дело.
– Ну раз так, – томная дама вышла из комнаты. На пороге она обернулась. – Да, мистер Чарльз, говорят, что вы совершили опять какую-то пакость.
– Я, мадам? – глаза Батлера были ясны, как глаза шизофреника. Он уже порядком устал от маскарада.
– В городе говорят, что по порту, как рысь, носится капитан Макинтош и переворачивает вверх дном все шхуны. Вы не могли бы удовлетворить мое любопытство? Что он ищет? Вашу очередную жертву? Кого вы убили на этот раз?
Батлер щелкнул каблуками.
– Миссис, я не отвечаю за умственное состояние военных, которым вверено спокойствие нашего города, так что ничем не могу помочь вам.
Томная женщина вышла из комнаты.
Батлер стал догадываться, что у Пэтифера не все дома. По всей видимости, маскарад – следствие этого. Батлеру не хотелось вникать в подробности. Он подошел к Пэтиферу и сказал ему твердо.
– Саймон, придите в себя. Мне нужно с вами поговорить.
В глазах Пэтифера мелькнуло что-то осмысленное. Батлер за руку потащил его в кабинет.
Чарльз не знал, что Пэтифер не даст ему денег, потому что выписал очень дорогого врача из северных штатов для лечения Юнии и дочек.
Как только двое мужчин остались одни, Пэтифер опять заговорил о семейных проблемах и из головы Батлера все улетучилось…
… В кабинет Робийяра осторожно постучали. Пьер слабым голосом спросил:
– Кто там?
На пороге стоял мистер Харвей.
– Я все слышал Пьер, – сказал он, – забыл зонт, вернулся, и все услышал. Это получилось случайно.
– Пьер, – сказал Харвей решительно, вновь усаживаясь в кресло. – Значит, Филипп на самом деле подлец?
– Но-но, почему это? – сразу воскликнул Пьер.
– Ну как же. Он совершил подлость. При свидетелях оскорбил чувства девушки и ее обесчестил.
– Ну и что, – агрессивно возразил Пьер. – Он же не знал, что она слепая. Я бы тоже на слепой не женился.
– Это понятно. Надо сделать так, чтобы люди не знали. Даже ваши дочери. Мы тут радеем о том, чтобы у Филиппа исправилась репутация, а этот негодяй Бибисер нам всю воду мутит, – с пафосом произнес Харвей.
– Я буду молчать, как рыба. Бибисер тоже обещал молчать, – рявкнул Пьер.
«Черта лысого он обещал, – подумал Харвей. – Он не будет молчать. С Бибисером надо как-то по-другому».
– Да, кстати, вы слышали, – сказал Харвей, – говорят, в городе появился племянник Батлера – Ретт. С чего бы это? Про него ходят самые невероятные слухи. Две таких личности, как дядя и племянник вместе – это неспроста.
Может они затевают что-то необычно оригинальное?
– Не знаю, – слабым голосом отвечал Пьер. – Мне бы со своими делами разобраться…
…Филипп сидел в очередном салуне и пытался найти правду мира в виски. Выигранные им деньги кончались, и он думал воспользоваться трюками старого китайца, который научил его блефовать. В кабаке находились и другие мастера этого дела. Они быстро раскусили мастерство Филиппа и мрачно переглянулись. К новичкам в подобном деле конкуренты относились на удивление просто. Тонкая бечевка вокруг горла и удивление в глазах при расспросах шерифа…
…Батлер устал слушать Пэтифера и стал с ним прощаться. Саймон решил его проводить, протянул на прощание руку, Чарльз долго ее тряс, размышляя о том, как семейная жизнь губит ясный разум. Пэтифер устал прощаться.
– Простите меня, Чарльз. Мне сегодня совсем худо. Не могу принимать: вот и вся аудиенция. Положение дел в моем доме – сильнее меня и от меня не зависит.
– Да-да, Саймон. – Батлер был ошарашен. Если в самом деле окажется, что семейка Пэтиферов с приветом… – Будем прощаться. Привет жене. – Батлер направился к выходу. По лестнице спускалась Юния.
– Помог, чем мог, Чарльз, – вдогонку крикнул Пэтифер.
«Боже мой, деньги! Заговорил меня старый осел».
– Саймон, я совсем забыл. Строго мужское дело. На пару минут.
Батлер отвел Саймона в угол, чтобы женины уши остались без работы…
…– Мне нужны деньги: 15 тысяч. Я бы не требовал их так настойчиво. Но мне грозят арестом.
– Бог мой, Чарльз! – Саймон побледнел. – Почему вы не появились чуть раньше. Совсем недавно у меня был Мартин Бибисер. Он сообщил мне, что Пьер Робийяр простил своего непутевого племянника Филиппа, а тот нажаловался ему на меня. Помните, на тот случай, когда я хотел его того… прооперировать, за то что к моей жене приставал. Бибисер сказал, что Пьер Робийяр был в гневе и похвалялся отомстить мне. И Бибисеру то же. Так он просто взял и откупился. Сказал, что Пьер согласен принимать деньги вместо извинения. Бибисер посоветовал мне поступить также, и сказал, что готов принять от меня деньги и передать их Робийяру. Я, конечно, же хотел отказать. Что за бред! Давать деньги такому человеку как Бибисер. Но на беду, рядом была жена. Как сейчас! Она услышала, в чем дело, и закатила истерику. Потребовала, чтобы я отдал Бибисеру деньги!
У меня голова кругом шла. Я ничего не мог поделать. Вы же это представляете? Батлер покорно кивнул.
– Я отдал деньги, чтобы Юния успокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51