Эйла нашла несколько прошлогодних сухих шишек ворсянки и почистила с их помощью шкуры лошадей. Закончив, она заметила, что Волк кого-то выслеживает. Она вытащила заткнутую за пояс пращу и подняла пару голышей с каменистого берега пруда. Когда пара зайцев, выскочив из густой травы, пустилась наутек, Эйла с первой же попытки подбила одного из этих крупных зверьков и предоставила Волку возможность поймать второго.
Облака вновь наползли на солнце. Отметив положение солнца на небе, Эйла поняла, как незаметно пролетело время. Последние дни были настолько загружены, что никто не думал о личных или домашних делах. Дождь опять начал моросить, и она сочла за лучшее вернуться в Пещеру верхом на Уинни. Удалец и Волк бежали следом за ними. Ее порадовало, что дождь усилился, лишь когда они подъехали к навесу. Она поднялась с лошадьми на скальную террасу и направилась с ними в дальний конец навеса, куда редко заходили обитатели Пещеры.
Компания сидевших у огня мужчин, судя по их действиям, во что-то играла. Они прервали игру и откровенно разглядывали проходящую мимо Эйлу. Сочтя их поведение невежливым, она не стала отвечать им тем же. Но воспитанная, как женщина Клана, она умела подмечать много интересного, лишь мельком взглянув на людей. Она заметила, что они обсуждают ее, и почувствовала доносящийся от них кисловатый запах березовицы.
Немного дальше люди занимались выделкой бизоньих и оленьих шкур. Вероятно, они также сочли, что на рабочей площадке сегодня слишком многолюдно. Эйла привела лошадей к западному краю Пещеры, откуда начиналась тропа к водопаду, и подумала, что хорошо было бы в этом месте построить для них к зиме какое-нибудь укрытие. Надо будет поговорить с Джондаларом об этом. Затем она показала лошадям тропу, ведущую к берегу Реки, и решила предоставить им пока свободу действий. Они начали спускаться по тропе, и Волк последовал за ними. Животные не боялись намокнуть, и им больше нравилось пастись на прибрежном лугу, чем просто стоять под скальным навесом.
Она хотела сначала навестить Джондалара, по потом передумала и вернулась туда, где выделывали шкуры. Люди обрадовались предлогу устроить передышку и поговорить с этой женщиной, которую слушались волк и лошади. Она заметила Портулу. Эта молодая женщина доброжелательно улыбнулась Эйле, явно выражая желание подружиться. Она, похоже, искренне сожалела о своем участии в проделке Мароны.
Эйле предстояло вскоре заняться изготовлением какой-то одежды для себя и Джондалара, а также для будущего ребенка, и она вспомнила, что ей принадлежит шкура убитого на охоте молодого оленя. Не зная, где сложены охотничьи трофеи, она решила пока заняться выделкой шкуры того зайца, что болтался у нее на поясе, она может пригодиться для малыша.
– Можно пристроиться к вам, мне нужно побыстрей снять шкуру с этого длинноухого, – сказала Эйла, обращаясь ко всей группе.
– Места здесь всем хватит, – сказала Портула, – и я с удовольствием одолжу тебе мои инструменты, если они тебе понадобятся.
– Спасибо тебе, Портула, за предложение. В общем-то, у меня много инструментов, все-таки я живу с Джондаларом, – с усмешкой ответила Эйла. Несколько человек обменялись с ней понимающими улыбками. – Правда, сейчас я не захватила их с собой.
Эйле нравилось, когда окружающие ее люди увлеченно и умело занимаются делом. Ей очень не хватало такого общения, когда она жила одна в долине. А нынешняя ситуация напоминала ее детство в Клане Брана, когда все женщины трудились сообща.
Ловко разделав зайца, она сняла с него шкуру и, закончив работу, спросила:
– Как ты считаешь, Портула, можно пока оставить это здесь? Мне нужно сходить в мастерские за водопадом. А на обратном пути я забрала бы шкурку и тушку.
– Я присмотрю за ними, – сказала Портула. – И если хочешь, могу забрать их с собой, когда буду уходить, если ты еще не вернешься.
– Это было бы очень любезно с твоей стороны, – сказала Эйла. Она испытывала симпатию к этой молодой и очень дружелюбно настроенной женщине. – Я скоро вернусь, – уходя, добавила Эйла.
Перейдя по бревенчатому мостику за водопад, она увидела Джондалара, работающего в компании соплеменников под первым скальным навесом. Здесь, очевидно, обычно кололи кремень. Земля была густо усыпана ненужными острыми отщепами и осколками, оставшимися после изготовления орудий. Было бы неблагоразумно ходить здесь босыми ногами.
