Пошли Миша, у нас еще в
своих пенатах дел много.
Мы задвигали стульями, попрощались и побрели по своим местам.
Я только раскрыл папку за столом, когда зазвонил телефон. В трубке
раздался голос Стелевича.
- Виктор, срочно ко мне. Я хочу, пока ты не наделал в дальнейшем
глупостей, с тобой поговорить.
Я поспешил в его кабинет.
- Виктор, передо мной прошло много всяких личностей. Я много всего
здесь видел и знаю и хотелось поговорить вот о чем. Рабинович - это тварь,
которую надо бояться. Он носом учуял, что в твоей работе что-то есть.
Теперь, он будет вмешиваться во все твои действия и не мешать, нет. Он будет
подбираться к твоим работам тайком, как вор, вытягивая из тебя оригинальные
мысли и результаты опытов. Он сделает в своей лаборатории аналогичный
участок, как у тебя и будет повторять твои опыты. Он быстрей тебя
опубликует, переработанные данные и слава победителя рака, если ты, конечно,
добьешься этой победы, достанется ему.
- Борис Залманович, мне не верится. Не может того быть, что бы в такое
время и этим занимались.
- Не ссылайтесь на время Виктор, пока ни чего не изменилось. Если вы
будете сопротивляться, вас сотрут, причем, общими усилиями ваших же
сотрудников.
- ???
- Да, да не удивляйтесь. Это уже у нас было. Вы слышали, что Любовь
Владимировна была за мужем?
- Да.
- А вы знаете от чего погиб ее муж?
- Как погиб?
- Он покончил жизнь самоубийством. Это был умничка, необычная энергия и
талант, прямо светились в нем. Он раскусил Рабиновича и не дал ему
материала. Результат плачевный. Весь отдел настроили против него, заклеймили
как человека, который борется против социалистической науки. Самое страшное,
что жена попала в общий хоровод. Это его и добило.
- Как? Любовь Владимировна?
- Время еще такое. Она только потом поняла, что она сделала. Сейчас она
будет оберегать вас, вы ей напоминаете мужа, а Люба перед ним в неоплаченном
долгу.
- Как же мне материал уберечь?
- Это будет трудно. Во первых, к вам наверняка пришлют, под видом
помощника, соглядатая Рабиновича. Во вторых, под видом комиссии, по
пересмотру секретных дел, будут трясти ваш портфель. В третьих, вас будут
таскать на разные доклады, отчеты, конференции, где вы будете обязательно
выступать, где будут задавать обязательно вопросы и все сведения вытащат по
крупице.
- Очень веселая картина.
- Отдавайте весь материал Любе. Это вам мой совет. Поверьте старому
еврею.
- А какая роль Анатолия Федоровича?
- Этот будет нейтральный. Умом он все понимает и, по возможности,
пакостить незаметно Рабинович будет. Но не обольщайся, когда тебя будут все
лупить, он будет молчать. НУ так как?
Я ему поверил.
Вечером я пришел домой к Любе. Она встретила меня по домашнему, в
халате, в тапочках, на которых были два громадных банта. Мы пили чай и
разговаривали обо всем.
- Что это за Миша, с которым я сцепился? - спросил я.
- Это член корреспондент Академии Наук Михаил Геннадьевич Кац,
препротивнейшая личность. Он и Рабинович фактически зажали всю науку по
микробиологии в Союзе. Ты приобрел очень опасного противника. Обычно, этот
хам, по договоренности с Рабиновичем, начинает нападать и облаивать
оппонентов. Кто им не дал отпора, тот будет их раб. Эти хитрые бестии,
высасывают из толковых работ лучшие идеи, разрабатывают их, руками рабов
и... выдают за свои. У тебя Виктор неприятности будут впереди. Они поняли,
что в твоей идее что-то есть и теперь жди массу пакостей, давления
общественности, партийных органов. И это до тех пор пока не сдашься, не
принесешь им работу на блюдечке.
- Значит война?
- Выходит так.
- Я говорил с Борис Залмановичем о документации, которую надо схоронить
от Рабиновича. Он предложил поговорить с тобой.
Люба встала, запахнула халат и подошла к книжному шкафу. Мы молчали.
Она вытащила с полки фотографию мужчины и долго на нее смотрела.
- Посмотри, это мой муж, Андрей. Я его предала. На меня давили из
парткома, профсоюза, дирекции и я им поверила. Ради развития
социалистической науки, я его бросила, когда ему нужна была поддержка. Он
из-за меня, может быть и погиб.
Она помолчала.
- Какая же была дура. В партию вступила и от имени ее, отреклась.
- Ты отказываешься?
- Нет. Я буду тебе помогать. Ради памяти Андрея, я все сделаю, чтобы ты
победил.
- Даже если я буду с другой женщиной?
Люба вздрогнула.
