К сильному мятному аромату примешивались менее приятные запахи более или менее знакомых растений. Видимо, мяту добавили, чтобы скрыть какой-то не слишком приятный вкус.
Пара служителей расстелила тяжелое кожаное покрывало на влажном каменном полу перед скамьей Верховной Зеландони.
– Эйла, Джондалар, проходите сюда и устраивайтесь поудобнее, – предложила Зеландони, показывая на покрывало. – Я приготовила для вас ритуальный напиток. – Ученица, присматривающая за дымящимся зельем, принесла заготовленные четыре чашки. – Оно еще не совсем готово, но вы можете пока просто отдохнуть и успокоиться.
– Эйле очень понравились настенные изображения, – сказал Джоконол. – Может быть, она захочет осмотреть и другие галереи. Возможно, их осмотр принесет ей больше успокоения, раз напиток пока не готов.
– Да, я с удовольствием посмотрела бы еще что-нибудь, – быстро подхватила Эйла. Она вдруг разволновалась, осознав, что ей предстоит выпить какой-то неизвестный отвар, предназначенный для общения с другим миром. Ее последний опыт с подобными напитками был не слишком приятным.
Зеландони посмотрела на нее пристальным взглядом. Она достаточно хорошо знала Джоконола и поняла, что он не сделал бы такого предложения без особой причины. Должно быть, он заметил напряженность в поведении этой молодой женщины и ее очевидное волнение.
– Разумеется, Джоконол. Не покажешь ли ты ей эти живописные галереи? – поддержала его Верховная.
– Мне хотелось бы пойти с ними, – вставил Джондалар. Ему тоже было как-то не по себе. – И возможно, нам стоит захватить с собой факел.
– Да, конечно, – сказала Первая Ученица Второй, взяв потушенный факел. – Только мне нужно опять зажечь его.
– В этом зале также есть несколько прекрасных изображений, но мне не хочется сейчас беспокоить жрецов, – сказал Джоконол. – Лучше я покажу вам кое-что интересное в других галереях.
Проведя их дальше по основному коридору, он свернул в правое ответвление. На левой стене этой галереи вырисовывалась очередная картина с оленями и лошадьми.
– Эти животные тоже твоя работа? – спросила Эйла.
– Нет, это работа моей наставницы. Она была Второй Зеландони до сестры Кимерана. Она обладала исключительным художественным даром, – сказал Джоконол.
– Да, у нее точная рука, но, по-моему, ученик превзошел учительницу, – заметил Джондалар.
– Ну, это, конечно, ценное качество, но не главное для Зеландони. Главное – это сопереживание. Вы же понимаете, что точность и красота не главные значения этих изображений, – добавила Первая Ученица Второй.
– Безусловно, – с усмешкой сказал Джондалар, – но мне лично больше нравится просто смотреть на них. Надо признать, меня не слишком привлекают эти… ритуальные значения. Хотя я думаю, что они довольно интересны, но, в общем-то, с удовольствием предоставлю такие переживания служителям Великой Матери.
Джоконол ухмыльнулся, услышав его признание.
– Ты не одинок в своих чувствах, Джондалар. Большинство людей предпочитают покрепче держаться за этот мир. Пойдемте, я покажу вам кое-что еще, прежде чем мы перейдем к более серьезным занятиям.
Склонный к художественному восприятию мира ученик подвел их к очередному участку правой стены галереи, необычно выделявшемуся множеством сталактитов и сталагмитов. Над нижними известковыми наслоениями были нарисованы две лошади, а благодаря фактуре сталагмитовых образований создавалось впечатление, что они покрыты длинной и густой зимней шерстью. Последняя лошадь застыла в очень игривой позе.
– Они смотрятся как живые, – восхищенно сказала Эйла. Она знала, что лошади порой затевают подобные игры.
– Когда мальчикам впервые показывают эту сцену, они обычно говорят, что последний жеребец «разыгрался от Радости», – сказал Джондалар.
– Да, таково одно из толкований, – заметила ученица. – Жеребец хочет забраться на впереди стоящую кобылу, но я полагаю, что все не так однозначно.
– Их тоже рисовала твоя наставница, Джоконол? – спросила Эйла.
– Нет. Неизвестно, кто их сделал, – сказал Джоконол. – Никто не знает. Они появились здесь очень давно, как и мамонты. Говорят, что их нарисовали наши предки, прародители.
– Я хочу кое-что показать тебе, Эйла, – сказала женщина.
– Неужели ты собираешься показать ей вульву? – с оттенком удивления спросил Джоконол. – Ее обычно не показывают во время первого посещения.
– Я знаю, но думаю, что в данном случае мы можем сделать исключение, – сказала вторая ученица и, подняв светильник, прошла дальше по галерее. Остановившись, она опустила факел, осветив очень необычный скальный выступ стены, возвышающийся над полом.