– А вот и ты, – сказал Джондалар. – Мы уже собираемся идти обратно. Заходил Джохарран и сказал, что Пролева со своими помощницами организовала общую трапезу, они приготовили одного из бизонов. Она делает это так хорошо и так часто, что люди, к сожалению, уже начали воспринимать это как должное. Хотя сегодня и правда многие увлеклись хозяйственными делами, и она решила облегчить им жизнь, приготовив еду. Пойдем вместе с нами, Эйла.
– Я и не заметила, как пролетело полдня, – сказала она. Когда они направились обратно к Девятой Пещере, Эйла увидела впереди Джохаррана. Она не встретила его по пути сюда. Должно быть, он незаметно прошел мимо, пока она разговаривала с Портулой и свежевала зайца. Она заметила, что он подходит к тем невежливым мужчинам, что развлекались у костра.
Джохарран уже видел Ларамара в компании этих игроков, когда проходил мимо них, чтобы сообщить мастерам, работающим за водопадом, о затеянной Пролевой общей трапезе. Тогда эти бездельники привлекли его внимание: они развлекались, пока все остальные работали, причем еще грелись у костра, используя запасенное общее топливо, – но, заметив их вновь на обратном пути, он решил, что стоит все-таки пригласить и их тоже. Несмотря на то что толку от них было мало, они все же были членами Девятой Пещеры.
Глубоко увлеченные разговором, игроки не заметили его приближения. Подойдя к ним, Джохарран услышал слова одного из них:
– …Много ли можно ожидать от женщины, которую научили целительству плоскоголовые? Что могут эти животные знать о целительстве?
– Конечно, она ничего не умеет, – согласился Ларамар. – Шевонар-то умер, так ведь?
– Тебя же не было с нами, Ларамар! – вмешался в их разговор Джохарран, сдерживая нарастающее раздражение. – Как обычно, ты решил не обременять себя тяготами общей охоты.
– Я плохо себя чувствовал, – занимая оборонительную позицию, заявил Ларамар.
– Поменьше надо было пить березовицы, – возразил Джохарран. – И я уверяю тебя, что никто не смог бы спасти Шевонара. Ни Зеландони, ни даже самый искусный целитель. Его растоптал бизон. Разве может человек выжить под копытами тяжеленного бизона? Если бы не помощь Эйлы, то, я думаю, он вряд ли дожил бы до встречи с Релоной… Эйла сделала все возможное, сумела облегчить его боль. Зачем ты распространяешь о ней злобные слухи? Что она вообще тебе сделала? – Они умолкли, завидев, проходящую мимо компанию, в которой были и Эйла с Джондаларом.
– А тебе нечего было тайно подкрадываться к нам и подслушивать личные разговоры, – запальчиво парировал Ларамар.
– Едва ли, Ларамар, можно сказать, что к тебе тайно подкрались среди бела дня. Я подошел, чтобы сообщить вам о том, что Пролева и ее помощницы приготовили для всех обед, поэтому вы можете присоединиться к нам, – ответил Джохарран. – А то, что я услышал, говорилось достаточно громко. Не могу же я ходить с заткнутыми ушами. – Затем он обратился к остальным. – Зеландони убеждена, что Эйла хорошая целительница, почему бы не дать ей возможность проявить себя? Нам следует лишь приветствовать человека, обладающего такими способностями, вы никогда не знаете, какая помощь может потребоваться вам самим. Итак, не желаете ли пойти перекусить? – Вождь посмотрел в глаза всем этим бездельникам, давая им понять, что он запомнит каждого из них, и пошел дальше.
Компания игроков вяло поднялась и последовала за ним к другому концу террасы. Часть из них согласилась с Джохарраном, по крайней мере в том, что можно дать Эйле возможность проявить себя, но несколько человек не хотели или не могли преодолеть давно сложившиеся предубеждения. Ларамар, хотя и поддакивал мужчине, пытавшемуся высмеять ее, на самом деле не имел собственного мнения. Он обычно предпочитал плыть по течению, выбирая наиболее легкий путь.
Группа, возвращавшаяся от водопада, зашла под скальный нанес, чтобы спрятаться от вновь усилившегося дождя, и по пути Эйла задумалась о том, как увлеченно осуществляют люди любые свои замыслы, проявляя множество талантов и способностей. Многие изготавливают какую-то хозяйственную утварь, причем выбор исходного материала отличался большим разнообразием. Одним нравится обрабатывать кремень, изготавливая инструменты и оружие, другим нравится обрабатывать дерево или бивни и кость, третьим нравится выделка шкур и кож. И ей вдруг пришло в голову, что некоторым, как, например, Джохаррану, нравится руководить людьми.
Вскоре в воздухе проплыл восхитительный запах жаркого, и Эйла поняла, что приготовление и обработку пищи также можно назвать любимым делом некоторых людей. Очевидно, Пролеве нравилось устраивать общие сборища, и скорее всего по этой причине она и сделала импровизированную общую трапезу. Эйла подумала о себе, о том, что ей самой больше всего нравится. Ее многое интересовало, и ей нравилось узнавать, как делается то, чего она раньше не делала, но больше всего ей нравилось заниматься целительством, она любила лечить людей.
