Может, я и надела бы их, да только у меня не проколоты уши, – сказала Эйла.
– Я уверена, что Зеландони с радостью поможет тебе проколоть их, если захочешь, – сказала Мартона.
– Да, наверное, хочу. Мне бы не хотелось делать больше никаких других дырочек, по крайней мере пока, но эти янтарные подвески мне хочется надеть для ритуального обряда вместе с нарядом Неззи.
– Эта Неззи, должно быть, очень привязалась к тебе, раз так много для тебя сделала, – заметила Мартона.
– Я-то уж точно привязалась к ней, – ответила Эйла. – Если бы не Неззи, то думаю, что я не последовала бы за Джондаларом, когда он уходил. На следующий день я должна была пройти Брачный ритуал с Ранеком. Он был сыном в очаге ее брата, хотя она заменила ему мать. Но Неззи знала, что Джондалар любит меня, и она сказала мне, что если я действительно люблю его, то должна пойти за ним и сказать ему об этом. Она оказалась права. Конечно, было очень трудно прощаться с Ранеком. Я привязалась к нему очень сильно, но люблю я все-таки Джондалара.
– Должно быть, так и есть, иначе ты не покинула бы племя, которое так уважало тебя, и не отправилась бы с ним в такую даль, – сказала Мартона.
Эйла заметила, что Джондалар опять заворочался, и встала. Мартона допивала свой чай, поглядывая, как молодая женщина, сложив свой Брачный наряд и плетеную тунику, убирает их в свой дорожный мешок. Вернувшись, она взяла со стола швейный набор.
– В этом чехле лежит моя нитяная игла, – пояснила Эйла. – Может быть, нам стоит выйти на солнце, чтобы ты могла получше рассмотреть ее? Сейчас я только быстренько заварю Джондалару утренний чай.
– Да, я с удовольствием рассмотрю ее.
Пройдя на кухню, Эйла подкинула в костер топлива и несколько кухонных камней и взяла смесь высушенных трав для чая Джондалара. Его мать подумала, что ее первое впечатление об Эйле было верным. Она, безусловно, привлекательная женщина, но ей присуще и нечто более важное. Видимо, она искренне заботится о благополучии Джондалара. Она станет для него хорошей женой.
Эйла, размышляя о Мартоне, восхищалась ее спокойным, самоуверенным достоинством и величественной осанкой. Она чувствовала, что мать Джондалара крайне сообразительная и сочувствующая женщина, но Эйла была уверена, что, как бывший вождь, она может быть очень строгой и суровой в случае необходимости. Неудивительно, что люди этого племени не хотели, чтобы после смерти своего мужа она сняла с себя полномочия вождя, решила эта молодая женщина. Наверное, Джондалару было трудно равняться на нее, но сейчас, насколько она могла понять, он выглядит вполне довольным своим положением.
Тихо поставив рядом с Джондаларом чашку чая, Эйла подумала, что было бы не плохо найти несколько веточек, тогда он сможет, как обычно, пожевав их кончики, почистить зубы. Ему нравился вкус веточек грушанки. Надо бы при первом же удобном случае поискать здесь этот вечнозеленый кустарник, похожий на ивовый куст. Мартона закончила пить целебный настой, Эйла взяла свой швейный набор, и обе женщины тихо выскользнули из дома. Волк последовал за ними.
Было еще очень рано, когда они вышли на переднюю террасу. Солнце едва приоткрыло свой сияющий глаз и выглянуло из-за восточных холмов. Его яркий блеск заливал скалы теплым розовым светом, но воздух был еще освежающе прохладным. Мало кто вставал в такую рань.
Мартона направилась в сторону темного круга сигнального очага. Они устроились на разбросанных вокруг больших камнях, сев спиной к ослепительному рассветному сиянию, лучи которого прорезали золотисто-розовую дымку безоблачно синего неба. Волк покинул их и спустился в долину Лесной реки.
Эйла достала швейный набор из кожаного мешочка, сшитого из сложенной пополам полоски кожи и присобранного по верхнему краю. Оторвавшиеся костяные бусинки, которые когда-то образовывали геометрический узор, и потрепанная вышивка говорили о частом использовании этого набора. Она разложила на коленях мелкие швейные вещицы. Среди них оказались разные кожаные шнуры, волокнистые веревки и жилы, а также разноцветные моточки шерсти мамонта, муфлона, овцебыка и носорога – все они были намотаны на мелкие фаланги. Несколько тонких и острых кремневых лезвий, используемых в качестве ножей, были обвязаны жильной веревкой, как и костяные и кремневые шильца, предназначенные для просверливания отверстий. Квадратик толстой мамонтовой шкуры служил наперстком. И наконец, имелось еще три узких закрытых с обоих концов трубочки, сделанных из полых птичьих костей.
Она взяла одну из трубочек, вынула кожаную затычку из одного конца и высыпала содержимое на ладонь. Из чехла выскользнуло тонкое костяное острие, напоминающее шильце, но с крошечным отверстием на одном конце. Эйла осторожно вручила его Мартоне.