- Я понимаю, я старше тебя. Когда-нибудь, ты, наверняка, уйдешь от
меня. Но если это и произойдет, я все равно буду твоей союзницей. Пока ты не
победишь, нет мне прощения перед Андреем.
- Прости Люба.
- Ничего. Ты прав. Это самое ужасное.
Она вложила карточку в книги и подошла к столу.
- Я хочу тебя спросить Виктор, ты не веришь в вирусную идею заражения
рака, однако, мою, параллельную программу ты одобрил. Это что, игра с
Рабиновичем?
- И да, и нет. Я думаю Люба, здесь есть одна интересная вещь. Я
говорил, онкоген есть в каждой клетке, ему предоставлен свой уголок в
клетке. Он выполняет какие-то свои функции, помогает каким-то генам
перерабатывать глюкозу и клетка здорова. Только когда он смещен, выбит и все
это насильственно, в другую область клетки, он просыпается и начинается
бедлам. Но есть случаи, когда раковые опухоли рассасываются. Это значит
онкоген вернулся на свое место. Но почему? Либо кто-то в клетке, может свои
гены, затолкали его обратно. Есть же аналоги с ремонтом, разрушенных ДНК.
Либо окружающая среда и поступающее питание в клетку нормальны. А это
значит, онкоген не может помочь клетке разделиться. Он всю энергию клетки
гонит в ТФР и онкобелок, которые опять кем-то разрушаются за пределами
клетки. Природа не терпит трутней и, в это случае, клетка сама должна
мобилизовать силы, чтобы вернуть беглеца на место.
- Это я поняла из твоих записей. Но что из этой теории для меня?
- Мысль такова, занести в больную клетку здоровый вирус, что бы он
подтолкнул онкоген на место. Вероятность минимальная, он может проскочить
мимо. С другой стороны, если клетка примет не один, а несколько вирусов,
вероятность возрастет.
- Но этого в моем плане нет.
Я засмеялся.
- Помнишь, в кинофильме, "Повесть о настоящем человеке" герой говорит,
что он не может без ног летать, а ему в ответ: "Но ты же советский человек".
Я тебе и говорю, ты же советский человек.
- Я поняла твой намек. Время позднее, пошли спать.
Не успел я войти в лабораторию, как меня позвали к Геннадий Федоровичу.
В его кабинете сидела полная, почти квадратная, женщина, с крупными белыми
кудряшками волос на голове, с полными губами и маленькими мышиными глазками
на полном лице.
- Знакомьтесь, - сказал Геннадий Федорович - Валентина Степановна
Гапанович. Геннадий Рувимович прислал нам подкрепление. Так сказать,
усиливает вашу группу за счет своих резервов. Валентина Степановна зубр в
микробиологии, надеюсь, очень вам поможет.
- Очень приятно вас видеть, - сверля меня глазками, и растянув рот в
улыбке пробасила она. - Геннадий Рувимович от вас в восторге и я, надеюсь,
мы сработаемся.
Она протянула мне руку и я ее вяло пожал.
- Простите, Геннадий Федорович, но Наташа и Света занимаются в этой
области. Пока мне не нужны биологи. Это во первых. Во вторых, у меня в
комнате прибавился народ. Помимо Наташи и Светы есть Александра Ивановна,
обслуживающая масс-спектрометр, с приборами работает Вера, препаратор -
Москвина, химик - Корзухина. Всего набралось восемь человек, со мной.
- Ты хочешь, чтобы я от тебя Наташу или Свету взял?
- Нет.
- А если нет, то Валентина Степановна будет работать у тебя. Раз у тебя
столы все заняты, мы вам, Валентина Степановна, предоставим место в комнате
Любовь Васильевны. Вы не против?
- Нет конечно. Хотя очень бы хотелось работать в гуще событий.
Валентина Степановна неприязненно передернула плечами.
- Вы очень колючий молодой человек, - обратилась она ко мне - Но вы
меня еще оцените.
Я переваривал последнюю фразу, стараясь понять, это угроза или
хвастовство профессионала.
- Виктор Николаевич, - обратился ко мне Геннадий Федорович - сейчас
познакомьте Валентину Степановну с Любовь Васильевной, с ее рабочим местом и
введите ее в курс дела.
- Геннадий Федорович, еще вопрос. Валентина Степановна подчиняется мне
или вам?
- Как руководителю группы, вам, - нахмурился он - Как начальнику отдела
- мне.
Валентина Степановна злобно посмотрела на нас обоих.
В этот день я остался на работе, чтоб просмотреть работы Дильмана и
Благосклонного о ТФР. В лаборатории задержалась Света. Она фасовала раковые
клетки по пробиркам, с питательными растворами, подготавливая их для работы.
Мы работали тихо. Светка, как ни когда молчала. Наконец, она кончила
работать и стащила перчатки.
- Виктор Николаевич, - обратилась она ко мне - вы не уйдете? Я здесь
сумку, плащ пока оставлю, а сама в душ.