Трапезу устроили рядом с площадкой, где оживленно трудились обитатели Пещеры, но, приблизившись к ним, Эйла заметила, что люди в ближайшем окружении занимались делами, которые, возможно, не слишком любили, но их просто необходимо было сделать. На нескольких сетях, закрепленных в двух футах от земли на вертикальных опорах, сушилось добытое во время охоты мясо. Пол под скальным навесом и на открытой террасе был не только каменистым, но и земляным, причем уровень почвы в отдельных местах был достаточно глубоким, чтобы надежно удерживать в вертикальном положении забитые в нее деревянные шесты. Некоторые вертикальные стойки служили по нескольку лет, их забивали в трещины между камнями или укрепляли в специально вырытых в земле ямках. Для большей устойчивости опор в ямки обычно забивались небольшие камни и кости.
Другие подобные конструкции, очевидно, сделанные с той же целью, были просто укреплены колышками и надежно связаны вместе, так что в итоге получались переносные сборные сетчатые стойки для сушки мяса. Когда ими не пользовались, то убирали в глубину пещеры и приставляли там к стене. Но когда требовалось высушить мясо или травы, то эти переносные сушильные рамы и стойки можно было поставить в любом удобном месте.
Несколько небольших, по форме напоминающих языки кусков мяса уже висело на этих сушилках, а рядом с ними горели костерки, дым которых отгонял насекомых и придавал мясу особый аромат и вкус. Эйла подумала, что после еды предложит свою помощь для нарезки и сушки мяса. Они с Джондаларом только что взяли по куску жаркого, когда увидели, что в их сторону быстрым шагом идет Джохарран с суровым выражением на лице.
– Неужели Джохарран рассердился на тебя, Джондалар? – спросила она.
Он внимательно посмотрел на своего приближающегося брата.
– Похоже на то, – сказал он. – Хотел бы я знать, что произошло? – Надо будет выяснить позже, подумал он.
Они переглянулись и решили посидеть в компании Джохаррана, Пролевы, ее сына Джарадала и Мартоны с Вилломаром. Обменявшись теплыми приветствиями, они устроились рядом на свободных местах. Было очевидно, что вождь чем-то огорчен, но он, видимо, не хотел говорить об этом, по крайней мере с ними. Все они приветливо улыбнулись, увидев, что Зеландони также решила присоединиться к ним. Целое утро она провела в своем жилище, но вышла, когда ее пригласили на общую трапезу.
– Я постилась и медитировала сегодня, готовясь к обряду поиска, и пока мне еще надо ограничивать себя в пище, – сказала Зеландони и так взглянула на Джондалара, что он испытал смутную тревогу. Он вдруг испугался, что его общение с другими мирами еще не закончено. – Меджера сделала кое-что для меня. Я попросила Фолару помочь ей. Пока Меджера живет в ученицах у Зеландони Четырнадцатой Пещеры, но кое-что ее там не устраивает, и ей хочется стать моей ученицей. Мне нужно обдумать ее просьбу и, конечно, выяснить у тебя, Джохарран, не будешь ли ты возражать против ее приема в члены нашей Пещеры. Она очень застенчива и робка, но определенно наделена способностями. Я ничего не имею против ее обучения, но вы же понимаете, мне надо быть исключительно осторожной с Четырнадцатой жрицей, – сказала Зеландони и посмотрела на Эйлу. – Она надеялась, что именно ее выберут Верховной жрицей, – пояснила служительница, – но Совет Зеландони выбрал меня. Она попыталась противостоять мне и вынудить меня отказаться. Это было мое первое настоящее испытание, и, хотя ей все же пришлось уступить, я не думаю, что она действительно признала их выбор или смирилась с ним.
Она вновь обратилась ко всей компании:
– Я понимаю, что она может обвинить меня в том, что я переманиваю ее лучших учеников, если я соглашусь принять Меджеру, но мне же надо учитывать всеобщие интересы. Если Меджера не получает надлежащего воспитания для развития се способностей, то такое положение нужно исправить во что бы то ни стало. С другой стороны, если кто-то из служителей сможет поручиться за ее воспитание, то мне, возможно, удастся избежать очередной конфронтации с Четырнадцатой. Я предпочла бы принять решение после Летнего Схода.
– Вполне разумно, – сказала Мартона, как раз когда Меджера и Фолара подошли к ним. Молодая ученица держала две миски, а младшая сестра Джондалара несла миску и бурдюк. Свои обеденные принадлежности она носила в мешочке на поясе. Протянув миску с бульоном Верховной жрице, Меджера с благодарностью взглянула на Фолару, застенчиво улыбнулась Эйле и Джондалару и застенчиво опустила взгляд.
После момента напряженной тишины Зеландони сказала:
– Я мало пока о тебе знаю, Меджера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131