– Ты видишь отверстие? – спросила она. Мартона отвела руку подальше от глаз.
– Мне плохо его видно, – сказала она и, поднеся иглу ближе, ощупала миниатюрный инструмент, сначала острый кончик, потом прошлась по отполированной иголке к другому концу. – Ах, вот же оно! Да! Я нащупала отверстие. Совсем маленькая дырочка, чуть больше, чем дырочка в бусине.
– Мамутои тоже просверливают бусины, но в Львином стойбище не было искусного мастера по изготовлению бус. Джондалар сделал специальную провертку, чтобы можно было просверлить такую маленькую дырочку. По-моему, это было самым трудным делом при изготовлении иглы. Я не захватила с собой никакого образца для шитья, но покажу тебе, как шить таким инструментом, – сказала Эйла, забирая иголку. Она отмотала с костяной фаланги кусочек жилы, смочила ее кончик слюной и, ловко вставив в дырочку, вытащила ее с другой стороны. Потом она вновь вручила иглу с ниткой Мартоне.
Женщина посмотрела на вставленную в иглу нитку, но осознавала ее больше руками, чем близорукими глазами, они еще очень хорошо видели удаленные предметы, но гораздо хуже все то, что находилось вблизи. Сосредоточенно нахмурившись, она пыталась оценить это приспособление, и вдруг лицо ее озарилось понимающей улыбкой.
– Ну конечно! – воскликнула она. – Наверное, с помощью такой иголки я снова смогу заниматься шитьем!
– На некоторых материалах приходится сначала проделывать дырочки шильцем. Несмотря на всю свою остроту, костяная игла не так уж легко прокалывает толстую или плотную кожу, – пояснила Эйла, – но с иголкой все-таки легче протягивать нитку через отверстие. Я делала дырочки, но никак не могла научиться пропихивать в них нити с помощью шильца, хотя Неззи и Диги были очень терпеливыми учителями.
Мартона одобрительно улыбнулась и вдруг озадачилась.
– Большинство девушек с трудом постигают это ремесло; разве в детстве тебя не научили шить?
– В Клане не шьют одежду, они поступают иначе. Они носят завязанные определенным способом накидки. Некоторые вещи связываются из нескольких кусков кожи, примерно как короба из березовой коры, но отверстия для протаскивания веревок значительно больше, вовсе не такие малюсенькие дырочки, в которые Неззи пыталась научить меня протаскивать нити, – сказала Эйла.
– Я все забываю, каким… необычным было твое детство, – с запинкой сказала Мартона. – Да, шитью научиться очень трудно, если к нему нет привычки с детства, но ты придумала замечательное приспособление. – Она подняла голову. – По-моему, к нам направляется Пролева. Может, мы покажем и ей, если ты не против.
– Совсем даже не против, – сказала Эйла. Окинув взглядом залитую солнцем открытую террасу, она заметила, что к ним приближаются жена Джохаррана и Салова, жена Рашемара, а также, что под навесом уже началась оживленная утренняя суета.
После обычных приветствий Мартона сказала: – Взгляни-ка на это, Пролева. И ты тоже, Салова. Эйла называет этот инструмент иглой. Она только что показала его мне. Очень хитроумное приспособление, надеюсь, с его помощью я вновь смогу заняться шитьем, несмотря на ослабевшее зрение. Буду полагаться на ощущения и шить на ощупь.
Обе женщины, которым приходилось шить много одежды, быстро уловили идею нового инструмента и вскоре уже увлеченно обсуждали его возможности.
– По-моему, научиться им пользоваться довольно просто, – сказала Пролева. – Но вот сделать такую иглу, должно быть, гораздо сложнее.
– Эту иглу помог сделать Джондалар. Он изготовил тоненькую провертку для просверливания маленьких отверстий, – пояснила Эйла.
– Да, тут нужна рука такого мастера. Помню, еще до своего ухода он делал кремневые шильца и провертки для просверливания дырочек в бусинах, – сказала Пролева. – Мне кажется, Салова права. Будет трудно сделать такую иглу, но уверена, что овчинка стоит выделки. Хотелось бы испробовать ее в деле.
– Я с удовольствием дам тебе на пробу эту иглу, Пролева, у меня есть еще две разных размеров, – сообщила Эйла. – Выбор размера зависит от качества материалов, которые нужно сшивать.
– Спасибо тебе, только, по-моему, сегодня у меня не будет времени: надо подготовиться к охоте. Джохарран считает, что на нынешний Летний Сход соберется очень много народа, – сообщила Пролева и, улыбнувшись Эйле, добавила: – Из-за тебя. Новость о том, что Джондалар вернулся и привел домой женщину, уже долетела до низовий и верховий Реки, и даже дальше. Ему нужно убедиться, что наших мясных запасов хватит на всех, когда нам придется устраивать пиршество.