- Хорошо, иди.
Светка испарилась. Через двадцать минут Светка ворвалась в лабораторию.
- Виктор Николаевич, там с краном что-то. Я ни как не могу закрыть.
Пойдемте помогите мне.
Душ у нас был только для женщин, он находился в гинекологической
комнате на втором этаже. Я вошел туда и услышал шум, падающей воды в
кабинке. На мое удивление, кран легко перекрылся и когда я обернулся, то
обомлел. Светка была голая, она шла на меня, как танк. Она бросилась мне на
грудь и стала выталкивать из кабинки. Я растерялся и, сначала, не понял, как
очутился, на очень странном кресле. Потом, я, по слабости своей, сдался и
застрял со Светкой на два часа.
Отношения с женщинами у меня сложились очень интересные. Галка или
Светка исподтишка, когда ни кого не было, старались приласкаться ко мне.
Причем, ни разу при посторонних, не давали повода, чтобы о нас что-то
подумали. Галка всякими хитроумными способами, старалась затащить меня к
себе домой. Я понимал, ей нужен мужчина. Свою судьбу она уже решила, у нее
есть жених, а это, одна из потребностей женщины. Другое дело Светка, у нее
большой выбор женихов и каждого она держит на крючке, старательно выбирая и
подстраховываясь, на всякий случай. К Любовь Васильевне я ездил часто и
иногда оставался у нее на ночь. На работе Люба меня, как бы, в упор не
видела.
Появление у нас Валентины Степановны Гапанович, вызвало отрицательную
реакцию, почти всей группы. Все понимали, а может и говорили между собой об
этом, что это шпион Рабиновича. С ней говорили вежливо и старались долго не
распространяться. Валентина Степановна чувствовала это отношение всех
окружающих и очень злилась.
Однажды Валентина Степановна подошла ко мне.
- Виктор Николаевич, - сказала она - Я хочу поговорить с вами по поводу
моей работы.
- Давайте поговорим Валентина Степановна.
- Последнее время я занималась заражением животных больными раковыми
клетками и выращиванием клеток в пробирках.
- Да. Я заметил, вы это делаете профессионально и хорошо.
- Я не об этом. Я хочу сказать, какая бы работа не была сделана хорошо,
но без цели, без осмысления поставленной задачи, это похоже больше на
препараторскую работу.
- Разве вы не читали мой план.
- Читала, но это план. Суть работы я уловила, но не поняла, что делать
дальше.
- Дальше, всех этих несчастных зверюшек мы с вами будем лечить. Химики
будут делать лекарство, а вы будете его впрыскивать в животных.
- А могу я знать, какие лекарства?
- Естественно, но Геннадий Рувимович сделал только мне и Любовь
Владимировне портфели и все рабочие тетради там. Ради этой секретности, у
нас каждый работник делает только свою часть работы и не должен совать нос к
соседу.
Валентина Степановна покраснела... от ярости.
- Хорошо. Можно, с вашего разрешения, я попрошу Геннадия Рувимовича,
что бы он через первый отдел, разрешил мне пользоваться вашими тетрадями.
- Простите Валентина Степановна, у меня есть начальство, пусть оно
решает, но если спросят мое мнение, то я дам отрицательный ответ.
- Не знаю, что я вам такого плохого сделала, но вы и ваши сотрудники
просто ненавидят меня. Меня сюда прислали, я не по своей воле пришла.
- Если вам не нравиться у нас работать, то попроситесь обратно.
- Нет, нет, - поспешно сказала она - Я попытаюсь убедить, все-таки, вас
и всех, кто здесь работает, что ко мне они относятся несправедливо. У меня к
вам просьба. Здесь в городе открылся семинар, по микробиологии. Вот
пригласительный билет. Разрешите, я по присутствую на этом семинаре. Я взял
пригласительный билет. Ведущим программы семинара был Геннадий Рувимович
Рабинович.
- Обязательно поезжайте Валентина Степановна.
Я занимался вопросами разрушения и денатурации онкобелков. Работа
поганая, в полном смысле слова. Онкобелок можно было разрушить или нарушить
конфирмацию его цепи, только в пробирке, но в живом организме, где защитные
элементы очень высоки, добавление компонентов сводилось к нулю.
В пробирке я получил интересные результаты исследования. Если
питательную среду раковых клеток довести до РН меньше 3 или 4, или довести
до РН больше 10, деление клетки ослабляется.
Я пытался вводить подкисленные аминосоединения или соединения с высоким
РН, крысам, но вместе с онкобелками разрушал и полезные аминокислоты и
глюкозу. Нужен был состав избирательного характера, который отбирал только
ТФР и онкобелок.
Работу свою я секретил, все как надо. По вопросу разрушения белков, я
писал все как есть, за исключением некоторых условий реакции. Вопросы
денантурации белков, старался спрятать в голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186