Сначала Эйла заметила красноватый цвет охры, но только потом, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что именно это ей напоминает, и то, возможно, лишь потому, что уже не раз принимала роды у женщин. Мужчины, вероятно, усмотрели сходство быстрее женщин. Случайно – или по сверхъестественному замыслу – это скальное образование было создано самой природой в виде точной копии женских половых органов. Сходными были общие очертания, складки и даже ложбинка, напоминающая вход во влагалище. Добавился лишь красный цвет, он подчеркивал сходство, облегчая восприятие.
– Это же женщина! – изумленно воскликнула Эйла. – Здесь все в точности, как у женщины! Мне не приходилось видеть ничего подобного!
– Теперь ты понимаешь, почему эта пещера так почитается? Сама Мать создала ее для нас. Здесь становится очевидным, что мы находимся у Входа в Материнское Чрево, – пояснила будущая служительница Великой Земной Матери.
– Ты видел это раньше, Джондалар? – спросила Эйла.
– Однажды видел. Зеландони показывала мне, – сказал он. – Это потрясающе. Одно дело, когда художник, подобно Джоконолу, разглядывая стены пещеры, обнаруживает скрытые в них фигуры и помогает им проявиться на поверхности для всеобщего обозрения. Но это создано самой природой. Цветовые дополнения лишь помогают чуть легче заметить сходство.
– Есть еще одно место, которое я хочу показать вам, – сказал Джоконол.
Они вернулись по пройденному пути, миновали зал, где сидели жрецы, и свернули направо, обратно в основной коридор. Слева, в его тупиковом конце, находилась ротонда с оригинальным рельефом стен. На первый взгляд выемки на них были незаметны, наоборот, они напоминали объемно выпуклые изображения мамонтов. Лишь взглянув еще разок и потрогав стены, Эйла убедилась, что на самом деле поверхность этих сводчатых стен является вогнутой, а не выпуклой.
– Удивительно! – сказала Эйла. – Я подумала, что эти мамонты нарисованы на выпуклой поверхности, а на самом деле она вогнутая!
– Они ведь сделаны недавно, правда? Я не помню, чтобы видел их прежде, – заметил Джондалар. – Это твоя работа, Джоконол?
– Нет, но я уверен, что вы познакомитесь с нарисовавшей их женщиной, – ответил художник.
– Все признают ее дарование, – сказала ученица. – Как и дарование Джоконола. Мы очень рады, что наши два художника так талантливы.
– А немного дальше еще несколько небольших изображений, – сказал Джоконол, глядя на Эйлу, – шерстистого носорога, пещерного льва и лошади, вырезанной в камне, но туда ведет очень узкий проход, по нему трудно пробраться. А в конце есть еще разные знаковые линии.
– Наверное, нас уже ждут. По-моему, нам пора возвращаться, – сказала ученица.
На выходе из этого похожего на мамонтовую ротонду помещения внимание Эйлы вдруг привлекла ниша на правой стороне основного коридора. Ее охватило смутное беспокойство. Прежде она уже испытывала такое состояние. Впервые это случилось, когда она делала для мог-уров напиток из особых корней. Иза сказала, что нельзя понапрасну растрачивать их магическую силу, и поэтому ей не разрешили заранее попробовать приготовить этот напиток.
В ту памятную ночь особого торжественного ритуала, старательно разжевав магические корни до состояния кашицы, она продолжила приготовление зелья, чувствуя, как постепенно затуманивается ее сознание. Заметив, что в древнем сосуде осталось немного ритуального снадобья, она допила его, чтобы зря не пропадало. Настоявшееся зелье очень сильно подействовало на нее. В полубредовом состоянии она направилась на свет костров в извилистые глубины пещеры и, обнаружив там Креба и других мог-уров, уже не смогла повернуть обратно.
После той ночи Креб изменился, и в ней также произошли какие-то необратимые перемены. Именно с тех пор ее начали посещать загадочные сновидения, а порой даже во время бодрствования она вдруг впадала в странное состояние, в котором оказывалась в каких-то незнакомых местах, где видела странные вещи и даже предупреждения о грозящей опасности. Они стали более четкими и частыми во время их Путешествия.
И сейчас, пристально глядя на стенную нишу, она внезапно почувствовала, будто видит сквозь эту каменную твердь или видит, что происходит внутри камня. Для нее исчезли все отблески света, освещавшие сводчатую стену, а сама скальная порода стала вдруг мягкой и совершенно черной. И Эйла оказалась внутри страшного непроницаемого пространства, не имевшего входа или выхода. Ослабевшая и опустошенная, она в ужасе брела в этом густом мраке. Потом вдруг появился Волк. Он бежал по лугу, спешил ей навстречу, он стремился найти ее.
– Эйла! Эйла! С тобой все в порядке? – сказал Джондалар.
Глава 18
– Эйла! – громче повторил он.
– Что? О, Джондалар. Я видела Волка, – прищурив глаза, сказала она и тряхнула головой, пытаясь избавиться от головокружения и смутного чувства опасности.