– Понятное дело, все будут стремиться познакомиться с тобой и выяснить, правда ли то, что о тебе рассказывают, – усмехнувшись, добавила Салова. Она и сама к этому стремилась.
– Да, а к тому времени, когда мы доберемся туда, правдивые истории уже превратятся в небылицы, – подхватила Пролева. – Ведь каждый рассказчик добавляет свои подробности.
– Ничего страшного, большинство людей понимают это и не верят поначалу даже половине услышанного. Мне кажется, Джондалару и Эйле все-таки удастся удивить пару человек в этом году, – сказала Мартона.
Пролева подметила загадочный взгляд бывшего вождя Девятой Пещеры Зеландонии и озаренное лукавой и вполне самодовольной улыбкой лицо. Она подумала, что, вероятно, Мартона знала что-то такое, о чем никто пока не догадывался.
– Ты пойдешь с нами сегодня, Мартона, к Скалам Двуречья? – спросила Пролева.
– Да. Наверное, пойду. Мне хочется посмотреть, как действует копьеметалка, о которой рассказывал Джондалар. – Если она так же хитроумна, как швейная игла, – сказала Мартона и, вспомнив вчерашние огненные уроки, добавила: – И другие сюрпризы, которые они принесли из Путешествия, то это будет интересная демонстрация.
Джохарран вел своих людей по краю крутого скалистого склона, так близко подступавшего к Реке, что им приходилось идти гуськом. Мартона радовалась, что теперь рядом с ней идет не только старший сын, но – впервые за много лет – и Джондалар. За ним шла Эйла в сопровождении верного Волка. А далее, на почтительном расстоянии от Волка, следовали остальные обитатели Девятой Пещеры. К ним присоединилось еще много народу, когда они проходили мимо Четырнадцатой Пещеры.
Они пришли к мелководью, находившемуся поблизости от расположенной на одном с ними берегу Четырнадцатой Пещеры, примерно напротив которого, на другом берегу, виднелась Одиннадцатая Пещера, здесь речной поток становился шире и пенился вокруг выступающих из воды камней. Реку здесь можно было легко перейти вброд, что обычно и делалось. Эйла слышала, что люди называют это место Переправой.
Часть людей задержалась на берегу, чтобы разуться. Остальные, очевидно, не боялись замочить обувь или же, как Эйла, шли босиком. Обитатели Четырнадцатой Пещеры стояли в сторонке, предоставив Джохаррану и Девятой Пещере право первыми переправиться на другой берег. Этого требовали правила вежливости, поскольку именно он предложил провести последнюю охоту перед выходом на Летний Сход и формально считался главным.
Войдя в холодную воду, Джондалар вдруг вспомнил, что хотел поговорить с братом.
– Джохарран, погоди-ка, – позвал он. – Мужчина остановился. Мартона стояла рядом с ним. – Когда мы шли на место Летнего Схода Мамутои, то в конце пути нам пришлось переходить одну довольно глубокую реку. Люди Волчьего стойбища, на чьей территории в прошлом году устраивался Сход, соорудили на той речке переправу, притащив в воду большие камни и подсыпав для устойчивости между ними мелкий галечник, так что люди спокойно переходили но ним реку, не замочив ног. Я знаю, мы делали что-то подобное, но их речка была довольно глубокая, так что можно даже было ловить рыбу между этими камнями. Мне показалось, что они хорошо это придумали, и я решил запомнить их изобретение, чтобы рассказать вам по возвращении.
– Здесь быстрое течение. Не будет ли оно уносить камни? – усомнился Джохарран.
– Их река была такая же быстрая и достаточно глубокая к тому же для лосося, осетра и других рыб. Вода просачивалась между камнями. Правда, во время половодий их уносит, но они ремонтируют переправу каждый год. С камней, лежащих посередине реки, отлично ловится рыба, – добавил Джондалар. Рядом с ними уже собралась группа заинтересованных слушателей.
– Возможно, об этом стоит подумать, – заметила Мартона.
– А как же плоты? Разве камни не будут мешать их проходу? – спросил кто-то.
– Здесь редко бывает достаточная для плотов глубина. Все равно чаще всего приходится приставать к берегу и перетаскивать их по суше, – сказал Джохарран.
Пока шло обсуждение, Эйла заметила, что вода достаточно чистая, даже видно все камни на дне и изредка проплывающих рыб.
Потом она осознала: с середины реки открывается в этом месте уникальный вид. Впереди, на южном, левом, берегу Реки, виднелся изрезанный гротами скальный массив, к которому они, вероятно, и держали путь, а сразу за ним в главный речной поток вливался боковой рукав. За этой маленькой речкой начинался ряд крутых скал, что тянулись вдоль главного русла. Оглянувшись, она посмотрела в другую сторону. Вверх по течению на север уходили более высокие скалы, а за крутым поворотом правого берега высился огромный скальный навес Девятой Пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131