– О чем ты толкуешь, как ты могла видеть Волка? Он не пошел с нами. Помнишь? Ты же оставила его с Фоларой, – возразил Джондалар, на лице его отразились страх и озабоченность.
– Я понимаю, но он был здесь, – сказала она, показывая на стену. – Он пришел за мной, когда я нуждалась в его помощи.
– Он уже приходил, – сказал Джондалар, – и уже не раз спасал твою жизнь. Может, это были просто воспоминания?
– Может быть, – сказала Эйла, хотя на самом деле не думала, что его предположение верно.
– Так ты говоришь, что видела Волка прямо на той стене? – спросил Джоконол.
– Не совсем на ней, – сказала Эйла, – но Волк был там.
– Я думаю, нам пора возвращаться, – медленно произнесла ученица, пристально и задумчиво глядя на Эйлу.
– Наконец-то вы пришли, – сказала Зеландони Девятой Пещеры, когда они вернулись в просторный зал. – Надеюсь, вы немного успокоились и подготовились к предстоящему Путешествию? – Она улыбалась, но Эйла отчетливо видела, что эту величественную женщину что-то сильно беспокоит.
После ее оживших воспоминаний о том времени, когда она выпила снадобья, изменившего ее восприятие, и кратковременного видения с Волком Эйла была еще менее склонна пить какие-то зелья и переноситься в зыбкий потусторонний мир; но она понимала, что у нее нет выбора.
– Трудно успокоиться в такой пещере, – заметила Эйла, – и мне страшно пить ритуальный настой, но если ты считаешь, что это необходимо, то я сделаю все, что нужно.
Верховная жрица вновь улыбнулась, и на сей раз ее улыбка была искренней.
– Твоя честность действует ободряюще, Эйла. Конечно, здесь трудно чувствовать себя спокойно. Но именно таково назначение этого места, и ты, вероятно, права насчет этого отвара. Он обладает магической силой. Я хотела объяснить, что после его приема у тебя появятся странные ощущения, далеко не всегда предсказуемые. Его воздействие обычно проходит на следующий день, и я не встречала человека, которому бы оно нанесло вред, но если ты все же боишься, то никто не будет тебя неволить.
Задумчиво нахмурившись, Эйла раздумывала, не отказаться ли ей, она обрадовалась, что ей предоставили право выбора, но теперь отказаться стало еще труднее.
– Если я нужна тебе, то я согласна, – сказала она.
– Я уверена, что твое участие поможет нам, Эйла, – сказала жрица. – И твое также, Джондалар. Но я надеюсь, ты тоже понимаешь, что имеешь право отказаться.
– Ты же знаешь, Зеландони, что общение с миром Духов всегда пугало меня, – сказал Джондалар, – и последние пару дней, копая могилу и исполняя погребальные обязанности, я находился гораздо ближе к следующему миру, чем мне хотелось бы до тех пор, пока Мать не призовет меня туда. Но раз уж я попросил тебя помочь Тонолану, то по меньшей мере должен постараться помочь тебе по мере моих сил. В общем, я был бы рад как можно скорее пройти через это испытание.
– Хорошо, тогда проходите сюда, устраивайтесь на этом кожаном покрывале, и мы начнем, – сказала Верховная служительница Великой Земной Матери.
Когда они сели, молодая ученица налила отвар в чашки. Мельком взглянув на Меджеру, Эйла улыбнулась. Заметив робкую ответную улыбку, она поняла, что эта ученица еще совсем юная девушка. Она выглядела встревоженной и, наверное, впервые принимала участие в такого рода церемонии. Возможно, такой опыт необходим был для воспитания будущих служителей.
– Пейте не спеша, – посоветовал им Третий Зеландони, помогая ученице раздать чашки. – У отвара резкий вкус, но благодаря мятным добавкам он не так уж противен.
Сделав глоток, Эйла подумала, что поспорила бы с определением «не так уж противен». При любых других обстоятельствах она просто выплюнула бы такое зелье. Огонь в очаге погас, но напиток оказался еще достаточно горячим, и она задумалась о том, отчего же так испортился мятный вкус. Во-первых, это был отвар. Его кипятили, а не настаивали, а кипячение никогда не приносит пользу листьям мяты. Она размышляла, могут ли еще какие-то ароматные травы сделать более приятным вкус основных ингредиентов. Возможно, стоило бы добавить лакричник или липовый цвет, но только после того, как снадобье прокипит. В любом случае она не собиралась смаковать этот отвар и решительно осушила чашку.
Она видела, что Джондалар и Зеландони поступили так же. Меджера, вскипятившая воду и налившая всем отвар, тоже выпила свою чашку.
– Джондалар, это тот самый камешек, что ты взял с могилы Тонолана? – спросила Верховная, показывая ему обычный с виду серый камень с острыми краями, одну сторону которого украшал переливчато-голубой опал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131